Дарья Донцова - Золотая середина ослика Иа

– Но сейчас стал ясен ваш косяк, Кругликовы улетели семнадцатого октября, а улики Заикин взял на складе девятнадцатого.

– И что? – вскинула брови достойная помощница своего мужа. – Думаете, Анна Юрьевна своими ручонками несла чемодан с валютой тому, кто улики спер?

– Думаете, Анна Юрьевна могла кому-то это очень и очень деликатное задание перепоручить? – в тон хозяйке квартиры осведомился Димон.

– О чем вы говорите, – остановила спор Инна, – это сработало. Поздно сейчас спорить на тему, могла – не могла она сама деньги принести. То, что я задумала, исполнилось. У близнецов, даже если их с помощью уловок сделали внешне не особо похожими, ДНК идентично. Найдя тело Федора, вы сделали анализ и решили, что перед вами Петр. Это не ошибка, а незнание правды о том, что у Заикина был брат-близнец.

– Однако вы рисковали, отправляя за кордон Петра, который, как и Федор, не имел ни малейшей общей генетики с Шиховыми, – заметила я, – Элизабет могла отправить родственника на анализ.

– Вы правы, – согласилась хозяйка, – но риск присутствует в каждой операции по забросу агента. Никогда нельзя исключить вероятности, что спустя лет пять после того, как сотрудник освоился полностью на новом месте, судьба не столкнет его со старушкой, которая воскликнет:

– Вы Вольдемар, сын покойных Мари и Эндрю? Боже, да вы кардинальным образом изменились! У меня в альбоме есть фото наших встреч, вы там вообще другой. Не помните меня? Я Натали, во время вашего отрочества привозила вашей матушке молоко, яйца со своей фермы. Мы с Мари дружили. Хотите снимки посмотреть?

Если разговор случился наедине, то болтливой даме можно объяснить изменение внешности: постарел, пополнел, болел. Ну и так далее. Но если возглас удивления дамы достигнет ушей человека, в чьи служебные обязанности входит обостренная подозрительность, – вот тут дело плохо. И такую «Натали», даже досконально изучив нужный круг людей, не всегда найдешь. Да, было опасение, что Элизабет попросит Петю сдать кровь. На этот случай я приготовила историю о болезни, которую Петр перенес в подростковом возрасте. Ему якобы понадобился здоровый костный мозг. В то время трансплантация происходила с разрушением собственного костного мозга пациента, и он получал ДНК донора. Все сделала чисто, если начнут копать, в архиве обнаружится карта ребенка, описание всех процедур.

– Отличная идея, – похвалила я Инну.

– Возьмете меня на службу? – неожиданно спросила Асолева.

– Я не решаю кадровые вопросы, – покривила душой я, – и мы не засылаем агентов. Но с вами, наверное, хорошо работать.

– Отправка Пети – моя лебединая песня, – усмехнулась пожилая дама. – Кроме меддокументов, он в любой момент мог показать фото, где сидит на коленях у отца, снимки семейных праздников разных лет. Вам понятно, что на фото был Федор. Но ничего не понадобилось. Эли умирала, она прожила меньше года после того, как Петр переехал к ней. Переоформила на него все свое имущество, недвижимость, счета в банках, бизнес покойного мужа. Старушка поменяла Заикину фамилию, он стал Федором Николаевичем Шиховым.

– Очень богатым графом, – пробормотал Димон, – вот только родную маму «аристократ» забыл.

– Вы никак не вписываетесь в его новую биографию, – подлила я масла в огонь, – отец и мать Федора мертвы. Полину поместили в интернат.

– Прекрасное место для девочки, – кивнула Инна, – там дают нормальное воспитание, образование. Я о ее судьбе не беспокоилась. У нее есть две квартиры, с голоду ноги не протянет.

– Вам не хотелось забрать внучку к себе? – задала я нескромный вопрос.

Асолева ощупала меня взглядом.

– Татьяна, раз уж у нас идет предельно откровенный разговор, скажу. Я не из тех людей, которые совершают добрые поступки по принципу: «Не утоплю противную кошку, вдруг соседи меня живодеркой назовут, буду жить с ней и мучиться». Я не буду жить и мучиться, я утоплю. Полина очутилась в детском учреждении после отъезда отца. Понятно ведь, что Анжелику он взять не мог и, главное, не хотел. Говорить ей правду о том, куда муж подевался, тоже не следовало, не стоило и надеяться на то, что она прикусит язык, станет молча несколько лет ждать, когда Петя ее из России к себе позовет. Да и как он мог это сделать? Он же Федор! Надо было решить вопрос с бабой. Поэтому я в районе полуночи приехала к Анжелике и сообщила:

– Завтра утром уедете с Полей, вот адрес. Вещей не бери никаких. Сутки проведешь в квартире, потом рули в другое место, в интернат. Там девочку ждут. После отправляйся во Внуково, в кассах найдешь сотрудницу, запомни ее имя. Скажешь: «Я от Исаака Яковлевича», получишь билет и улетишь. А вот адрес, куда надо прийти после приземления самолета. Пересидишь пару месяцев в тиши и вернешься.

Лика принялась вопросы задавать, я ей объяснила:

– Петра арестовали. Его осудят по тяжелой статье за помощь в побеге серийного маньяка. Хочешь стать женой преступника? Перед тобой тогда все двери захлопнутся.

Она взвизгнула:

– Давно с ним развестись собиралась, сейчас самое время!

Я подивилась ее глупости.

– Значит, станешь разведенной женой преступника. Что в лоб, что по лбу. Один эффект. Полину ни в какой вуз не примут, тебя на хорошую работу не возьмут, знакомые отвернутся, соседи по подъезду петицию напишут: «Не хотим жить рядом с той, у кого муж маньяку-убийце сбежать позволил». Лучше закопаться, сменить документы. Не волнуйся, я помогу тебе.

– Ну вы и сгустили краски, – протянул Димон, – сейчас не советское время, народу все равно.

Инна не стала спорить.

– Возможно, вы правы. Но мне требовалось удалить Анжелику из Москвы. Пришлось зачернить ситуацию. Она испугалась, доставила Полину в указанное место, девочке заранее поменяли документы, оформили ее как Правкину. Анжелика на метро приехала туда, где я ее ждала, получила деньги и на такси отправилась во Внуково. Более я ее не видела. Судьба бабы мне неизвестна.

– Таня, ты что-то хочешь сказать? – обратился ко мне Димон.

– Да, – подтвердила я. – Инна Ивановна, с трудом верится, что вы не заботились о молчании Лики. Вдруг она откроет рот, начнет болтать. Странно, что не общались с невесткой.

Хозяйка издала смешок.

– Татьяна, если бы я дергалась по любому поводу, по которому простая баба станет с ума сходить, то уж давно бы обрела последний приют на уютном погосте. Я никогда не волнуюсь и не рыдаю. Проблемы не оплакивают, их решают. Анжелика понятия не имела, что Петр улетел из России, она думала, что муж арестован. Реши баба выяснить подробности, куда она пошла бы? Уж не в полицию! Ко мне. Раз не пришла, значит, все ок.

Коробков оценил высказывание Инны:

– Спорное, однако, мнение.

Инна широко улыбнулась.