Далия Трускиновская - Труп-невидимка

Свекрови выразительно переглянулись. И еще раз переглянулись. Они очень заботились, чтобы это было замечено всеми окружающими. В таких случаях семья мне обычно подыгрывает.

– Найти Раймондюкаса! Немедленно! – закричал Лешка.

Но психоаналитика нигде не было. И машина, на которой они с Леночкой приехали, тоже исчезла.

Обратной дороги я не помню. За рулем был Альфонс Альфонсович, бормотавший, что неплохо бы отправиться в монастырь на покаяние. Конечно же, мы въехали в кювет. Дня таких случаев полезно иметь свой автокран.

Приехали домой мы утром. И привезли с собой головную боль. Я немного вздремнула, но сон на пользу не пошел. Когда я, охая и хватаясь за виски, вползла в столовую, слабенькое октябрьское солнце лениво освещало комнату площадью в семьдесят квадратов. Мусенька налила мне крепкого чая, и я поинтересовалась:

– Где все?

– Авдотья Гавриловна спит, Нинель Аристарховна на крыше делает утреннюю зарядку. Альфонс Альфонсович… – тут горничная несколько смутилась. – Он образа на стенку приколачивает. Говорит, будет перед ними поклоны бить. И картинку из журнала туда же. Говорит – это государыня императрица Катеринушка.

– Близнецы?

– Остались у Расторгуевых. Дусеньку-то так и не поймали. Сидит в бассейне и не дается!

– Так что, фура без нее пришла?! – ужаснулась я.

Дело в том, что я неоднократно выбегала замуж, но из этих затей решительно ничего хорошего не получалось. Вот разве что мой шестой муж приохотил меня к разведению земноводных и рептилий. Когда он под покровом ночной темноты сбежал от меня с одним рюкзаком, мне остались черепаха Мотя, игуана Георгий, два питона, Марик и Бобик, варан Афродита и совсем еще тогда юная крокодилиха Дусенька. Они были со мной в самые трудные времена. Марик и Бобик из крошечных очаровательных змеенышей стали трехметровыми красавцами, хотя с их половой принадлежностью у нас пока полная неясность. Некоторые остряки говорят, что пол змеи определить совсем просто – нужно только заглянуть ей под хвост. Я бы им порекомендовала поискать у голодного Марика, где у него кончается туловище и начинается хвост. Впрочем, про животных я, кажется, уже писала…

Так, а о чем я еще не писала?

Вспомнила! Прислуга!

С гувернанткой Люсенькой и старшей горничной Мусенькой вы уже знакомы. У нас есть дворник Афанасий, зоотехник Гоша, мажордом Лукреций Назонович (кажется, грек, но я не уверена), шеф-повар Аркадий, кухонная бригада в составе трех человек и шесть младших горничных. Пока хватает.

Правда, я все собираюсь завести себе литературного секретаря. Это будет очень удобно. Допустим, я расследую очередное преступление. Я смогу полностью сконцентрироваться на деталях, покойниках, сложной интриге, а лимтературный секретарь потом вставит в текст фрагменты про мою семью, про особняк, про животных, про историю нашего обогащения. А то всякий раз я это делаю сама и постоянно забываю, о чем уже успела рассказать, а о чем только собиралась. Вот, скажем, наше совместное прошлое. Ну, нельзя же не поведать, как мы жили в двухкомнатной квартирке – я, две свекрови, свекор, незамужняя дочка Нинели Аристарховны Светик, два внука Авдотьи Гавриловны, юные оболтусы, которых приходилось водить в школу под конвоем, и Алевтина Марковна, насчет которой я всегда сомневалась – вроде бы моей свекровью она быть не могла, я бы такое запомнила, но никто из старшего поколения ее за свою родственницу не признавал, а сама она всякий раз говорила иное. И про юность моих ненаглядных змеенышей я тоже могу говорить часами и писать страницами.

Так вот, прислуга. У нас возникли странные союзы. Казалось бы, кого должен больше всех любить шеф-повар? Конечно, меня. Я в еде неприхотлива, были бы только под рукой мои любимые сигареты «Голуаз». А он обожает младшую свекровь Нинель Аристарховну с ее периодами жесточайших диет и фантастического обжорства. Я своими глазами видела, как он шел за ней по коридору с подносом и ворковал:

– Нинель Аристарховна, миленькая, хоть ложечку проглотите! Вот овсянка на воде, только для вас старались!

Я же могу месяцами выпрашивать вишневый торт с кремом – и без всякого результата.

А кого больше всего должен любить наш почтенный мажордом? Тоже, разумеется, меня. Я неприхотлива, и единственное мое право, которое я отстаиваю, – это право пускать в спальню животных. Он почему-то считает, что варану или игуане не место под одеялом. Да и Марик с Бобиком, по его мнению, должны постоянно сидеть в обогреваемом террариуме, а не свисать с лестничных перил. Любит же он разгильдяев-близнецов! Если собрать все пустые бутылки, которые за ними подбирают в течение месяца, и сдать, то на полученные деньги можно, наверно, купить им по новому навороченному байку. Впрочем, я так давно не сдавала бутылок!..

А кого должна любить старшая горничная? Да меня же! Я совершенно не вмешиваюсь в ее дела, даже когда она затевает у меня в кабинете уборку в разгар работы над очередным детективом. А Мусенька без ума от старшей свекрови Авдотьи Гавриловны. Моя старшая свекровь вообще удивительно безалаберный человек. Если ей не с кем поехать по дорогим бутикам или в ночной клуб, она может запросто прихватить с собой дворника Афанасия или Мусеньку. А если она ни с кем не познакомилась в ночном клубе, то опять же в пятом часу утра срочно вызывается дворник Афанасий…

Вот тут я задумалась – а не описать ли внешность Люсеньки, Мусеньки, зоотехника Гоши, мажордома Лукреция Назоновича? Но думала недолго. Зачем? По-моему, название должности в детективе вполне может заменить внешность и даже характер. И это относится к членам семьи тоже. Если я пишу «старшая свекровь», то понятно же, что она дама в годах. А если сообщаю, что она повадилась ездить в заведения с мужским стриптизом, – что тут еще добавить?

Так вот – я о чем-то пару страниц назад спросила Мусеньку, и она даже собралась ответить, но за окном раздался гудок. Кто-то прибыл и был впущен во двор. Мусенька подошла к окну посмотреть.

– Серебристый джип-"чероки", – доложила она.

Я задумалась – кто бы это мог быть. Тут вошел мажордом и доложил, что ко мне – госпожа Расторгуева.

И в дверях появились Галка. Сегодня на ней был строгий серый костюм и нежно-розовая блузка, совсем не сочетавшаяся с ярко-рыжими волосами. Это несколько подняло мне настроение.

– Привет! – улыбнулась бывшая соседка и, окинув взгдялом мой пеньюар из старинных брюссельских кружев, спросила: – Надеюсь, не разбудила?

– Мусенька, дайте еще кофе. Галя, ты выпей пока, а я переоденусь.

– Мне плевать, как ты одета, – фыркнула Галка. – В былые времена ты не слишком нас стеснялась.

Это правда, мы забегали друг к другу запросто, но зачем же напоминать мне о тех застиранных халатах? Тем более, что я собиралась показать свою гардеробную, занимающую половину этажа в нашем особняке.