Зуфар Фаткудинов - Тайна стоит жизни

Галямов, глядя то на одного, то на другого следователя, бесстрастно и быстро говорил, словно читал по бумажке:

— Мать конструктора Ахматова найдена в коридоре квартиры мертвой, без видимых признаков телесных повреждений. Врачи пока затрудняются что-либо говорить конкретно по этому поводу. Но это еще не все.

Майор остановил свой взгляд на Закирове:

— А вам, старший лейтенант, другой сюрприз: все это произошло опять-таки в том доме, где жил убитый Древцов, только в другом подъезде. Короче, некоторые элементы данного преступления чем-то сходны с делом, которое вы до сих пор не можете закончить.

«Укоры, как шишки из мешка, сыплются от начальства, — тоскливо отметил про себя Ильдар. — Надо действительно кончать с делом Древцова. Все уперлось в этого проклятого Космача. Ничего не попишешь, — такова горемычная доля следователя».

— Так вот, товарищ Закиров, вы закопались со своим делом, поэтому возьмите в свое производство и это. А сейчас езжайте с Треньковым на место происшествия — там наши товарищи. Отпечатки пальцев по всей квартире ищут. В общем, производят опыление всего и вся, как в колхозном саду.

Ребята собрались уходить. Уже с порога Закиров попросил у майора разрешения поехать завтра в командировку дня на три, на четыре в Святовск. Он выразил уверенность, что Фролов ушел на дно именно в этом поселке.

Галямов махнул рукой:

— Это потом, старший лейтенант, — завтра решим. Но я вам не советую отлынивать от поручаемого дела. В свое время, когда я работал следователем, у каждого из нас в производстве было почти по целой дюжине самых разнообразных дел. И ничего — справлялись.

— Да я не уклоняюсь...

— Ладно, — перебил его Галямов, — мигом оба сейчас туда... Хотя минутку, — остановил их майор. — Мне кажется: ключ к разгадке преступного посягательства на конструктора Ахматова кроется во времени, которое злоумышленники потратили на поиски сейфа, ключа от него и вскрытие сейфа. Иначе говоря, в этом деле участвовала личность, которая все это точно знала. Ключ от сейфа был сделан таким образом, что он являлся частью ноги чучела филина. — Догадаться об этом очень трудно. Сами увидите. В общем — действуйте!

— Ваши фамилия и имя? — спросил Галямов, уставив тяжелый взгляд на чернявого мужчину плотного телосложения с забинтованной ключицей.

Тот лежал с отрешенным взглядом и никак не прореагировал, словно вопрос относился не к нему.

— Вы что, глухой? — ровным голосом задал ему вопрос майор. Допрашиваемый нехотя скосил глаза на Галямова, процедил:

— Начальник, я больной. Дай отдохнуть.

— Отдыхать некогда.

— А мне торопиться некуда. Впереди капитальные нары. Лежи — не хочу.

— Нет, дорогой гражданин... Как вас?..

— Не кныжься, начальник. Я никто.

— Ну, напрасно, гражданин. Заговорите вы, заговорите, некуда деваться.

Мужчина здоровый рукой сделал широкий жест, покрутил головой и недобро ухмыльнулся:

— Да, хаза кирпично-железная — деваться некуда. — И, чуть подавшись вперед, сказал: — Дубово допрашиваешь, гражданин начальник: без психологии, без обходного, так сказать, маневра. Напролом лезешь. На уроках криминалистики, небось, трекали по-другому. Вот когда меня первый раз поволокли на нары за фарцовку, начальник один толковище вел со мной. Ох и вел! Во выкобенивался так выкобенивался! То, как лисица, завиляет хвостом, то котиком ласковым замурлыкает, то ослом заорет...

Галямов не перебивал задержанного преступника, оказавшего яростное сопротивление оперуполномоченному милиции Герасимову, который сейчас лежал в больнице со сломанными ногами и сотрясением мозга после падения с крыши. Майор хотел разобраться, что за птица попалась в расставленные силки: уголовник-рецидивист или вражеский агент.

Дождавшись, когда тот смолкнет, Галямов строго произнес:

— Вот что, гражданин. Вы здесь находитесь не за продажу ворованных штанов, а за шпионаж. О нарах, о решетке вам только мечтать. Слышите? Только мечтать! А так — стенка!

— Какая стенка?! За то, что попросил погадать цыганку?! Ну, имел наган... стрелял из него нарочно, чтобы хвост отстал: ведь в него я не целился, а то бы каюк! Тяну я на две статьи: незаконное хранение оружия и стрельба на улице — хулиганство.

— Нет. Легкую жизнь себе рисуешь, гражданин никто. Пасьянс раскладывается иначе: попытка получения и передачи жизненно важной информации для иностранной разведки, а именно: существует засада в расположении цыганского табора, около тайника с рацией, или нет. Это одно. Покушение на жизнь сотрудника милиции — это другое. Обе статьи в уголовном кодексе предусматривают в качестве меры наказания расстрел. Иначе говоря, стенка. Вот так-то.

Майор, не отрывая глаз от лица преступника, сел на табурет.

— А теперь давай серьезный разговор вести. Кому должен был передать информацию после опроса цыганки?

Больной, откинувшись на подушку, молчал. Лоб его покрылся испариной.

— Я устал, я болен, начальник. Не могу больше.

— Можешь, можешь. Здоров как бык. Даже после падения с крыши чуть не исчез. Если бы не сознательные прохожие, убежал бы.

— Смысла нет говорить, начальник. Ты же говоришь, припаяют мне две расстрельные статьи. Один конец.

— Одно дело, гражданин, когда ты вообще ничего не будешь говорить. Другое — когда выложишь все начистоту. Это суд обязательно учтет. Ведь одни и те же действия иногда имеют разные окраски. Мне кажется, что здесь именно тот случай. Сам пойми: то ли тебя использовали на подхвате, то ли ты сам иностранный агент. Ведь твои действия подтверждают и то, и другое. Как видишь, в твоих же интересах пояснить нам что к чему.

— Ишь как загнул! Нехорошо говоришь, начальник. Шпионаж ты мне не клей. Ты же видишь, что я блатной.

— Наколки и терминология в данном случае не главное для квалификации. Главное здесь — твои действия, только действия, гражданин. По ним судят. Ты это не хуже меня знаешь.

Галямов вытащил из папки листы чистой бумаги.

— Сам будешь писать или помочь? — произнес он будничным тоном как о деле, давно решенном и предельно ясном.

— Пишите сами, — переходя на «вы», ответил преступник.

Майор уселся у тумбочки.

— Горошкин Василий Сафоныч, по кличке Косолапый. Отмотал семилетний срок два месяца назад. Вернулся из солнечной Колымы. Взяли мы семь лет назад здесь одну лавчонку. Осужден Приволжским районным нарсудом...

— Кого брали в дело?

— Тогда был шестеркой. Не я был закоперщиком. [5] Закоперщиком (перен., жарг.) — Тот, кто затевает какое-л. дело; зачинщик.

— Дальше, Горошкин.

— На Колыме познался с Бугаем. Он из здешних краев.

— Фамилия его? — насторожившись, коротко спросил Галямов.