Татьяна Романова - В погоне за «Босфором»

– И давно ты поняла, что влюблена в собственного мужа?

– Как вы догадались?..

– Все признаки налицо: отчаяние, худоба и нежелание выходить из дома. Не ты первая заболела этой болезнью, а что касается виновника твоего состояния, то кроме Ордынцева никого рядом с тобой в последнее время не было. Ну, так как, ответишь на мой вопрос?

Пришлось Надин признаваться:

– Вы правы. Только он любит другую, а не меня…

– Да что ты? – поразилась Волконская. – Я видела, как он смотрел на тебя, еще порадовалась, что тебе достался любящий муж. Ты ничего не путаешь?

– Хорошо бы – да я все видела собственными глазами, а чего не видела, так мне с радостью описала моя соперница.

– Давай, рассказывай, – потребовала княгиня Зизи и села на стул рядом с кроватью, – что-то тут не то, будем разбираться вместе.

Но Надин не смогла заговорить сцене в гостиной, это оказалось так унизительно. Она затравленно смотрела на Зинаиду Александровну, не решаясь коснуться самого больного, тогда княгиня заговорила сама:

– Ты еще слишком молода, чтобы это оценить, но на самом деле находишься в очень выгодной ситуации. Ты – законная жена человека, которого любишь! Как бы ни начались ваши отношения, все можно поправить, или хотя бы улучшить. Что бы ты чувствовала, если бы любила человека, а он был для тебя совершенно недоступен? Но даже в этом случае можно найти достойный выход из положения, ведь настоящая любовь никогда никуда не исчезает, просто кому-то везет, и он находит взаимность, а у других нет такого счастья, тогда они придумывают для себя спасительную мысль и живут, любя безответно.

– Какую спасительную мысль? – уцепилась за ее слова Надин.

– Каждый находит ее сам, вот я решила, что мой любимый уехал, и всю жизнь писала ему письма, а теперь мне и писать некому…

Темные глаза княгини заволокло слезами, и Надин вдруг все поняла.

– Вы любили императора Александра?

Волконская грустно улыбнулась и подтвердила:

– Да, но теперь все – в прошлом, а тебе жить сейчас. Так что же у вас случилось?

Надин видела нежное сочувствие в ее глазах. Этой женщине можно было рассказала все, и она это сделала…

Зинаида Александровна не перебивала ее, не задавала вопросов, но этого и не требовалось, теперь Надин сама рвалась наконец-то выплеснуть свои чувства. Она повторила слова своей злосчастной записки и замолчала. Княгиня не спешила с советами, она долго размышляла, прежде чем предложила:

– Знаешь, поезжай-ка ты к мужу. Войди в его дом и останься с ним вдвоем. Дальше дело за тобой: если ты будешь с ним нежна, то он быстро уложит тебя в постель – а потом соперниц у тебя уже не будет.

– Правда? – с надеждой переспросила Надин и, получив подтверждение, уточнила: – Вы думаете, я могу приехать к нему, не спрашивая разрешения?

– Конечно, можешь! Более того, ты просто обязана быть с ним рядом. Ты же обещала это перед алтарем, помнишь?

– Помню, – подтвердила Надин и впервые за вечер улыбнулась.

Теперь она уже не знала удержу и сумела закончить все дела в Москве и сборы за пару дней. Она договорилась с кузиной матери Алиной, что та переедет к Чернышевым, и сама перевезла ее в дом. Убедившись, что Любочка и тетка устроены и обеспечены, Надин забрала с собой Стешу и отправилась в Одессу. Торопя время, она ехала без остановок, но теперь, подъезжая к одесскому дому своего мужа, вновь почувствовала неуверенность и страх. Никогда еще Надин не была так уязвима.

«Хватит с меня московских терзаний, – подумала она. – Объяснюсь с Дмитрием, и будь, что будет».

Это помогло – она перестала дрожать и застыла в спокойствии фаталиста. На самом деле все очень просто и окончательно станет ясным, когда встретятся мужчина и женщина.

«Я женщина, а не его матрос!» – терзалась Ольга Нарышкина.

Уже прошла половина дня, а она так и не смогла оправиться от обиды. Ольга не хотела никого видеть и сидела, запершись в своей спальне.

«Ах ты, скотина, чтоб ты сдох! – мысленно желала она бывшему любовнику. – Чтобы тебе утонуть в море, а этой курице – твоей жене – пойти на дно вместе с тобой! Я-то обойдусь без тебя, а вот ты без меня – посмотрим!..»

Стук колес под окном привлек ее внимание. Ольга выглянула и поразилась: женщина, которой она желала всяческого зла, вышла из дорожного экипажа у крыльца дома Ордынцева. Двери были заперты, слуг не было видно, и лицо Надин явно выражало удивление и разочарование.

«Она разминулась с Дмитрием часа на два, – обрадовалась Ольга, – вот и славно! Какой же отличный повод расквитаться с этим мужланом. Только нужно действовать быстро».

Она схватила ключ от черного хода дома Ордынцева, и, пулей пролетев через сад, отомкнула заветную дверь. Еще минута – и она оказалась в спальне хозяина. Ольга скинула на пол покрывало и пару подушек с постели, туда же швырнула свой пеньюар, чулки вместе с подвязками и мягкие туфельки без задников, а сама скользнула под одеяло. Мизансцена вышла отличной – оставалось дождаться зрителя.

– Сюда, ваша светлость, вот – спальня барина, – услышала она за стеной голос сторожа.

– Я займу комнату мужа, – ответила старику Надин и толкнула дверь.

Ольга прикрыла глаза и притворилась спящей. Она не решалась смотреть сквозь ресницы, боясь, что соперница обнаружит обман, поэтому полагалась на слух. Похоже, что слуга заглянул в комнату вслед за молодой княгиней, потому что тот виновато забубнил:

– Я ее не пускал, наверное, князь сам это сделал.

– Идите, я потом к вам выйду, – услышала Ольга дрожащий женский голос и обрадовалась: она смогла поразить Надин в самое сердце – это было слышно по голосу. Нарышкина решила, что уже может «проснуться» и, открыв глаза, стыдливо натянула на грудь простыню.

– Что здесь происходит? – изумленно спросила она. – Где Дмитрий? Неужели не захотел меня будить и уже уехал?

Ольга торжествовала: Ордынцева побледнела как полотно, она стояла, привалившись спиной к закрытой двери, и с ужасом смотрела на женщину, лежащую в постели ее мужа.

– Что вы так уставились? – хмыкнула Ольга, изображая недоумение, – я давным-давно вам сказала, что Дмитрий принадлежит только мне, и так будет всегда. Не хотите верить – дело ваше, мне все равно.

– Покиньте мой дом немедленно! – потребовала Надин, и соперница с досадой услышала, что из ее голоса исчезла дрожь.

– Это – дом князя Дмитрия, а не ваш, вернее, это – дом его матери, а несколько лет назад он был моим, так что нечего тут командовать! – заносчиво изрекла Нарышкина, подбирая с пола свой пеньюар и подвязки.

– Продала – значит, скатертью дорога, – уже с напором сказала Надин и добавила: – Я разрешила мужу приводить домой шлюх только в мое отсутствие. Теперь я приехала, так что проваливай, или позову городового, чтобы тебя вывели.