Александр Сидоров - Шкипер Юша. Зверские детективы из зоопарка

— Да, лихое дело — на таком фронте крестик искать, — махнул рукой охранник. — Лучше у следователя спросите, может, они нашли.

Он прошелся по газону, раздвигая кроссовками густую траву — тоже без пользы дела. Но вдруг остановился у бордюра, наклонился и махнул рукой:

— А ну-ка гляньте!

Юша рванул как за олимпийским золотом. Я со скрипом поплелся следом.

— Твое? — спросил меня шкипер, когда я подошел, и сунул мне под нос массивный золотой крест необычной формы. Да так зыркнул, что пришлось признать родную безделушку.

— Ничего себе крестик, — с уважением произнес Сережа.

— Фамильный, — пояснительно соврал Юша. — А Шурик возьми да оброни. Родичи — в полукондратии, а нам — ползай в позе как мама полы моет. Только ты, Серега, за это дело никому. Неприлично мне, старому перцу, по кустам шариться. Ферштейн?

— Яволь, майн фюрер, — щелкнул кроссовками охранник.

Стоял июль — время для Мокрого Паханска самое жуткое. Воздух студенистый, как кисель, им не дышат, его кушают. Слоны обливают себя водой, иногда окатывая и посетителей. Лед в бассейне у белых медведей тает со скоростью российского бюджета. А мы с Юшей укрылись под липой на скамейке.

— Что за дела с крестиком? — спросил я шкипера, опустошая вторую банку студеной «кока-колы».

— Пока ты вчера с макаками в дочки-матери играл, я возвернулся к Легашову и его легашам, да как раз вовремя, — пояснил Юша, обтирая платком лысину и шею. — Они надыбали цепуру рыжую, на кустах болталась. Могучая цепура… Почти как у Алихана.

Алихан Джичоев, он же Князь, — правая рука смотрящего Коли Тайги, с которым Юша когда-то срок мотал. Этот осетин вместе со шкипером держит небольшой фитнес-клуб, но в основном на подхвате у Тайги: «разввести рамсы», «решить вопрос» и много чего еще, о чем нам с вами лучше не знать. У него такая цепь из червонного золота, что по ней можно водить ученого кота. И крест огромный — мне в жменю не поместится.

— Учитывая, что крадунцы скрутили камеры наблюдения, а для этого надо лезть на ограду, скорее всего у одного цепура вверху за что-то зацепилась и замок на ней оборвался, — прикинул Юша.

— И он не заметил?

— Может, и заметил. Да только она внутрь куста проскользнула, змеюка. Некогда было разыскивать.

— Вдруг еще заявятся? Вещь дорогая…

— В ближайшие дни вряд ли рискнут. А крестик-то далеко отлетел…

Юша вытащил крест на свет божий.

— У Алихана православный, — отметил я. — А этот…

— А этот — армянский. Они тоже христиане, только с подвывертом.

— Значит, армяне нашу черепаху украли?

— Они на нашем районе маршрутки крышуют. Водилы почти сплошь кавказской масти. Но вряд ли сюда легальные колеса пригнали. Хотя шут его знает, у «черных» вечный февраль в башке… Ну что, махнем сегодня на «качалку»? А то ты филонить стал, мышца сдувается.

— У меня свидание, между прочим.

— Между прочим, все мы дрочим. На свиданки в зоне бегать будешь.

Накрылась встреча с Ленкой. Придется звонить и на лету фонари развешивать. На Юшином наречии значит — врать до талого.

Вечером заехал Алихан.

— Что, черепаху у вас насунули? — поинтересовался он.

— Такую насунешь, — буркнул Юша. — Это не шмеля выудить [12] Шмеля выудить — украсть кошелек. . Двести кило.

По дороге шкипер обрисовал Алихану диспозицию — исключая крест и цепочку. Времени не хватило: осетин больше интересовался, как слоновые черепахи сношаются, а Юша пояснял интимные подробности.

