Наталья Александрова - Ключик к Железному дровосеку [= Позолоченный ключик] [litres]

– Ну, и что ты выяснил у этой престарелой кокетки? – недовольно осведомилась Лола.

– Я выяснил, что на месте этого оздоровительного центра был старый дом, в котором помещалось секретное конструкторское бюро. Бюро закрылось, дом снесли, но подвал остался. И в подвале за ненадобностью остался архив конструкторского бюро. Над этим подвалом выстроили новое здание, так что попасть туда сверху нельзя. Однако сохранился второй вход, сбоку, через ту дверь, которую открывает наш золотой ключик. Кто-то знал про этот потайной подвал, и этот кто-то использовал его как тайник…

– Неплохо бы еще узнать, что этот твой «кто-то» там спрятал! – вздохнула Лола.

– Постараемся узнать! А сейчас поехали домой, и правда, хочется принять горячий душ и выпить чаю… Интересно, осталось немножко твоего песочного пирога или наши троглодиты все сожрали?

– Да ты сам еще вчера его съел! – возмутилась Лола. – Тебя вообще легче убить, чем прокормить! Да еще на зверей наговариваешь! Ну ладно, у меня сухари есть, с маком…

Дома, напившись чаю, Леня сказал:

– Как хочешь, Лолка, нужно идти в дом покойного Николая Львовича и смотреть там на картину. Звони своему Венику.

– Я не могу, – надулась Лола, – он мои звонки сбрасывает. Должна же у девушки быть своя гордость?

– Несомненно, – подтвердил Маркиз, набирая номер заказчика, – девушка должна знать себе цену, и эта цена должна быть высокой… Господин Старицкий? Я вас не разбудил?

– Какое там, – сердито ответил Старицкий, – в аэропорту загораю, рейс задерживают. Что у вас?

– У меня просьба насчет дома вашего покойного друга… Как бы туда попасть?

– Вот как раз звонил мне наследничек, племянник этот… – Леня почти воочию увидел, как Старицкий брезгливо поморщился, – сказал, что дом срочно выставляет на продажу, просил порекомендовать кого-нибудь.

– Это замечательно! – обрадовался Леня. – Так я сошлюсь на вас? И еще одно. Вы говорили, что вам в наследство осталась пара картин. Из тех, что висели в холле?

– Ну да, передвижники. Небольшой пейзаж Васильева – «Стога на осеннем поле» и поздний Саврасов.

– «Грачи» небось? – оживился Леня. – Поздний сильно пьющий Саврасов все «Грачей» своих переписывал, в последнее время не очень хорошо получалось…

Лола, слушавшая разговор, вытаращила глаза – откуда у Леньки такие познания? И тут же вспомнила, что была у него интеллигентная мымра из Эрмитажа.

Как уже говорилось, Леню любили девушки. Но любили его также и женщины постарше – от тридцати пяти до сорока. Причем если молоденькие девушки попадались Лене все больше простоватые, без избытков образования, то у дам постарше приветствовались не только диплом, но и диссертация.

Леня уважал образованных ученых женщин, была у него даже одна знакомая женщина доктор наук. А с этой, из Эрмитажа, Ленька уже давно порвал, точнее, она с ним, Лола точно знает. Но все равно вспоминать противно.

Маркиз на все терзания своей подруги внимания не обратил, он продолжал выспрашивать заказчика. И выяснил, что все картины висели в холле над камином, и интересующая его картина, та, что в книжке помечена была крестиком, так и осталась там висеть. Не было в ней ничего особо ценного, безымянный художник середины девятнадцатого века, какой-то деревенский пейзаж изображен, так и называлась картина «Пейзаж с радугой».

– Завтра с утра едем в «Ромашки», – строго сказал Маркиз, – оденешься, как в прошлый раз, чтобы Веник тебя сразу узнал.

– Уж как-нибудь сама знаю, – сказала Лола, зевая, – ладно, пойду посплю…

Черная «Ауди» въехала в ворота загородного дома, остановилась перед крыльцом. Из машины вышел мрачный чернобородый человек. Он протопал по крыльцу, толкнул дверь, вошел в холл. Там он нос к носу столкнулся с широкоплечим мужчиной средних лет, выполнявшим в доме разнообразные функции – от дворецкого до садовника.

– Где Светлана? – раздраженным тоном осведомился чернобородый.

– Светланы Рудольфовны нет дома, – бесцветным голосом ответил дворецкий, – дома Рудольф Андреевич. Он просил вас зайти, как только приедете.

– Что ему нужно?

– Не знаю. Но он очень настоятельно просил вас зайти.

Чернобородый вполголоса выругался, однако направился в кабинет тестя.

Рудольф Андреевич сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Услышав скрип двери, он поднял глаза и мрачно уставился на зятя. Тот прошел по ковру, сел в кресло перед столом и спросил:

– Где Светлана? Я ее уже несколько дней не видел, и ее телефон не отвечает…

– Разве я разрешил тебе сесть? – ледяным голосом проговорил Рудольф Андреевич.

– Что?! – Зять уставился на него удивленно, затем встряхнул головой, как будто сбрасывая наваждение, и повторил: – Где моя жена?

– Ты еще смеешь задавать мне какие-то вопросы? – Голос Рудольфа Андреевича угрожающе загремел. – У тебя нет никакой жены! Ты женился на моей дочери по поддельным документам, значит, этот брак недействителен!

– Что? – переспросил чернобородый. – О чем это вы?

– Ты прекрасно знаешь, о чем! Я узнал, кто ты такой на самом деле! Мне открыли на тебя глаза! Ты обманом пролез в мой дом, женился на моей дочери под чужим именем – и еще имеешь наглость что-то у меня спрашивать? Имеешь наглость требовать у меня отчета? Выметайся отсюда и имей в виду – только ради Светланы я отпускаю тебя живым!

Чернобородый, кажется, ничуть не смутился. Он сверкнул глазами и процедил:

– А может, мы пригласим Светлану и спросим: хочет она, чтобы я ушел или остался?

– Мы ни о чем ее не будем спрашивать! Я посадил Светлану на самолет и отправил ее туда, где ты ее не достанешь! А ты сейчас выйдешь из моего дома и исчезнешь с глаз моих долой! И не дай бог тебе еще раз со мной встретиться!

– Где Светлана? – не сдавался чернобородый. – Она – моя жена, и я ее никуда не отпущу…

– Что?! – рявкнул на него Рудольф Андреевич. – Ты еще смеешь качать права? Ты что – по-русски не понимаешь? Ах, ну да, откуда же! Это же не родной твой язык! А ну, пошел вон! Пошел прочь из моего дома! И ключи от машины оставь! Больше она тебе не понадобится! – С этими словами он выдвинул ящик письменного стола, достал из него пистолет и щелкнул предохранителем.

Он, однако, не успел воспользоваться пистолетом. Чернобородый привстал, схватил со стола тяжелую лампу с малахитовой подставкой и запустил ее в голову бывшего тестя.

Рудольф Андреевич охнул и обмяк в кресле. Чернобородый взглянул на него с ненавистью, подобрал упавший на пол пистолет и быстро вышел из кабинета.

Столкнувшись в холле с дворецким, он бросил ему:

– Рудольф Андреевич просил его не беспокоить!

С этими словами он вышел из дома, сбежал с крыльца, сел в черную машину и уехал.