Антон Леонтьев - Ее настоящая жизнь

И, осадив кобылу, он притормозил перед большим старинным каменным домом.

– Тпру, вот и приехали, мисс Дорн. Добро пожаловать в гости ко мне и моей жене. Миссис Мортимер будет очень рада.

Жена доктора оказалась вовсе не провинциальной гордячкой или занудой, как опасалась Нина, а милой, хоть и не очень-то и красивой, явно сметливой пепельной блондинкой, которая была крайне довольна тем, что ее Джеймс привез с собой гостью.

Во время более чем сытного обеда Нина ловко направила разговор на баскервильское дело, как именовалось в Гримпен-Грин все то, что было известно ей как «Собака Баскервилей», и жена доктора, к большому неудовольствию ее супруга, морщившегося и вздыхавшего, принялась на все лады расхваливать «мистера Стэплтона», который «ну никак не может оказаться этим подлым убийцей», вспоминая его обходительные манеры, тонкое чувство юмора, благородные седины и, что немаловажно, перстень со знаком бесконечности.

По описанию миссис Мортимер Нина окончательно убедилась, что тот натуралист Стэплтон, с которым имели дело в округе, был именно доктором Шеппардом, а не тем несчастным любителем насекомых, тело которого покоилось в пучинах Гримпенской трясины с марокканским кинжалом в спине, засаженным туда этим же самым доктором Шеппардом.

Наконец, после обеда и обмена любезностями супруга доктора пригласила Нину к себе в гардеробную и, демонстрируя одно платье за другим, буквально навязала девушке срачу полдюжины.

– Право, мне неловко, – ответила смущенно Нина, – мне столько и не надо…

Миссис Мортимер, вздохнув, ответила:

– Мне, мисс Дорн, тоже! Если бы я только подозревала, куда попаду после женитьбы и переезда Джеймса в эту глушь! О, как тут не хватает общества! Быть может, вы останетесь у нас? Вы же приехали из Лондона, как давно я там не бывала: поведайте, прошу, последние новости! Что идет в Ковент-Гардене?

Понятия не имея, что идет в данный момент в Ковент-Гардене , Нина быстро заговорила о чем-то совершенно ином, придя к выводу, что доктор Шеппард и тут показал себя молодцом: вскружил голову жене Мортимера.

Однако миссис Мортимер, несмотря на всю ностальгию по Лондону и пестрой жизни, была особой крайне твердых моральных принципов, и Нина не сомневалась, что к аферам доктора Шеппарда она отношения не имела и не имеет.

Ей требовалась та, другая , которая была любовницей доктора, – Бэрил Гарсиа, в книге – первая красавица Коста-Рики, а теперь жена баронета сэра Генри Баскервиля, самого богатого человека в графстве.

– Миссис Баскервиль? – поджала губы докторша. – Конечно, она ослепительна, и, как и свет фонаря, эта яркая вспышка в нашем замшелом местечке ослепляет всех и вся. Но те несчастные мотыльки, что тянутся к ней, сгорают в безжалостном пламени!

Интересно, что и здесь сравнение было энтомологическое , понравившееся бы любителю бабочек натуралисту Стэплтону.

И, кто знает, его «второму я», доктору Шеппарду.

И уж точно профессиональному специалисту по бабочкам Набокову.

Когда они вернулись в гостиную, то Нина, уже облаченная по моде года 1888-го, вспомнив слова доктора Мортимера о суевериях в здешних местах, произнесла:

– Вы сказали, что некоторые видели призрак покойного мистера Франклэнда. А вот призрака доктора Шеп… То есть, я хотела сказать, натуралиста Стэплтона никто не видел?

Мортимер, странно взглянув на нее, произнес:

– У вас очень озадачивающие вопросы, мисс Дорн! Нет, относительно призрака Стэплтона я ничего такого не слышал, однако только сейчас понимаю, что если погибшие страшной смертью люди должны, по местным приметам, возвращаться после смерти, то и Стэплтон должен был бы шататься по болотам!

Его жена легкомысленно добавила:

– Может, он не утонул?

Доктор Мортимер, читавший газету, резко смял ее и заявил:

– Конечно же, он утонул! Он не мог не утонуть!

Нина с интересом посмотрела на доктора: неужели он что-то знал или это всего лишь ее разыгравшееся воображение?

Доктор, извинившись, сказал:

– Ах, простите мою вспышку, это все нервы, просто с приездом Стэплтона и его сестры, вернее, как мы теперь знаем, жены, все изменилось к худшему. Так что я искренне надеюсь, что после его смерти в Гримпенской трясине все изменится к лучшему!

Не смея больше злоупотреблять гостеприимством Мортимеров, Нина сказала:

– Мне, к сожалению, пора.

И взглянула на те платья, которые отобрала для нее миссис Мортимер.

– А вы куда? – полюбопытствовал доктор. – Может, вас подвезти?

Нина поблагодарила и ответила:

– Нет, не смею больше вас отвлекать. Думаю, что настало время нанести визит в Баскервиль-холл, к миссис Баскервиль!

Сестре, вернее, жене Стэплтона, который был доктором Шеппардом, и новоиспеченной жене сэра Генри.

Доктор заявил:

– Ну не пешком же вы туда пойдете! Я попрошу Перкинса, нашего грума, чтобы он отвез вас туда на моей второй повозке! А потом он доставит вас туда, куда пожелаете!

Садясь в повозку у дома доктора Мортимера и его жены, Нина заметила другую, катившую мимо, – и в ней сидевшего около прикорнувшей пожилой леди сорванца-мальчишку, показавшего ей малиновый язык.

Так и есть, это ее знак качества – и своего рода талисман. А раз так, то все будет хорошо.

Жена доктора шокированно заметила, что дети сейчас не ведают должного воспитания, а Нина, улыбнувшись, даже помахала вслед повозке с мальчишкой, который, забравшись на заднее сиденье, все показывал ей язык и корчил рожицы.

Распрощавшись с Мортимерами, Нина, удобно устроившись в повозке, думала о том, какие они приятные люди.

Хотя, разумеется, вверив ее попечению своего грума, доктор и его жена знали, куда она едет и чем занимается.

Праздное провинциальное любопытство или нечто большее?

Была вторая половина дня, все еще ярко светившее солнце начинало постепенно плавно снижаться. Повозка катила по неровной дороге, и вскоре Нина заметила огромный, мрачный, похожий на замок ужаса особняк.

Баскервиль-холл.

Повозка миновала узорчатые чугунные ворота, и на одной из обветшалых колонн Нина заметила семейный герб Баскервилей: три оленьи головы.

Только в романе это были кабаньи головы, но, как она уже убедилась по опыту предыдущего литературного путешествия, кабаны отчего-то превращались в оленей.

Видимо, такой не открытый еще закон литературных вселенных.

Велев вознице ждать ее около величественного подъезда, Нина поднялась по лестнице, но еще до того, как она успела воспользоваться новомодным электрическим звонком, обитая железом массивная дверь Баскервиль-холла распахнулась.

На пороге стоял невысокий тип с бледным лицом, горящими глазами и черной лопатообразной бородой.