Наталья Бессонова - В рабство – на экскурсию

— Давай заглянем? — предложила Надежда.

Сладкий карамельно-фруктовый аромат наполнял небольшое помещение. От разнообразия аппетитных товаров буквально разбегались глаза. На прилавках были разложены многослойные рулеты с орешками, от которых юноша-продавец отрезал ровные пласты и укладывал их в нарядные пакеты и коробочки. На соседнем прилавке — развалы разноцветных, посыпанных сахарной пудрой кубиков. Медовая пахлава, халва, нуга, рахат-лукум с орехами и изюмом; и всего этого множество видов!

— А ты знаешь, Надюша, что рахат-лукум был любимым лакомством Сулеймана Великолепного? — спросил Юрий.

— Не знала, но я видела в кино, что лимонный рахат-лукум был любимым лакомством его валиде.

— Придворный кондитер Сулеймана Хаджи Бекир привез рахат-лукум для своего повелителя из Мекки. Вода, крахмал, сахар и эссенция из лепестков роз. И всего-то! Хаджи Бекир стал добавлять в него орехи, изюм и другие начинки. В том числе лимонный сок и цедру. Смотри, как красиво!

— Юра, откуда ты все это знаешь? — в который уже раз удивилась Надежда.

— Профессиональная привычка — все запоминать.

— А как же защитное свойство памяти — все забывать?

— Да пока не жалуюсь! — засмеялся полковник. — Так вот, в прошлый приезд был на экскурсии на небольшой кондитерской фабрике. Между прочим, в каждом городе и даже в каждом ресторане сладости имеют свой отличительный вкус.

— Это я заметила! Совершенно разный вкус! — согласилась Надя.

— А вот медовая пахлава с орехами была впервые приготовлена для султана Мехмеда Фатиха, завоевателя Константинополя, и с тех пор стала его любимым лакомством. И не только его, но и всех его приближенных…

Налюбовавшись аппетитным видом представленных товаров и надышавшись карамельными ароматами, выбрали несколько видов сладостей, которые услужливый продавец аккуратно упаковал в коробочки.

Возвратились в отель поздно, снова разбудив спящего портье.

— Спокойной ночи, Юра.

— А ты сможешь уснуть? — спросил он, глядя ей в глаза.

— А ты?

— Не уверен…

— Юра, спокойной ночи, — твердо повторила Надежда, освобождаясь из его рук.

— Ну, отдыхай, Солнышко, — ласково проговорил он и поцеловал ее так, что ей не захотелось уходить. Пересилив себя, Надя осторожно отстранилась от него и поспешила к себе в номер.

Приняв душ, Надежда лежала в кровати с открытыми глазами и улыбалась. Чувства переполняли ее, буквально выплескиваясь в темноте из ее искрящихся счастьем глаз. Ирина крепко спала, свернувшись клубочком.

Вдруг ожил мобильный телефон.

— Надюша, ты не спишь? — спросил Юрий.

— Нет, что-то не спится, — полушепотом, чтобы не разбудить девушку, ответила она, — и ты тоже не спишь?

— Да я-то о тебе думаю, а ты почему?

— Да ладно… обо мне, — тихонько засмеялась Надя, почувствовав в груди уже знакомое волнение от его слов.

— Надюш, приходи ко мне, я расскажу тебе, почему ты уснуть не можешь, — неожиданно позвал ее Юрий.

— И почему же?

— Да потому же, почему и я!

— Нахал самоуверенный! — Надежда сделала вид, что возмутилась.

— Лицемерка! — засмеялся он. — Только ты какая-то неправильная лицемерка!

— А какая — правильная?

— Та, которая старается продемонстрировать несуществующие чувства. А ты — наоборот, стараешься их скрыть… Опасаешься, что тебя кто-то в них уличит. Ты боишься быть искренней со мной? Почему?

— Ты меня совсем не знаешь, Юра.

— Я тебя чувствую. Что молчишь? Миленькая, иди ко мне… или я к тебе приду?

— С ума сошел! Только попробуй! Иринку разбудишь!

— Жду три минуты и иду! — пообещал он и отключился.

Надежда поднялась с постели, вышла в прихожую. Посмотрела на свое отражение в большом зеркале и почувствовала прилив благодарности предкам за хорошие гены: ей не нужно было изнурять себя диетами и физическими упражнениями для сохранения идеальной фигуры. Синяки от побоев Арслана и цепких рук тюремщиков проявлялись все сильнее, приводя ее в ужас. В каком-то детективном романе Надя читала, что от ударов в солнечное сплетение не должно оставаться следов. «Этот придурок даже бить профессионально не умеет», — подумала она о своем мучителе.

Дикое желание броситься к Юрию боролось в ней с устойчивыми внутренними запретами, поставленными пуританским воспитанием.

Из коридора послышался звук открывающейся двери. Надежда накинула свой махровый халатик, распахнула входную дверь и… оказалась в нежном плену — таком желанном, что вырваться не было сил. Его сильные руки подхватили ее, закружили, понесли.

Она уступала его ласкам и таяла в его нежных объятиях, раскрываясь ему навстречу. Голова ее кружилась от нежных слов, которые он шептал ей. Надежда, стыдливая от природы, сейчас совсем не испытывала стыда, а только счастье, счастье, счастье. Душа ее смеялась и пела, казалось, где-то высоко-высоко в небесах…

Утомленные друг другом, они лежали на смятых гостиничных простынях.

— Ты такая…

— Тихо, не надо комментариев! — оборвала она его.

— Да какие уж тут комментарии, — засмеялся он, снова обняв ее. — А я всегда знал, что ты где-то есть, и что когда-нибудь обязательно тебя встречу, — сказал он тихо, ласково перебирая упругие спиральки ее волос, — я сразу узнал тебя, с первого же взгляда! Как будто волной накрыло: ОНА! Влюбился в первую же минуту, как пацан зеленый! Я уж думал, что так не бывает.

— А бывает?

— Выходит, бывает. Знаешь, в сознании каждого мужчины живет образ женщины… такой, которая именно ему нужна, понимаешь? И он даже ее черты не всегда четко представляет, но если встретит — сразу узнает… почувствует… Влюбляется в других, чем-то напоминающих этот образ. Но чтобы буквально стопроцентное воплощение — это же с ума можно сойти!

— Это я, что ли, воплощение? — удивилась Надежда.

— Я не перестаю удивляться вашей догадливости, сударыня!

— Ну да, соблазнил наивную женщину, а теперь сказки рассказываешь! — неудачно пошутила она.

— Ой! — смешно поморщился он. — Наивная моя…

— Да, наивная! Особенно в некоторых случаях… когда очень хочется во что-то поверить.

— А мне ты не веришь? — спросил он серьезно.

— Верю, наверное, — ответила она, отбросив шутливый тон, который использовала обычно, чтобы скрыть истинные чувства, почему-то стесняясь их, — но ты так говоришь… слишком красиво.

— Сам себе удивляюсь, но, знаете ли, сударыня, способность говорить о любви — одно из главных отличий человека от животного.

«Интересная мысль», — подумала Надежда.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он, — безумно люблю! Поверь мне.

Эти слова прозвучали как шелест майской листвы на ветру, отозвались в ее душе счастливыми колокольчиками, зазвучали в сердце гулким эхом: любит, любит, любит…