Валентин Лавров - Триумф графа Соколова

— Спарринги закончены! Приятного вам, сударыни, отдыха. До встречи!

Сыщика снедало профессиональное любопытство: как пройдет беседа с рыжей лисой Лениным? Может, это всего-навсего ловушка, чтобы разделаться как с прокурором Александровым? Не исключено! Тем более что в Австро-Венгрии крематорских печей хватает, а урну с прахом доставить в Россию — для зловещего и устрашающего жеста — будет легко.

Но в голову не пришла мысль отказаться от приглашения.

Любовь к опасным приключениям и служебный долг превысили опасения.

…На деле все оказалось куда интересней и проще, чем могла предположить самая богатая фантазия.

На другой день ровно в четыре часа дня сыщик пришел по указанному адресу.

Соколову открыла дверь бесцветная, средних лет горничная-немка. В прихожей, заставленной какими-то коробками и старыми носильными вещами, в слабо освещенном углу сыщик заметил двух типов с бритыми щеками и усами, похожими друг на друга, как бывают похожи только телохранители. Типы тихо сидели в уголке.

«Пролетарский вождь не поверил моему слову, на всякий случай поместил этих несчастных мужичков. Господи, какая провинциальная наивность!» — усмехнулся Соколов.

Сыщик не успел снять пальто, как заслышал частые, торопливые шаги. Портьера в прихожую раздвинулась — это был Ленин, крошечного роста, но довольно плотный в плечах, с остатками рыжих, давно не стриженных волос возле ушей.

Ленин крепко стиснул двумя руками ладонь Соколова, впился в гостя внимательным взглядом небольших раскосых глаз, в которых светился холодный ум, быстро-быстро закартавил:

— Здравствуйте, господин Соколов! Сознайтесь, гм-гм, не верили, что я захочу видеть вас? — Весело вдруг рассмеялся: — Да, в Поронине вы меня перехитрили. И даже плохо, жестко поступили со мной. Зачем же швырять соотечественника с моста в ледяную реку? Хорошо, что я не растерялся, да и плаваю как рыба. — Панибратски хлопнул Соколова по плечу. — На матушке-Волге вырос, батенька! Но я на вас, мой друг, сердца не держу — мы с вами находились в состоянии войны.

Соколов примиряюще произнес:

— Но и я едва не замерз в горах — ведь снег уже выпал.

Ленин вдруг с притворной заботливостью заглянул в глаза Соколова:

— Да, да! Вы ведь были совсем по-летнему одеты, тонкие штиблеты… Не простудились ли, мой друг?

Соколов не удержался, улыбнулся: уж очень эта забота была неискренней.

Ленин провел рукой по лацкану сыщика, покрутил на нем пуговицу и в своей обычной назидательной манере произнес:

— Вот, дорогой друг, жизнь показала нам пример: лучше худой мир, чем добрая ссора. Никто в нашем конфликте не выгадал. Спорить со мной не станете? И не спорьте, факты — вещь упрямая и очевидная.

Взяв гостя под локоть, Ленин провел его в гостиную. Он сделал взмах рукой, широко улыбнулся, обнажив мелкие нездоровые зубы.

— А вот мои, гм-гм, повелительницы — Надя, супруга, и Инесса Арманд, лектор партийных школ… — Спохватился: — Ах, запамятовал, вы уже знакомы.

Крупская кивнула головой, а Инесса даже слегка присела, надолго задержала на госте взгляд.

— Очень приятно видеть вас, граф! — Голос был низковато-сиплым.

«Курит!» — догадался Соколов.

Только теперь сыщик понял, почему при входе в квартиру Ленина его поразил запах паленых волос: Арманд, желая встретить знаменитого красавца во всей неотразимости, нагретыми щипцами подкрутила спереди волосы. Впрочем, небольшой пучок на затылке, вопреки всем усилиям, был откровенно жидким.

Арманд то и дело останавливала на графе томные взоры. Когда на мгновение они остались вдвоем, Инесса вздохнула:

— Граф, вы такой великолепный экземпляр мужской мощи, что сил устоять нет.

Ильич знал о бурном темпераменте подруги. По этой причине судьбу он больше не испытывал: наедине свою любовь с гением сыска не оставлял.

Большевистский вождь жил в довольно просторной квартире, чем-то напомнившей Соколову жилье этого большевистского вождя в Поронине.

Незамысловатая мебель — большой стол, уже сервированный к обеду, кофейный столик — тоже круглый, удобный диван с невысокой спинкой, обитой клетчатой материей, зеленая стеклянная люстра на три электрических лампы — прочно, дешево, казенно, словно в уездной гостинице. К спинкам мягких стульев были пришпилены салфетки, дабы спинами не пачкать голубую обивку. В углу висела клетка с канарейкой.

Ленин сунул руки куда-то под мышки, встал этаким фертом, с легкой усмешкой прогрессировал:

— Это ведь надо: руководитель левого крыла российских социал-демократов и опора российского самодержавия, знаменитый граф Соколов собрались за одним обеденным столом. Когда напишут об этом историки, так никто не поверит, ха-ха!

Соколов возразил:

— Да, напишут о многом невероятном! Но только в том случае, если в России произойдет революция.

Ленин с жаром воскликнул:

— Произойдет, обязательно произойдет, товарищ Соколов! И большое спасибо за сведения об этой проститутке Елагине. Негодяй высшей пробы!

— Милости просим к столу! — произнесла Крупская. — Обед, дорогой граф, в вашу честь.

Соколов поклонился:

— Очень польщен!

Арманд, вопреки сорокалетнему возрасту, с девичьей игривостью состроила глазки:

— Аполлинарий Николаевич, очень советую отведать кровяной колбасы — прелесть. Называется по-французски «буден». Можно положить кружочек?

Крупская вгорячах хотела простодушно добавить, что лавочник за колбасу содрал две с половиной кроны, что больше одного гульдена, но вовремя прикусила язык — предусмотрительно промолчала.

Ленин задушевным тоном признался:

— Мы дома обычно только чай пьем — российская, гм-гм, привычка. Обедаем и ужинаем в ближайшем трактире — и удобно, и дешево. Но сегодня случай особый. Может, послать в лавку купить хорошего вина? Но еще лучше выпить бокал-другой пива.

— Не беспокойтесь, — поморщился Соколов. — Мне спиртное сейчас ни к чему — режим.

— Как же, слыхал про ваш грядущий поединок! Мы уже решили всей нашей партийной компанией идти на Соколова, как ходят в театр на Шаляпина. Но я очень рад: вы приехали сюда, вот и спасибо. Сегодняшняя встреча случилась благодаря вашему боксу. А встретиться с вами, граф, требовалось настоятельно.

Сыщик согласно кивнул головой.

Ленин, не оставляя назидательный тон, продолжал:

— Хотя, признаюсь, мордобитие на ринге считаю откровенной дикостью. — Поднял вверх палец. — Голову надо беречь, а не подставлять под удары.

Соколов согласно кивнул:

— Именно так, нельзя подставлять. Вот я и не подставляю. Просто ударить надо первым — сильно, точно, своевременно, пока этого не успел сделать противник.