Виктор Полонский - Главная роль Веры Холодной

– Владимир станет «жаловать» вас настолько, насколько вы заслужите, – строго сказала Вера, разве что пальцем не погрозила. – Одна плохая заметка – и знакомству конец. Учтите, что мой муж не забывает ничего, ни хорошего, ни плохого…

– Разве ж я не понимаю, Вера Васильевна! Можно было бы и не предупреждать! – Вшивиков, кажется, немного обиделся, но Вере его обиды были безразличны.

– Не подведите меня! – так же строго сказала она и, смягчив тон, добавила: – Что же касается благодарности, то давайте отложим ее до завтра. Сможете встретиться со мной в час дня в кондитерской Пелевина, что на Остоженке, в доме Алексеевского монастыря?

Место встречи Вера выбрала очень умно – чинное, благопристойное, лишенное всяческой романтики место. Публика у Пелевина собиралась тихая, семейная, пили в основном чай да кофе, редко-редко кто рюмочку ликера спрашивал. При мысли о встрече в подобном заведении никакие глупости в голову не полезут, потому что сразу ясно – разговор будет деловой, а не какой-нибудь сердечный. Для сердечных разговоров больше подходят «Трамбле» на Петровке или, скажем, кофейня Виноградова на Мясницкой. Там и атмосфера соответствующая, и музыканты играют, и публика веселая. Не станешь же предупреждать Вшивикова: «Только ничего себе не воображайте, Александр Никитич!» Известно же, что такие предупреждения делаются для совершенно противоположной цели, чтобы воображали как можно больше.

– Конечно, смогу! – с готовностью ответил Вшивиков и, демонстрируя свою проницательность (хитер, змей, нечего сказать), осведомился: – Какого рода сведения вас интересуют? Желательно знать, вдруг что подготовить потребуется.

– Завтра узнаете, – уклончиво ответила Вера.

Вшивиков, надо отдать ему должное, смог сразу же расположить к себе Владимира. Не грубой примитивной лестью вроде: «Вы – лучший из московских адвокатов!» или «Вы – второй Плевако». Примитивная лесть Владимира раздражала. На «второго Плевако» или «второго Кони» он имел обыкновение отвечать, кривя губы: «Вы ошиблись, сударь, я – Холодный. Первый и единственный». По второму разу никто его так не называл. Но Вшивиков взял другим – хорошим знанием дел, которые довелось вести Владимиру. Льстил он тонко, к месту, показывая кое-какую свою компетентность в юриспруденции, не слишком уж и великую, но для неюриста вполне похвальную.

Сделав первое дело, ради которого она привела сюда мужа, то есть познакомив его со Вшивиковым, Вера перешла ко второму. Пока Владимир «распускал хвост» (грубоватое, но весьма точное определение), рисуясь в наиболее выгодном свете перед новыми знакомыми, Вера отвела Вильгельмину Александровну в сторонку и прямо в лоб, без оговорок и предисловий, ошарашила ее вопросом:

– Зачем вам понадобилось убивать Бутюгина прямо в тот вечер, когда он возвращался отсюда?!

Вильгельмина Александровна даже бровью не повела – вот что значит немецкий характер, помноженный на шпионскую выучку! Продолжая благосклонно улыбаться Вере, она процедила, нет – прошипела сквозь зубы:

– Да вы с ума сошли, милая. Если бы я имела такое намерение, то осуществила бы его иначе. За кого вы меня принимаете?

– За ту, кто вы есть! – ответила Вера. – Бутюгин побывал у вас и был сразу же убит! Мне нет дела до того, что не касается меня, но его привела к вам я, по вашей просьбе! Меня могут обвинить в соучастии, и я имею право знать…

– Права задавать вопросы у вас нет! – Продолжая приветливо улыбаться, Вильгельмина Александровна так сверкнула глазами, что Вере стало не по себе, и она похвалила себя за предусмотрительность, за то, что сегодня пришла не одна, а с мужем, мало ли что взбредет в голову Цалле. – Что же касается Бутюгина, то я сама желала бы узнать, кто его убил. Если вы поможете мне в этом, то будете щедро вознаграждены. Если станете мешать, то будете наказаны. Наказываю я сурово. Если не можете ничем помочь, так хотя бы не мешайте! Никто вас ни в чем обвинять не собирается, мало ли кто с кем ко мне приходит. Кстати, а мужа своего вы с какой целью сегодня привели? Решили тоже приобщить к делу? Дельная мысль, люблю семейные подряды, тем более что муж и жена одна сатана, не так ли?

Чего-то такого Вера от Вильгельмины Александровны и ожидала, то есть совсем не ожидала, что та ей сообщит что-либо интересное или хотя бы даст какой-то намек. Но спросить, точнее, выразить свое возмущение и показать страх было необходимо, иначе Вильгельмина Александровна могла бы заподозрить неладное. С чего бы это Вера Холодная никак не выразила своего отношения к убийству Бутюгина? Знала, что так и случится? Не боится быть обвиненной в соучастии, потому что работает на контрразведку? Или еще что?

Вера понимала, что для убийства Бутюгина незачем было заманивать его в «Альпийскую розу». С таким же успехом несчастного инженера можно было бы убить и по возвращении из Железнодорожного клуба. Да и мало ли вообще возможностей для убийства? Человек ведет довольно размеренную жизнь, ежедневно, кроме выходных, ходит на службу, регулярно бывает в клубе… Выследить и выбрать подходящий момент легко. Но в то же время нельзя было исключить причастности Вильгельмины Александровны к убийству. Вдруг она сразу же попыталась завербовать Бутюгина, предложила ему выдать, то есть продать какие-нибудь секреты, а он отказался и пригрозил разоблачением? В таком случае поневоле поспешишь принять меры.

Вера очень надеялась на то, что, растерявшись, Вильгельмина Александровна как-то выдаст себя неосторожным словом, взглядом, жестом, но с таким же результатом можно было ожидать неосторожного от мраморной статуи. Сколько ни жди, все равно не дождешься. И интуиция тоже ничего не подсказывала, никаких озарений не приходило.

Сегодня у Вильгельмины Александровны выступала певица Лара Новацкая, светловолосая, тонкая, с томными персидскими глазами. Ей аккомпанировал наголо бритый скрипач с точно такими же глазами, должно быть брат. Белого платья Лары было почти не видно из-за длинной, с кистями, шали, в которую она закуталась. В последнее время откуда-то пошла мода кутаться в шали. Вере эта мода не нравилась – некрасиво, старит. В шаль стоит кутаться, только если платье никакое и нужно его как-то оживить, да и то не всегда это помогает. Пела Лара неплохо, голос у нее был сильный, низковатый, немного схожий с голосом Эмилии Хагельстрем, но более богатый, с модуляциями. А вот репертуар неудачный, приторно-чувсвтвенный, с уклоном в мистику. Но аплодировали ей много. Вера тоже несколько раз хлопнула ладонью о ладонь, чтобы не отставать от Владимира, который даже крикнул «Браво!», чего здесь никто не делал. Не «Славянский базар», чай.

Вильгельмина Александровна простилась с Верой и Владимиром крайне любезно, приглашала бывать у нее почаще и при этом весьма многозначительно посмотрела на Веру, но, что она хотела выразить этим взглядом, Вера так и не поняла.