На «качалке» я направился в раздевалку, но Юша тормознул:

— Успеешь. Сперва в кабинете с Алиханом перетрем.

Я так и знал. А то — мышца, мышца…

Алихан качаться тоже не собирался. Он извлек пузатую бутылку и предложил Юше:

— Вмажем для разговения? По капле…

— Не-не. Ни капли в рот, ни сантиметра в жопу. Время не то. А по ходу, что за повод?

— Вагран коньячок подогнал с исторической родины. Просил выпить за здоровье молодых: у него брат скоро женится.

— Ну да, — мрачно произнес Юша. — «Хотел я выпить за здоровье, а пить пришлось за упокой»…

— Уже знаешь? — Осетин наполнил рюмочку недрогнувшей рукой.

— В смысле?

— Сам же сказал насчет упокоя. Кто-то его братишке уже поспешил свадебный подарок накатить: дачу подпалил.

— Тайный подыхатель?

— Воздыхатель, — поправил я.

— Усохни, пипетка, — рыкнул Юша.

— Вроде за подругой Арамовой ничего не замечалось, — сказал Алихан. — А то бы до свадьбы не дожила. Ты же Арама знаешь, за ним не заржавеет.

— Кто бы спорил, — кивнул шкипер. — Тогда, мабуть, по-новой спортивные разборки? Че-нить с Саней не поделили — и понеслась гребля с пляской.

Вагран Арутюнов «рулит» группировкой «борцов». Там много бывших мастеров греко-римской борьбы (по-старому — классической). Большинство — армяне, но и русских немало и прочего спортинвентаря. Сам Вагран когда-то был чемпионом России и даже на Олимпиаду попал, но в четвертьфинале его заломил дюжий немец. С тех пор Вагран стал идейным антифашистом.

В контрах с «борцами» — группировка «боксеров» Саши Лисова, он же Чернобурка, или просто Бурый. С «борцами» у «боксеров» — суровые разногласия. Правда, серьезных «стрел» между собой не забивают, но подковерно строят друг другу пакости.

— Ну, сгорело так сгорело, — заметил осетин. — Умер Максим — и хрен с ним. Лишь бы в ответку не полыхнуло.

— У меня с армянами свои головняки, — хмуро заметил Юша и бросил на стол крест: — Имею хош за эту вещичку побазлать, княже…

Алихан повертел крест в руках.

— Откуда безделица? — поинтересовался он.

— В зоопарке нашли, у выезда, через который «газель» черепаху увезла.

— У Ваграна похожий. Думаешь, его вещица?

— Вряд ли. Он бы на ограду не полез. Скорее кто-то из его пацанчиков посеял.

— И что? — пожал плечами Алихан. — Ну, сработали черепашку армяне. Каждый дрочит, как он хочет. Такая наша жизнь жульманская. Даже по старой дружбе Тайга за тебя не впишется. Сам понимаешь.

Юша помолчал и выдохнул:

— Наливай.

Алихан налил, и шкипер произнес тост:

— Я пью за тех, кто ходит в коцах, а кто в туфлях, тот выпьет сам.

Хлопнув рюмашку, Юша задумался. Потом произнес:

— Крест я надыбал, а вот цепура от него — у мусоров. Начнут раскручивать — мало не покажется. Это тебе не чайка-хохотун.

— Держался бы ты подальше, — посоветовал Алихан. — Даже если Вагран сработал, по понятиям он — в своем праве. Менты нароют — пусть и предъявят.

— Иди в зал, киндер, — хмуро велел мне Юша. И, повернувшись к Алихану, спросил: — Что, боец, рука устала? Банкет продолжается. Миру мир, армянам — деньги!

Троцкий внимательно обнюхал мертвое тело и вопросительно поглядел на Калинина, который, тряся козлиной бородкой, гордо застыл неподалеку в позе Ильича, решившего толкнуть речь с броневика. Однако речь Калинин не толкнул: он сосредоточенно жевал траву, жесткую, как лозунги большевизма.