Фиона Маунтин - Бледна как смерть

– Боже мой, простите, – Марион включила свет, удерживая поднос с чаем. – Привычка человека, живущего в одиночестве. Я вовсе не хотела оставлять вас в темноте.

«Именно там я и нахожусь сейчас, – подумала Наташа. – В полной темноте».

Через полчаса Наташа собралась уходить. Она взяла свою сумку и букетик фиалок. Дойдя до двери, обернулась и протянула букетик старой леди.

– Спасибо, дорогая. – Марион взяла цветы, закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Кстати, почему вам пришло в голову, что я могу знать эту девушку?

– Она сказала своей начальнице, что живет здесь.

Марион лукаво улыбнулась.

– Может, так оно и есть. В некотором роде.

По Наташиным подсчетам была уже половина десятого, когда она шла по Квин-Виктория-роуд. Можно было заключить беспроигрышное пари, что Эдвард Дирхерст, Ричмондский герольд Геральдической палаты и бывший Наташин начальник, вот уже три часа восседает за своим столом.

Она поднялась по каменным ступеням, расписалась на проходной и прошла по широкой дубовой лестнице в Палату графа Маршалла.

Работать в Геральдической палате, государственном хранилище гербов и родословных знатных семей Англии, Уэльса, Северной Ирландии и стран Британского Содружества, где все дышало историей, церемониями и традициями, поначалу было страшновато, но потом – ужасно интересно и захватывающе. Наташа по-прежнему чувствовала волнение и робость, вспоминая о том, что первые специалисты в области генеалогии начали свою работу именно здесь, еще в четырнадцатом веке.

Дверь в кабинет Эдварда была приоткрыта. Наташа постучала.

– Войдите.

Увидев ее, он встал, обошел резной деревянный стол, распахнул объятия.

– Моя дорогая Наташа, какой приятный сюрприз!

Герольды самостоятельно выбирали мебель для своих рабочих кабинетов, поэтому не удивительно, что комната Эдварда была заполнена антикварными вещами, которые прекрасно смотрелись бы в музее или в одной из комнат старинного замка. Здесь же все вещи использовались по прямому назначению – можно было посидеть на стуле эпохи короля Якова, провести заседание за столом вишневого дерева с витиеватыми резными ножками, почитать что-нибудь под лампой с золоченой подставкой.

Наташа не могла себе представить Эдварда Дирхерста в другой обстановке. Он прекрасно играл свою роль; наследник первых герольдов, в жилах которых текла кровь средневековых рыцарей и членов королевской семьи. Вокруг него создавалась аура, которая соответствовала обязанностям служащего Геральдической палаты, организатора официальных церемоний, коронаций, государственных похорон и открытия Парламента. В этих случаях герольды надевали свою оригинальную средневековую униформу – со всех сторон расшитый плащ и нарукавники, украшенные королевскими гербами.

Повседневная одежда Эдварда была менее вычурной, но не менее официальной – черный жилет и накрахмаленная белая рубашка. Он был высоким и представительным, с густыми черными волосами, поседевшими на висках, слегка удлиненным лицом с крупным римским носом, стальными серыми глазами и глубоким, раскатистым голосом. Наташу первая встреча с ним повергла в ужас.

Он приготовил две чашки кофе со сливками и, когда они уселись в углу комнаты, сказал:

– Вчера во второй половине дня мне позвонил джентльмен с намерением проверить твои рекомендации. Не потому ли ты порадовала меня визитом?

Наташа почувствовала, что покрывается гусиной кожей.

– Что он хотел узнать?

– Как долго ты здесь работала, когда ушла, какими исследованиями занималась, потом потребовал информацию о процессе найма на работу. Спросил, проявила ли ты увлеченность и профессионализм, выполняя задания, особенно если для этого нужно было использовать сведения о предках человека, живущего в наши дни. Он начал было расспрашивать о твоем происхождении, семье, но я прервал его, сказав, что это к делу не относится. Безусловно, я всячески хвалил твои деловые качества, сказал, что ты – блестящий исследователь, очень добросовестный. – Дирхерст внимательно посмотрел на Наташу. – Если ты решила, что пора заканчивать с жизнью свободного художника, то я очень надеюсь, что ты вернешься к нам.

– Эдвард, вы первый, кому я об этом скажу. Но я не ищу работу.

– Так в чем же дело?

– Ваша догадка так же хороша, как и моя. – Она допила крепкий кофе, поставила чашку на блюдце. – Что бы вы сделали, если бы, взявшись за выполнение заказа, стали подозревать, что ваш клиент или тот, кого вы разыскиваете, совершили что-то плохое, преступление, например?

Брови его подскочили вверх, придав ему сходство с совой.

– Мы – гаранты конфиденциальности. Нам доверяют сокровенные семейные тайны, дают доступ к закрытым документам, понимая, что все, что мы обнаружим, будет храниться в строжайшем секрете.

Она мельком взглянула на документы, лежащие на столе Эдварда, напечатанные на бланке Палаты.

– Наш девиз – «Усердие и тайна», – сказала Наташа.

Он кивнул.

– Усердие и тайна. Но, существует одно большое «но». – Он посмотрел ей в глаза. – Мы не священники, принимающие исповедь. Мы просто выполняем работу. Хотя я понимаю, что это трудно принять.

Она улыбнулась.

– Не могли бы вы узнать, есть ли у вас что-нибудь о Гарольде Лейбурне из Дорчестера. – Проговорив это имя вслух, она почувствовала что-то вроде «дежа вю». Нашла в сумке свидетельство, протянула бумагу Эдварду.

– А, так ты зашла не просто, чтобы поздороваться. – Он поднялся и вышел из комнаты. – Одну минуту.

Через некоторое время он вернулся.

– Боюсь, пустая затея. В переписи 1891 года по меньшей мере десяток Гарольдов Лейбурнов, и никого, кто жил в Дорсете, не говоря уже о Дорчестере. Однако через несколько лет вышли результаты переписи 1901 года, которые могут быть более полными. В базе данных Палаты нет сведений о человеке с таким именем. Но я уверен, что ты найдешь его в других источниках.

– Я тоже так думаю. Можно воспользоваться вашим компьютером?

– Чувствуй себя как дома.

Компьютер стоял в маленькой нише. Похоже, пользовались им редко. Наташа запустила систему поиска в Интернет, ввела в строку ключевых слов «Гарольд Лейбурн», стала смотреть, как на экране переворачиваются песочные часы. Пять найденных статей. Обновление всего шесть недель назад.

«Подающий надежды молодой спринтер Гарри Лейбурн, 24 года, внезапно скончался вчера во время тренировки. Для расследования был вызван коронер, но полиция пока никого не подозревает. Предполагается, что причиной смерти стал сердечный приступ».

Больше никаких новостей. Результаты вскрытия, похоже, не были опубликованы.

– Тебя наняли его родственники? – спросил Эдвард. Он взял из принтера листы и пробежал глазами текст, который Наташа только что прочитала на экране.