Далия Трускиновская - Труп-невидимка

– Как дела? – вежливо поинтересовалась я.

– Словно сажа бела, – хмыкнула Галя. – Раймондюкас нашелся.

– Ну и что он говорит?

– Говорит – не было никакого отравления, а просто Ленку лягнул страус. Якобы Ленка за ужином водки под блины выпила и в сарай отправилась, а Гуленька нюхнул алкогольное амбре, обозлился и лягнул бабу прямо в солнечное сплетение.

– Она не ела блинов и, следовательно, не пила водки, – прошептала я. Все-таки шепот – хороший прием, он усугубляет драматизм происходящего.

– Ну, Раймондюкас услышал твой крик и побежал в сарай, вынес оттуда Лену, привел ее в чувство и тут же увез.

Галка одним махом опустошила кофейную чашку.

– Ужасно, – прошептала я. – Бедная Лена! Да и Гуленька выглядел таким милым, что с ним теперь будет?

Галя побагровела и сломала пальцами зубочистку.

– Мы запросто разориться можем, если весть понесется, что наши страусы людей убивают! Знаешь, отчего у нас дела так хорошо пошли?

– Ну?

– Мы в моду случайно вошли. Понимаешь, такое в бизнесе случается. То тусовка в один ресторан ходит, то волосы у одного мастера стрижет, то одний крыше отстегивает. Ну принято в тусовке так! Вот и мы с Лешкой в моду вошли – и вся тусовка к нам ездить стала… И поди теперь докажи, что страус не виноват! Мы же их специально лягаться отучаем! Ни одного такого случая еще не было, чтобы страус в сарае человека лягнул! Да еще прямо в солнечное сплетение! Ну, не верю я, что Гуленька Ленку лягнул! Страус – великолепный друг, умный товарищ, чуткий, настороженный. У каждого – свой характер, не скрою, встречаются среди них вредные, злые, мстительные. Но в основной массе страусы доброжелательны и тянутся к человеку. Ни за что не поверю, что Гуленька такое сделал!

– Почему? – прошептала я.

– Это не в его характере, – отрезала Галка.

Я шепотом рассмеялась.

– Не неси глупости, разве у страусов бывает характер?

Расторгуева нахмурилась и ткнула пальцем в игуану Герргия, мирно дремавшего (или дремавшую) в кресле.

Вот твоя игуана, такая зубастая и злобная, почему не в наморднике?

Я возмутилась.

– Георгий? Да кто тебе сказал, что он злобный? Милый, веселый, игривый мальчик, обожающий все человечество! – бурно зашептала я. – Разве что нечаянно когтем поцарапает, у него же когти не втягиваются, как у кошки…

– Но игуаны – злые ящеры…

– Не все же! И потом, у каждой игуаны свой характер!

– Вот-вот, – сказала Галя. – Яшка! Помоги! Только на тебя вся надежда!

– Сколько? – спросила я, вставая и направляясь к сейфу.

Галя молчала.

Конечно, как все нормальные люди, я храню деньги в банке. Но определенные суммы на карманные расходы держу дома. Конечно, все члены семьи имеют кредитные карточки. Но если мне оказывает услугу благовоспитанная бабушка или уличный мальчик, что толку с кредитной карточки? Тут нужны наличные.

– Давай, не стесняйся, – ободряла я бывшую соседку. – И расписок не надо, в прежние времена без формальностей обхожились, говори скорей! Двадцать тысяч? Сорок?

Шепча эти дружесткие слова, я одновременно открывала сейф.

Галка вздохнула.

– Денег у самих хватает пока, не знаю, правда, что будет…

Я открыла дверцу и огласила особняк криком.

Из глубины сейфа на меня смотрела страшная зеленая морда.

Я увидела оскаленную пасть, толстые белые клыки, и уже каким-то краем подсознания уловила, что это чудовище покрыто крупной зеленой чешуей, толстой и совершенно непробиваемой. Оно должно было зарычать, или завизжать, или поразить меня инфразвуком, но оно лишь плотоядно смотрело, и тут длинный лиловый язык, свисающий из пасти, качнулся и обвел ее края точным злобным движением…

Игуана Георгий, сорвавшись с кресла, пустился (или пустилась) наутек.

Галка выхватила из сумочки дамский пистолет и прицелилась.

– Погоди, погоди… – снова зашептала я. Морда была чем-то знакома. Я взяла каминную кочергу и потыкала в глубину сейфа. Никто не пытался перегрызть чугунную палку. И тут я поняла, что это мой драгоценный свекор затолкал в сейф вещественное доказательство, которое должно было пригодиться в судебном иске против Раймондюкаса.

Вот что бывает, когда все семейство имеет ключи от хозяйского сейфа! А я-то недоумевала, что он имел в виду, толкуя про свидетелей и доказательства.

– Лешке никак нельзя без любимого дела остаться! Если его лишить верховых страусов, опять запьет!

– Есть же еще и мясные! И эти, яичные…

– Не то! Он верховых любит! Помоги, Яшенька!

– Чем? – я сделала вид, будто изумляюсь.

Нетдля меня лучшего комплимента, чем попросить меня о помощи в уголовном деле. Я – единственная во всей Москве профессиональная любительница частного сыска. Меня все менты уже в лицо узнают и за версту обходят.

– Ты Иванова знаешь?

– Сергея? Конечно.

– Он говорил, что когда погиб его дедушка, ты нашла убийцу. И Петрова знаешь?

– Знаю.

– Он говорил, что когда застрелили его бабушку, ты нашла убийцу.

– Галя, – проникновенно прошептала я, – вместо того, чтобы объезжать занятых людей и расспрашивать их о моих способностях к частному сыску, ты бы лучше пошла в книжный магазин. Там моих книг на прилавках уже под триста наименований! Почитала бы, узнала про все мои дела. Заодно повысила бы мой покупательский рейтинг.

– Хорошо, – согласилась она. – Сегодня же пристегну к джипу прицеп и поеду в книжный магазин. Помоги, Яшенька! Докажи, что Гулька не лягал Ленку в солнечное сплетение! Ее как-то иначе привели в бессознательное состояние и положили к нему в сарай!

– Но кто это сделал? – шепотом спросила я, хотя уже догадывалась, что произошло.

Хитрый психоаналитик все-таки отравил мешавшую ему супругу. Очевидно, яд подействовал именно в сарае, куда она зашла покормить Гуленьку. Он не подозревал, что меня с куском «бородинского» понесет туда же! Он следил за отравленной женой, но мне помешать не мог. Когда я увидела покойницу и огласила криком окрестности, он проскочил в сарай, забрал оттуда тело Лены и тайком увез. А потом распустил слух, будто жену всего-навсего лягнул страус!

– Это вопрос, – Галя тоже перешла на шепот. – Яша, найди настоящего убийцу!

– Ах, я не знаю… Может, у меня ничего не получится, – зашептала я.

Это я всегда говорю – на всякий случай. Мало ли что?

– На нет и суда нет, – вздохнула Галка.

– А вдруг я приду к выводу, что Гуленька и впрямь виноват?

Как ни странно, я действиительно могла прийти к такому выводу. Если обнаружу Лену живой, но только с большим синяком на животе.

– Это невозможно, – парировала Галка. – Имей в виду, я хорошо заплачу. И потом, у нас с Лешкой есть теперь знакомые в газетах. Как только установишь истину, мигом статью накропают, вроде такой: люди, страусы Расторгуевых совершенно безобидны! И очень любят маленьких детей! Мы же школу юных наездников при ипподроме собрались открывать, как раз была бы реклама!