Эд Данилюк - Пожар Саниры

Было такое чувство, будто юноша выбрался из какой-то серьёзной передряги. Благополучно выбрался!

Санира направился к улице. Кое-как перебрался через колоды, некогда составлявшие основу зданий. При каждом движении в голове усиливалось биение пульса. Юноша неловко залазил на брёвна и, всякий раз издавая невольный стон, неловко спрыгивал.

Но это ничего! Главное, не нужно было больше смотреть в глаза вождю, что-то говорить ему, отвечать на его вопросы, понимая, насколько бестолково звучат ответы.

Оказавшись среди людей, Санира окончательно повеселел. Всё закончилось!

И вот тут только его мысли вернулись к тому, что произошло на площади. Кто-то напал на него, не прошедшего ещё обряд бесправного юнца. Напал на глазах у стражника. Посреди бела дня. Несмотря на опасность столкнуться с вождём Города. Напал, чтобы… Чтобы что?

Думать было трудно.

В мешочке были необработанные камни – такие валяются под ногами на каждом шагу. Зачем ради этого нападать на человека?

Над юношей ехидно захихикала насмешливая птица сорока.

Или нужно было именно свалить Саниру с ног?

Или всё было затеяно, чтобы набить ему шишку на голове?

Санира, преодолевая слабость и превозмогая головную боль, плёлся домой, и с каждым шагом непонимание в нём росло. И при этом почему-то рос и страх перед гневом сестёр-богинь. За что они уничтожили Город? Что ждёт людей?

Центральная площадь

Сегодняшний совет жриц и наиболее набожных глав домов был далеко не обыденным, от его решений зависела судьба множества множеств людей. Соответственно, он был обставлен как настоящий обряд.

Субеди, Наистарейшая, жрица сестёр-богинь, находилась в самом центре срединного небесного круга, отделённая остававшимся сейчас пустым воздушным кругом от женщин совета, сидевших в круге земном. Далее шёл также никем не занятый круг подземный, служивший границей для простых горожан.

Наистарейшая, полная женщина средних лет, была в церемониальных одеждах своей тётки, после смерти которой она, собственно, и унаследовала право говорить с сёстрами-богинями от имени всего Города. Слишком узкий наряд давил, не позволяя вздохнуть. Да и выглядел он старым и обветшалым, что сильно смущало Субеди. В своё время старшая жрица, конечно, пошила себе собственное церемониальное одеяние, но сегодня по какой-то причине его не надела.

В одной руке Субеди сверкал медный топор, в другой – медный молот, символы её духовной власти над горожанами. Держать металлические орудия было тяжело, и они дрожали в её руках. Наистарейшая иногда, будто в рассеянности, пыталась пристроить их в сгибах локтей.

Слишком большая диадема – а её покойная тётка любила пышные причёски – постоянно норовила свалиться.

Жар тринадцати костров, усиливавший и без того царивший вокруг зной, изводил, бесконечные выступления женщин не давали думать, и Наистарейшая ощущала лишь усталость и безысходность…

А тут ещё драка между главами домов…

Рузени как раз схватила за волосы Фебути и рванула вниз. Её соседка завопила, но противостоять такой боли она, конечно, не могла, и её голова оказалась у самой земли.

– Это из-за тебя пожар начался! – вопила Рузени. – С твоей развалюхи всё пошло! Я видела! Вокруг темно, а она горит! Единственная!

– Да бросьте вы! – закричала, вскакивая, Ханаци. Её сверкающий взгляд остановился на Зунати. – Всё с неё началось! Я на живность вышла посмотреть, во всём квартале ни искорки, а у неё крыша в огне!

Зунати, не дожидаясь нападения, первой ухватилась за волосы противницы.

Одна из сидевших рядом женщин хотела разнять дерущихся, но её намерения были неверно истолкованы, и вот уже три пары повалились в пыль.

Толпа заволновалась, послышались подбадривающие крики, кто-то нервно рассмеялся. Несколько человек стали протискиваться вперёд, чтобы помочь своим.

Радига дома Зунати тоже устремился на помощь матери. В сгоревшем Городе, где копоть и сажа покрывали каждого, его ослепительная чистота смотрелась вызывающе. Длинные чёрные волосы были исправно расчёсаны, спаренные чаши вплетены с особым тщанием, одежда прилежно расправлена. На руках болтались кремнёвые и полотняные браслеты, шею украшало нечто замысловатое, сделанное из кости волка. Тетерев на току, да и только!

Санира, разглядев его, усмехнулся, и в голове тут же кольнуло. Рука невольно потянулась к шишке на затылке.

– Прекратите, милостью сестёр-богинь! – устало сказала Субеди. Драка приглашённых на совет женщин, олицетворения мудрости и набожности Города, злила её.

Такие советы, время от времени собиравшиеся для обсуждения вопросов служения богиням, как правило, не вызывали особого интереса у остальных горожан – решения основывались на традициях, а значит, были весьма предсказуемыми. Если дело касалось войны или охоты, вождём Города был Гарола дома Чезази, старший стражник, принимавший все решения единолично. В повседневной же жизни люди основывались на том, что «так поступали наши предки», «так сказано в песнях», «этому учила меня мать», «так велит обычай», и им крайне редко были нужны чьи-либо дополнительные указания.

Сегодня послушать совет пришли почти все. Были едва передвигавшие ноги старухи и совсем ещё маленькие дети. Мелькнуло даже несколько торговцев, хотя их, казалось бы, трудности Города не должны были волновать.

– Остановитесь! – ещё раз крикнула Наистарейшая.

Гарола решительно врос в толпу, выстреливая колючки разгневанного взгляда. Толпа перед ним раздалась. Те, кто начал было продвигаться к месту драки, замерли на месте, поглядывая то на него, то на его суровых подчинённых.

Гарола схватил Рузени за плечо. Та не глядя пнула его по ногам. Старший воин Города, не меняя выражения лица, вытащил из-за пояса сверкающий медный нож и одним решительным движением отсёк клок волос, за который она схватилась. Женщина, лишившись опоры, отвалилась в сторону.

– Хватит, – буркнул стражник.

Рузени оглянулась, увидела Гаролу и стала подниматься. В кулаке она всё ещё сжимала отсечённые волосы Фебути. Женщина тяжело дышала, глаза её сверкали, но бросаться на противницу она больше не пыталась.

– Прошу вас! – крикнула Наистарейшая. – Не гневите богинь!

Дравшиеся одна за другой садились на землю, стараясь оказаться друг от друга как можно дальше. Они вытирали пот, отряхивали грязь и приводили в порядок одежду. Торчащие в стороны волосы, как правило седые, делали их похожими на осенние одуванчики.

– Значит, пожар начался, по крайней мере… – Субеди, пытаясь говорить спокойным голосом, стала загибать пальцы, – …в трёх местах. С домов Шунучи, Зунати и Рузени…

– Да не Рузени! – заорала Рузени, но тут же спохватилась и скосила глаза на Гаролу. – Фебути!