Александр Дюма - Катрин Блюм

А именно неблаговидным, как мы помним, было предложение, сделанное мэром накануне папаше Ватрену.

Остановившись, лесничий спрашивал себя, что может быть нужно от него этому человеку.

Он ждал, стоя к мэру спиной, и, лишь когда тот подошел, повернулся к нему.

— Что вам еще угодно? — резко спросил он.

Явно смущенный, мэр снял свою шляпу, в то время как шапка старого лесничего оставалась у того на голове.

— Дело в том, господин Ватрен, — ответил он, — что, расставшись с вами этой ночью, я много размышлял.

— В самом деле? И о чем же? — осведомился папаша Ватрен.

— Обо всем, дорогой господин Ватрен, а особенно о том, как дурно и некрасиво желать завладеть добром соседа, даже если это богатый принц.

— А с какой стати вы мне об этом говорите, сударь, разве я хотел завладеть чьим-либо добром? — спросил старик.

— Мой дорогой господин Ватрен, то, что я сказал, не имеет к вам никакого отношения, — уточнил мэр сокрушенно.

— Тогда о ком же речь идет?

— Только обо мне, господин Ватрен, и о тех скверных предложениях, что я сделал вам этой ночью по поводу деревьев рядом с моим участком…

— Вот оно как! Так вы потому и подошли ко мне?

— А почему бы и нет, если я понял, что был не прав и поэтому должен извиниться перед честным человеком, которого оскорбил?

— Но, господин мэр, вы меня не оскорбили.

— Как бы не так! Разве не оскорбление делать порядочному человеку такие предложения, опровергающие всю его предыдущую жизнь?

— Хорошо! Но, право, господин Руазен, вам не стоило беспокоиться из-за такого пустяка.

— Не пустяка, когда вид ближнего твоего вгоняет в краску и с ним не решаешься поздороваться при встрече. Я считаю это совсем не пустяком, сударь. Поэтому прошу вас, господин Ватрен, простить меня.

— Я должен простить?

— Да, вы.

— Но я не аббат Грегуар, чтобы давать отпущение грехов, — сказал старик.

Все только что услышанное одновременно и растрогало и позабавило его.

— Нет, вы не аббат, но вы, Ватрен, честный человек, а все честные люди составляют как бы одну семью… А вот я на какое-то мгновение выпал из этой семьи… Чтобы вернуть меня в нее, протяните же мне руку, господин Ватрен.

Слова мэра прозвучали так проникновенно, что у старого лесничего выступили слезы. Он снял левой рукой шапку, как делал обычно перед инспектором г-ном Девиоленом, и протянул г-ну Руазену правую руку. Тот пожал ее с такой силой, что легко мог бы ее сломать, не будь папаша Гийом таким крепким.

— Но это еще не все, господин Ватрен.

— Не все?

— Нет.

— Что же еще, господин Руазен?

— Я был не прав не только по отношению к вам.

— A-а, вы имеете в виду обвинение против Бернара? Видите, господин мэр, не стоит торопиться с обвинением.

— Вижу, сударь, что мой гнев, направленный на вас, сделал меня несправедливым по отношению к Бернару и чуть не толкнул на ужасный поступок — это будет мучить меня всю жизнь, если Бернар не простит меня.

— Ну, за этим дело не станет! Успокойтесь, господин мэр, Бернар так счастлив, что все уже забыл.

— Да, дорогой господин Ватрен, но в один прекрасный день он вспомнит, покачает головой и скажет сквозь зубы: «А все-таки господин мэр — скверный человек!»

— А! — рассмеялся Ватрен. — Конечно, я не могу поручиться, что такое не придет ему как-нибудь в голову, когда он будет в дурном расположении духа.

— Есть средство, которое помогло бы ему если не забыть — мы не властны над своей памятью, — то во всяком случае прогнать эту мысль, едва она появится.

— Какое же?

— Необходимо, чтобы он простил меня так же искренне и чистосердечно, как простили вы.

— Если вас это беспокоит, то я вам скажу, что ручаюсь за него как за самого себя. Ведь у Бернара желчи не больше, чем у цыпленка. Я скажу ему, чтобы он к вам зашел, — он все-таки моложе вас.

— Надеюсь, что ко мне придете и вы, и мамаша Ватрен, и Катрин, и Франсуа, и два лесника из вашего лесничества.

— Хорошо! А когда?

— Сразу после венчания.

— В связи с чем?

— В связи со свадебным обедом.

— О господин Руазен, благодарю вас, не надо!

— Не говорите «нет», господин Ватрен, это решено. Если вы откажетесь, я буду считать, что вы и ваш сын упорно держите на меня зло. Я обещал себе, что устрою свадебный обед. Вы знаете, едва я лег в постель, вернувшись от вас, как это пришло мне в голову, и я даже не мог заснуть. Сочинял меню…

— Но, господин Руазен!..

— Прежде всего будет обязательно подан окорок из кабана, которого вы вчера убили, вернее, убил Франсуа. А господин инспектор наверняка разрешит пристрелить одну косулю; я сам отправлюсь на пруд Раме и наловлю там рыбы, мамаша Ватрен приготовит фрикасе из кролика — этого никто не умеет делать лучше нее! Есть у нас отличное шампанское — оно прибыло прямо из Эперне, и есть старое бургундское — оно так и просит, чтобы его скорее выпили.

— Но все же, господин Руазен…

— Никаких отговорок, никаких «но», никаких «однако», папаша Гийом, иначе я должен буду сказать себе: «Ну, Руазен, кажется, ты действительно дурной человек, раз с тобой не хотят иметь дела самые честные люди на свете!»

— Господин мэр, я вам пока не могу ничего ответить.

— А если вы мне ничего не ответите, то госпожа Руазен и мадемуазель Эфрозина совсем сживут меня со свету, ведь это они вбивали мне в голову целую кучу дурацких и завистливых мыслей! Ах, как прав был господин аббат, когда говорил, что во все времена женщина губила мужчину!

Папаша Ватрен собирался было еще сопротивляться, но вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за карман куртки.

Он обернулся.

Это был старый Пьер.

— О господин Ватрен, не отказывайте господину мэру в том, о чем он вас так просит… во имя…

И старый Пьер мучительно искал, во имя чего он мог бы уговорить Гийома согласиться.

— Во имя… да, во имя тех двух монет по сто су, которые вы для меня дали господину аббату Грегуару, когда узнали, что господин мэр прогнал меня, чтобы взять Матьё!

— Это была еще одна вздорная мысль, которую мне вбили в голову эти чертовы женщины!.. Ах, женщины, женщины! Только ваша жена, господин Ватрен, — просто святая!

— Моя жена?! — воскликнул Ватрен. — О! Сразу видно…

Он хотел сказать: «Сразу видно, что вы ее совсем не знаете», — но вовремя остановился и закончил со смехом:

— Сразу видно, что вы ее хорошо знаете!

Потом, видя, что мэр ждет его окончательного ответа, он добавил:

— Ну хорошо, господин мэр. Договорились. Свадебный обед будет у вас в доме после венчания.

— А свадьба состоится на неделю раньше, чем вы думаете! — воскликнул господин Руазен.

— Как это? — осведомился старый лесничий.

— Угадайте, куда я еду?

— Вы?

— И прямо сейчас.

— Куда же?

— Так вот, я еду в Суасон, чтобы купить разрешение у монсеньера епископа.