Александр Прилепский - Бега

Продолжая незлобно посмеиваться над причудами Терентьева, наездники пошли в парную.

Малинин, заметив огорчение товарища, тронул его за плечо:

— Не переживай, Лёша!

— Ну, откуда я, бестолочь, взял, что сюртук и штиблеты были на нем? В донесении же этого нет. Слово в слово помню: "При обыске были обнаружены: в карманах сюртука — мартовский выпуск газеты "Народная воля", в штиблете, под подкладкой — четвертушка плотной бумаги"… Ясно дело, на конюшне и подложил кто-то из своих. Там и искать надо было! А мы на хипесниц каких-то столько время зря потратили!

— Так уж и зря, — улыбнулся Малинин, не без удовольствия вспомнив вчерашнее приключение.

Потом они долго "жарились" в облаке горячего густого парка, который банщики щедро нагнали для своих любимых гостей. Не выдержав, один за другим выскакивали из парной. Самыми крепкими оказались Лавровский и Калинин

— Филипп Иванович, кто долгоруковский приз, по-вашему, возьмет? — воспользовавшись подходящим моментом, Спросил Алексей.

— Зима, — немного подумав, ответил тот. — Больше некому. Ехал бы Терентьев могла и Грозная.

— А кто на ней поедет?

— Парнишку одного с колюбановского завода прислали, кажись из конюхов… Толковый малый… Да и в роду у него все наездниками были… Только рано ему пока призы брать… Все не могу больше!

Вслед за ним вышел из парной и Алексей. Похоже "верную лошадку" он узнал. После "Славянского базара" можно будет заглянуть к Василию Романовичу. Очень уж хочется полистать пухлую записную книжку покойного Байстрюкова.

— Нет, господа, хорошие обычаи нарушать не следует. Если завтракать в "Славянском базаре", то непременно до "журавлей", — сказал Николай Константинович Феодосиев и позвал — Человек!

Как из под земли, возник расторопный молодец во фраке — официант. В отличие от половых в трактирах обращаться к нему следовало на "вы".

— А к кофе подайте "журавлей".

— Сей момент-с, — в голосе официанта звучало не привычно-наигранное, а настоящее почтение. Далеко не каждая компания могла позволить себе закончить завтрак "журавлями" — заказать запечатанный хрустальный графин разрисованный золотыми журавлями, с коньяком многолетней выдержки. Ведь стоит он пятьдесят рублей! Сразу видно, настоящие господа. Не чета той разряженной шантрапе, что толпится возле буфета. Те возьмут три рюмки водки и от пуза лопают разнообразные закуски, пользуясь тем, что на каждую рюмку крепкого бесплатно полагается три тарелки. А потом с важным видом суют рублёвку: "Завтракать сегодня что-то не хочется — совсем аппетита нет. Сдачи не надо, оставьте себе на "чай". А там и сдачи-то гривенник…

Настроение у Лавровского было превосходное. Завтрак, действительно, удался. И обстановка к этому располагала — круглый светлый зал со стеклянной крышей и широкими окнами, фигурные двери и обои под изразцы, бассейн с тихо журчащим фонтаном, удобные темномалиновые диваны у стен, белоснежные скатерти и салфетки… И готовили здесь не хуже чем у Тестова. Но главное в другом. Удалось, наконец, выяснить каким образом визитная карточка Николая Константиновича попала к убитым переписчикам.

Феодосиев оказался настоящим знатоком бегового дела. С жаром рассказывал он о заводском и ипподромном тренинге, организации рысистых испытаний в Америке.

— Вы бы написали все это, — предложил Малинин. — Уверен, многие с интересом читать станут.

— Уже написал. Но прежде чем отдавать в типографию, хотел узнать мнение кое-кого из московских спортсменов и заводчиков.

— И что же?

— Подчерк у меня, не дай бог каждому, как курица лапой накарябала.

— Экая беда, — улыбнулся Лавровский. — У меня самого не лучше. На то и переписчики есть.

— Так их ещё найти надо. Был я в воскресенье в театре Бренко. Там мой приятель Вася Андреев-Бурлак режиссером служит. Познакомил он меня с двумя. Вроде обо всем договорились, дал я им свою карточку, задаток. Сказали, что в понедельник утром зайдут в гостиницу за рукописью… До сих пор идут…

Алексей охотно пообещал найти ему надежных переписчиков, радуясь в душе, что этот вызывающий симпатию человек, теперь вне подозрений.

С ипподромов разговор перешел на лошадей. И тут же разгорелся бурный спор.

— Слов нет, наши русские рысаки хороши, — говорил Феодосиев, с удовольствием потягивая розовое анжуйское. — Кстати, более справедливо было бы, переименовать породу в орловскую, в честь основателя… Но в ближайшем будущем американцы из Европы нас вытеснят.

Малинин тут же возразил, сославшись на мнение пользующегося уважением у всех спортсменов и заводчиков, французского ипполога барона де Кербреха:

— Помните, какую нелестную оценку дал он американцам?

— Разумеется, — улыбнулся Феодосиев, и процитировал — "Впечатление, точно их сплющили между двумя досками и растянули во все стороны: шея оленья, спина несоразмерно длинная, круп короткий. Кроме того они бедны мускулатурой…" Но не забывайте: это было написано лет десять назад. А сегодня австрийские, германские и французские спортивные журналы пишут совсем иное.

— Читал, — вздохнул Малинин. — Американский рысак, как заявляют некоторые авторы, не имеет себе равных по строению, резвости, выносливости и мягкости характера.

— Россия каждый год продает в Европу четыре — пять тысяч рысаков, — поддержал приятеля Лавровский. — Целыми ставками покупают. Цена очень хорошая — по две тысячи за голову, в среднем… Да чтобы такой рынок перехватить любых журналистов нанять можно!

— Вы не совсем правы, — возразил Феодосиев. — Конечно, в отличие от нас, они умеют пользоваться, так называемой "рекламой". Но нельзя отрицать и того, что за последние десять лет, экстерьер американского рысака значительно изменился. А главное, что они добились таких высот резвости, которые нам пока и не снились. В прошлом году кобыла Мауд-С пробежала полторы версты за 2 минуты 10 секунд. А у нас какой рекорд?

— Две двадцать, — с грустью признал превосходство американцев Лавровский.

— Зато наш рысак, хоть в подводу, хоть под воеводу, — горячился Малинин. — Можно в экипаж запрягать, можно землю пахать, а американский годится только для беговых дорожек…

— Всё правильно, — согласился Феодосиев. — Но вот с этих-то самых дорожек они нас и могут очень просто вытеснить. А чтобы не случилось такого надо работать господа, и не по-старинке — по-новому.

Он начал делиться с ними своими планами:

— Прежде всего, надо наладить ввоз из-за океана высококлассных лошадей, настоящих резвачей… Ведь если это прибыльное дело попадёт в руки венских барышников, таких как Шлезингер и Моргинштерн, то к нам такое, извините за выражение, дерьмо повезут… Думаю устроить свой завод с лучшими американскими производителями, завести призовую конюшню. Наездника я для неё уже присмотрел — Томас Мурфи. Знаете, какое ему прозвище в Америке дали? Волшебник вожжей! Он согласен в Москву переехать.