Маргарита Малинина - Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника

— Ну, пусть дадут нового!

— Так, все, не слушайте ее! Заводите мотор, взлетаем!

— А вы все мои вещи собрали? Там была белая юбка в хижине. Вы нашли ее?

— Так, вы что там, уснули в кабине?! — заорал не своим голосом Борис. — Взлетаем! Быстрее, а то она щас выпрыгнет!

— Эй! — не унималась я. — Еще был блестящий красный топ!.. Борис Николаевич! Где мой красный топ?!..

Москва, день 24-й

— Отличная работа, Юлия Сергеевна! — тряс мне руку Я-Гриша. — Кстати, я подстригся, видишь? — повертел он головой туда-сюда.

С превеликим трудом подавляя рвущийся наружу хохот (как можно заявить «я подстригся», когда на вас надет парик?!), ответила:

— Вижу! Вам идет. — Конечно, идет, потому что ощутимых изменений прическа не приобрела. По-прежнему волосы парика были разной длины, только каждая прядь была чуть короче, чем раньше.

— Объявляю вам благодарность!

— Мы опять на «вы»? — с грустью констатировала я и тут же залилась краской. И зачем я вообще это сказала?

— Конечно, нет! — испуганно залепетал следователь. — Прости. Это я от волнения. — И заулыбался.

— Что теперь будет с шоу?

— Не знаю. Возможно, дадут нового ведущего и возобновят показ. Но, я надеюсь, ты уже не станешь участвовать?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Я в двух шагах от победы.

Он засмеялся.

— Что ж. Тогда тебе все карты в руки! Ты уже многому научилась!

— М-да. Могу даже слетать на остров и станцевать там сумасводящую самбу! — похватала я, а потом даже причмокнула, представляя это во всей красе: в центре конопляного поля, отбиваясь от прожорливых рептилий и ворующих чужие купальники диких обезьян, под обстрелом тяжеловесных кокосов, прямо по куче трупов пляшем мы с родимым Рашиком, у него в руках любимый кинжал, у меня же — окровавленный топор… Вот ведь шоу! Один ролик в три минуты побил бы все мыслимые и немыслимые рекорды! М-да, бедная Катька… Чего она только не натерпелась на этом проклятом острове.

— Не-не, на остров не надо! — передернуло Григория. — Остров очень уж… невезучий. Лучше здесь танцуй, в Москве!

Услышав про танцы, к нам подошел Рахат. Тоже пожал мне руку, затем ее же поцеловал и произнес на чистейшем русском, без намека на акцент:

— Очень приятно было с вами работать, Юлия Сергеевна.

— Рашик? А где предложение руки и сердца? А где говор?

Вот тут меня сразили наповал:

— Я родился в Москве, отец — литературный критик, мать — учительница русского языка. Амплуа неотесанного кавказца, с трудном изъясняющегося на русском, должно было сбить с толку преступников. Ведь если бы стали подозревать вас, на меня бы в первую очередь обратили внимание. И наоборот: если я сам не вызываю никаких подозрений, то и к опекаемой мною участнице тоже не станут приглядываться. И, конечно, мое настоящее имя вовсе не Рахат Лукумидзе.

— А меня-то зачем обманывать? — удивилась я.

— Никто специально не обманывал, когда я впервые пришел в вашу общагу, там было полно народа. Остальное — только ваши стереотипы. Если бы их не было, мне бы не удалось провести ни вас, ни кого-либо еще!

Сказав это, мой бывший тренер гордо удалился. А ведь он прав! Это все мой нацизм, мое стереотипное мышление! Ну сколько еще мы будем судить людей по внешности, по цвету кожи, по сексуальной ориентации, а?

Но это был не последний удар. Когда толпа рассосалась, к нам подошел Леша.

— Хочу тебе представить кое-кого, — оживился Григорий Николаевич. — Капитан Николаев, отдел по борьбе с организованной преступностью. Благодарю за тесное сотрудничество.

— Что?! Леша?!

— Представь себе, — хихикнул новоявленный. — Вообще-то ты меня разочаровала. Товарищ следователь по особо важным столько про тебя рассказывал. Могла бы догадаться, кто я такой.

— Но… Но… — Я все еще не могла нормально разговаривать, но кое-что начало проясняться. Например, то, как удачно подоспевший полицейский уазик скрутил Рашика в момент его нападения на Алекса.

— Что — но? Как иначе объяснить столько проколов, за которыми ничего не последовало? То ты роняешь досье прямо под ноги участнику и ничего при этом не объясняешь, к тому же перед оговоренной заранее сменой белья не додумываешься сама перепрятать его, то ты в открытую следишь за другим участником, даже курить за ним ходишь и телефон у него из рук вырываешь, то вслух проговариваешь мысли про «досье, в котором об этом ни слова», а то вдруг на всю квартиру трезвонишь о готовящемся взрыве. Так дела не делаются, — покачал он головой.

От такой агрессивной критики со стороны человека, который, невзирая ни на что, был мне все-таки безумно симпатичен, я даже сразу не нашлась что ответить. Чувствуя, как закипаю внутри и как подбородок начинает трястись в предвкушении новой порции слез, я приказала им застыть на время и все-таки раскрыла рот:

— Это ты мне говоришь о ляпах?! Какого хрена ты куришь марихуану, не стесняясь остальных участников, да еще и рассказываешь всем подряд о своих умениях, которых не должно быть?!

— Э, Юль, ты чего? — тон его враз изменился. — Я же пошутил, ты что завелась? Ты что, шуток не понимаешь?

— Таких — нет! Я твоих шуток вообще не понимаю! Зачем ты мне сигарету подсовывал в ресторане и на полу в общаге?! Зачем ты со мной птичек слушал?! Зачем ты мне юбку задирал?! Зачем ты учил меня вилять бедрами?! Зачем ты мне секс предлагал, если ты при исполнении?!

— О-о-о! — незамедлительно покраснел Григорий Акунинский, о котором я, к своему стыду, забыла, и начал заикаться. — Реб-бята, по-моему, я тут-тут лишний! Я лучше пойду! Увидимся позже! — Отойдя на приличное расстояние: — Может быть…

— Подумаешь! — растянул Леха.

— Что — подумаешь? Это все шуточки были, да?! — крикнула я ему в лицо со всей злостью.

— Почему сразу шуточки? Я не наркоман, а анашу тебе предлагал, чтобы дать понять, с чем на самом деле был связан Святослав! Чтобы ты не тратила на него время, ловя своего Шутника. А за наркодилером следил как раз я сам, ты просто мешалась своими «покурилками» и «ведьмами», звонящими с черных мобильников! Но это что касается первого. А по поводу остального… — Алекс неожиданно засмущался. — Ты мне нравишься. И потом, я был там все это время, чтобы тебе помочь! Мне приходилось даже драться на сцене, лишь бы заработать больше баллов, чтобы не вылететь из игры и иметь возможность подстраховать тебя в случае чего! И вообще, всякий раз, когда я вел себя по-дурацки, как ты считаешь, я просто прикидывался таким, чтобы не выдать себя. Если бы ты сразу знала, кто я и для чего я здесь, у тебя бы не было стимула и сил для борьбы.

— Ой! Выставил себя… героем!

— Да нет, что ты, я не претендую. Это полностью твой титул, ты заработала! Так носи, — хихикнул капитан Николаев.