Николай Свечин - Удар в сердце (сборник)

– Ну и что? – удивился Алексей. – Поляки разные бывают. Есть и такие, что лучше любого русского. Я в Варшаве был, насмотрелся.

– Ну, в Варшаве само собой, – согласился директор. – А для Москвы нежелательно.

– Нежелательно?

– По крайней мере, так думает великий князь Сергей Александрович. И просит через своего обер-полицмейстера, так сказать, проверить нового начальника русским глазом.

– Чушь какая… – пробормотал Лыков. – Мы оскорбим честного человека подозрением, только и всего.

– Да. Если он честный.

– Коли есть сомнения, нечего было назначать, – резонно возразил сыщик.

– Назначил не я, – с некоторым раздражением парировал Петров. – А расхлебывать придется нам с вами, Алексей Николаевич. Поручение от министра получено. Чего теперь обсуждать?

– Слушаюсь, ваше превосходительство. Разрешите узнать подробности. Мне нужно выехать в Москву? В каком качестве и на какой срок?

– Власовский просил на два-три месяца. Должность – временный помощник начальника сыскной полиции. Оклад жалования вам сохраняется по нашему департаменту, квартирные будут платить москвичи. Задача понятна: помочь новому начальнику. Он пришел из судейских, зовут Рыковский. Был следователем по особо важным делам Московского окружного суда. Коллежский советник, тертый, бывалый. Характеризуется положительно, единственная беда – поляк.

– Когда прикажете выезжать, Николай Иванович?

– Сдайте дела и ступайте. Пара дней у вас есть.

Так Алексей получил неприятное назначение. Первым делом он попытался увидеться с обер-полицмейстером, чтобы лучше понять свои задачи. Однако Власовский был неуловим. Надворный советник обзвонил несколько ведомств, и везде московский гость «только что отбыл». Вскоре выяснилось, что полковник приезжал и в департамент, а именно в его Третье (Секретное) делопроизводство. Поговорил, с кем хотел, и уехал. Лыков понял, что полковник намерен пообщаться с ним уже дома, на правах хозяина. Это характеризовало обер-полицмейстера не с лучшей стороны. Но Алексею с ним детей не крестить! Он вызвал Валевачева и стал сдавать ему текущие дела.

Коллежский секретарь Валевачев, ученик и единственный прямой подчиненный, новости не обрадовался. Шеф уезжает в Москву, на пару месяцев… А кто будет здесь вкалывать? Баратынский? Самым важным из дел было создание сети антропометрических бюро. Пока такое бюро существовало лишь в ПСП [40]. Опыт показывал крайнюю необходимость и полезность этой службы. Лыков составил типовое положение и штат бюро для остальных сыскных отделений. В Москве деньги для его создания находили, в Варшаве и Киеве скулили и жаловались на нехватку средств. Надворному советнику пришлось идти в Министерство финансов и канцелярию Государственного Совета, доказывать и убеждать. Государственным секретарем год назад был назначен Плеве. Умнейший человек, специалист полицейского дела поддержал своего бывшего подчиненного. В проект бюджетной росписи второго полугодия вписали соответствующую строку. Но уперся Минфин. Лыков дошел до самого Витте. Министр финансов слушал его четыре минуты, после чего экспансивно оборвал и сам произнес очень толковую речь в защиту антропометрии. Давно Алексей не встречал такого бюрократа! Высокий, неряшливо одетый и непричесанный, Витте ловил все на лету. Ум у него оказался воистину государственный. Министр смотрел на любую идею под углом общенародной пользы и придавал здравым предложениям блеск и масштаб. Алексей вышел от Витте не просто с одобрительной резолюцией. Министр сказал своим подчиненным какое-то волшебное слово. Сложный процесс финансирования антропометрических станций был решен сразу и окончательно. Остались технические мелочи, которые и придется доделать Валевачеву. Так что Юрий брюзжал больше по привычке прятаться за лыковской спиной…

Другие дела были меньше калибром. Два из них заключались в помощи сыскной полиции градоначальства. Поиск безвестно пропавшего поручика лейб-гвардии Преображенского полка графа Ламберта был почти завершен. Полусожженное тело поручика отыскалось в печи бань Куканова, что на Гороховой улице. А кочегаром при банях служил отставной денщик убитого. Именно Лыков выяснил эту деталь, приведшую в конце концов к раскрытию преступления. Злодей был уже схвачен и дал признательные показания, полиция вела розыск двух бежавших сообщников.

Второе дело касалось контрабанды золота через Кронштадтский порт. Здесь роль надворного советника была скромнее. Он предположил, что золото ворованное, с казенных рудников, и скупают его немцы. Правда оказалась иного толка. Скупщиками действительно выступали немецкие банкиры (вот бессовестные люди!). Но вывозили они не песок или самородки, а монеты. Витте готовил денежную реформу, в частности, рубль переводился на золотой стандарт. С этой целью Государственный банк несколько лет накапливал золотую монету, незаметно выводя ее из оборота. Обслуга хранилища составила шайку и несколько месяцев воровала драгоценный металл из-под носа у начальства. Акт дознания был уже написан, дело вот-вот передадут судебному следователю. Юрий справится и здесь.

Прочие дела были неспешными. Так, Алексей составлял систему наружных примет, столь необходимую для опознания преступников. Он выделил шесть форм ушной раковины, пять – бровей и т. д. Начальство поощряло сыщика, но не торопило. Понимая, что дело важное, оно даже обещало послать Лыкова за границу. Особенно интересно было бы познакомиться с системой Бертильона, опробованной уже и в России. Лыков принимал ее, но хотел упростить. Бертильонаж требует множества замеров, аппаратуры, картотеки. А филеру наружного наблюдения необходим простой альбом с понятной классификацией видимых примет: ухо номер три, нос номер пять, борода веником… Придется взять наработки с собой в Москву.

Лучше всех приняла новость о командировке Варвара Александровна. Каждое лето, когда в гимназии наступали каникулы, она уезжала с детьми в Нефедьевку. Леса, Ветлуга… Но последние несколько лет родственники, Мансуровы, звали ее погостить у них в подмосковном имении. И вот теперь может получиться! Павлуке и Николке уже одиннадцать, принцессе Шурочке восемь. Дети с удовольствием проведут лето в новом месте. Имение стоит на берегу озера Чистое, на Масловом болоте. В трех верстах – железнодорожная станция. Алексей сможет приезжать по субботам из Москвы. Очень хорошая командировка!

Сдав дела, надворный советник выехал в Первопрестольную. В пути у него была возможность подумать. Временный помощник начальника сыскной полиции… Пятое колесо в телеге. Пан Рыковский явно не обрадуется соглядатаю. В Варшаве несколько лет назад надзор за местными сыщиками был необходим. Отделение не могло само отыскать убийц русских офицеров, и начальство в Петербурге допускало саботаж. Не нашли потому, что не хотели. А здесь, в Москве? Какой тут может быть саботаж? Кругом глаза и уши, вся служба нового начальника на виду. Только больной ум великого князя мог придумать комбинацию с ревизором… Лыков решил, что поддержит поляка, если тот окажется на своем месте. Плевать ему на недовольство Сергея Александровича и полковника Власовского! Про московского генерал-губернатора говорили, что он мужеложец, а Власовского называли пьяницей. Вот компания! Обер-полицмейстера ненавидела вся Москва. Он замучил домовладельцев мелочными придирками и беспрерывными штрафами. Если главный полициант думает, что Алексей будет ходить к нему с доносами, он здорово ошибается. Ну, посмотрим.