Энн Грэнджер - На злодеев глаз наметан

– Завтра же с утра обо всем доложу Данну, – ответил я. – А уж что он ответит, мне страшно даже предположить!

– Не тот?! – заревел Данн, вытаращив глаза. – Росс, ради всего святого, о чем вы говорите?

– Сэр, я хочу сказать, что поздравлять себя с победой преждевременно. Возможно, дело еще не раскрыто.

– Еще как раскрыто! Вы серьезно предполагаете, что мы арестовали невинного человека, хотя Ма сидит в камере? – Данн забулькал, втягивая в себя воздух, как рыба, которую вытащили из воды.

– Нет-нет, сэр, Эктор Ма вовсе не невинная овечка, – поспешил я заверить начальника. – Возможно, он невиновен в убийстве Томаса Тапли. Зато он повинен во многом другом. Мы посадили за решетку матерого преступника, который убил Дженкинса и пытался похитить Флору Тапли. Возможно, таково было его первоначальное намерение – и намерение его сообщницы Гийом. Они приехали в Англию, собираясь найти и убить Томаса Тапли. Но мы не можем доказать, что Ма был на месте преступления. Предположим, чисто теоретически, что там побывал кто-то другой. Кто-то раньше Ма добрался до Томаса Тапли.

– Предположим, чисто теоретически, что луна сделана из голубого сыра, – язвительно парировал Данн.

– Сэр, я лишь хочу сказать, что у нас нет неопровержимых доказательств того, что Томаса Тапли убил Эктор Ма.

– Кто же еще?! – взревел Данн. – У кого имелись мотив и возможность?

– Нельзя закрывать глаза на некоторые обстоятельства… Мы с вами согласны, что движущей силой преступной шайки была очень умная женщина, Викторина Гийом. Но теперь мне кажется, что в деле замешан и очень умный мужчина.

– Ага! – Данн насупился и посмотрел на меня исподлобья. – Ваш умник – Эктор Ма.

– Нет, сэр. Ма действует быстро и безжалостно, как дикий зверь. Но все его поступки подчинены инстинктам. В этой команде мозгом была Викторина Гийом. Нет, я имею в виду Джонатана Тапли!

– Тапли и Гийом сговорились? Чушь!

– Понимаю, сэр, мое предположение кажется вам нелепым, но я имею в виду нечто совершенно другое. Я хочу сказать, что они действовали по отдельности, не зная друг о друге. Викторина и ее подручный Ма играли в одну смертельную игру, Джонатан Тапли – в другую. Обычно у нас имеется одна преступная шайка. На сей раз, боюсь, их оказалось две.

Данн покачал головой:

– Нет-нет, Росс, так не пойдет!

Я не сдавался:

– Миссис Джеймисон видела человека, который прогуливался по улице перед ее домом в день убийства. Увидев на похоронах Джонатана Тапли, она сразу его узнала. Она вполне уверена, что видела именно его. Итак, у нас нет свидетелей, которые видели перед ее домом Эктора Ма, зато есть надежная свидетельница, которая видела перед своим домом Джонатана Тапли!

– Надежная? Она пожилая женщина, и ее вполне могло подвести зрение. Она видела неизвестного мужчину только в окно и теперь готова под присягой показать, что перед ее домом прогуливался Джонатан Тапли? Что вы, Росс, в суде нас просто засмеют!

– И все же нам придется учесть ее слова. Конечно, миссис Джеймисон видела мужчину около трех часов пополудни или чуть позже…

– В таком случае, – перебил меня Данн, – как Джонатан Тапли мог совершить убийство? По мнению доктора, убийство произошло между пятью и началом восьмого, когда обнаружили труп. Джонатан Тапли не мог этого сделать. Кроме того, нам известно, где он был и чем занимался во время убийства. Весь тот день он провел в суде! В половине пятого он был у себя в конторе и ел холодную курицу. В пять он проводил там совещание по делу. Напоминаю, именно тогда, по мнению врача, произошло убийство! Тапли представил список людей, которые видели его в конторе и говорили с ним. Кстати, зачем ему вообще было убивать своего кузена?

– Мистер Данн, позвольте мне объяснить, – попросил я.

– Пожалуйста, – язвительно разрешил Данн, делая широкий жест рукой. – Признаюсь, Росс, с нетерпением жду ваших доводов. Приступайте!

Я начал осторожно:

– Гийом все время повторяет, якобы со слов мужа, что они с кузеном поссорились. Она предполагает, что между ними произошел серьезный разлад. Такое вполне могло быть. Из того, что Гийом не спешит выкладывать все, что ей известно, еще не следует, что всем ее словам нельзя верить. Она искажает факты ради собственной выгоды, но, как ни странно, она их придерживается. Какие отношения сложились у Джонатана с Томасом? Подумайте, сэр. Джонатан вынудил своего кузена покинуть страну, отобрал у него единственную дочь, Флору. У нас есть все основания полагать, что Томас любил своего ребенка. Лиззи узнала, что он скрытно разыскал Флору в Лондоне и советовал ей хорошенько подумать, прежде чем выйти замуж. Так нам сказала сама Флора…

Но по словам Джонатана, его договор с кузеном был вполне дружелюбным; Томас был благодарен Джонатану и его жене за то, что они взяли к себе в дом малышку Флору и воспитывали ее, как родную дочь. Томасу, по словам Джонатана, «трудно» было навещать дочь, поэтому его приезды были такими редкими и такими краткими. Но правда ли это? По словам Джонатана, Томас согласился, что для него лучше всего будет навсегда уехать во Францию. Неужели он никак не возражал против такого предложения своего кузена? Сейчас мы уже ничего не узнаем наверняка. Если даже Томас и возражал, Джонатан ничего нам не сообщил. По-моему, есть расхождение между тем, что рассказал нам Джонатан, и тем, что нам стало известно от Флоры о поступках ее отца, когда он вернулся в Лондон.

Из-за того что Джонатан – почтенный представитель адвокатского сословия, мы склонны больше верить ему. Викторина вела в молодости бурную жизнь, с ней трудно иметь дело, и она, очевидно, не доверяет представителям закона, поэтому мы не можем поверить тому, что она говорит. В том числе и рассказу о старой ссоре, которая, по ее словам, имела место между Томасом и его кузеном. Возможно, Викторина – худший враг самой себе. Подумайте, сэр! Томас ни разу не пытался связаться с Джонатаном с тех пор, как больше года назад вернулся в Англию. Он жил в Лондоне, на южном берегу Темзы, на одной улице с нами… с Лиззи и со мной. Он регулярно переходил Темзу по мосту Ватерлоо, чтобы провести день в центре города. Там его и встретила Лиззи. Дженкинс, который караулил его в своем клоунском костюме, тоже выследил его на мосту. И все же Томас ни разу не добрался до дома кузена – или даже до его конторы на Грейз-Инн-Роуд. Томас разыскал дочь в публичной библиотеке и попросил, чтобы она никому не рассказывала об их встрече. Он согласился с тем, что она переоденется мальчиком и потихоньку приедет к нему. По-моему, он не доверял своему кузену Джонатану и очень боялся, как бы Джонатан не узнал о его возвращении в Лондон. Почему? Томас, конечно, обещал не возвращаться на родину, но нарушил слово. Он боялся гнева Джонатана? Того, что вспомнят старый скандал? Или чего-то совершенно другого? Знаете, при нашей первой встрече Джонатан сказал одну странную вещь. Тогда его слова показались мне просто проявлением дурного вкуса, но сейчас я поневоле задумываюсь. Я заметил его трость с набалдашником в виде черепа. Он увидел, что трость привлекла мое внимание. Поднял ее повыше и заверил меня в том, что он не разбивал ею голову своему кузену. Я бы не принял его за человека, способного на такие грубые шутки и так некстати. Так почему же он это сказал? Может быть, решил отмести мои подозрения, чтобы я ничего не подумал?