Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов [litres]

Помимо всего прочего, Клюшка – сын моего первого работодателя, поэтому между нами, больше в шутку, чем из настоящей официальности, установилась офисная манера общения на «вы».

– Я вам рада, – уже более спокойно изрекла я. – Вот ей-богу, не узнала! Похоже, богатым будете, господин Клюшка!

– Уже, – лаконично пробасил Клюшка, слегка поклонившись и пригладив ладонью и без того гладко зализанные назад волосы.

– Что – уже? – не поняла я.

– Уже богатый. Это мое кафе, я его выкупил пару лет назад.

Теперь понятно, почему внешний облик кафе остался нетронутым. Как истинный поклонник прежней «Алисы», кощунства по отношению к святая святых Клюшка себе позволить не мог.

– М-да, – должна же я была что-то сказать, – чужие дети быстро растут…

Клюшка, который был на два года меня старше, искренне рассмеялся:

– Что-нибудь будете?

Я отрицательно помотала головой. Клюшка сделал неуловимое движение пальцами, и миниатюрная официантка, та самая, что приносила мне меню, услужливо склонилась над нашим столиком.

– Два кофе, пожалуйста. Да, и обслужите пятую кабинку. Не забудьте, что это очень важные персоны.

Девушка кивнула и испарилась.

– Вот, – Клюшка показал на свой бордовый пиджак официанта, – раз в жизни ваш покорный слуга честно намеревался сам обслужить клиентов. И тут – такое… Я встретил вас – и все былое… Гражданка Кроль, вы, как всегда, путаете все мои мысли и нарушаете планы.

Я почувствовала, как расплываюсь в улыбке. Ну уж нет! Демонстрировать, что в последнее время слышу комплименты настолько редко, что таю даже от любого на них намека, я не собиралась!

– А вы, господин Клюшка, как обычно, путаете меня с кем-то, – я говорила наигранно строго. – Потому как ничего такого «былого», что могло бы вынудить вас бросить своих ценных клиентов, между нами не было…

– Разве? – Клюшка чуть отстранился от столика и оценивающе глянул на мой профиль. – Досадное упущение с моей стороны.

Мне надоело играть в кокетство.

– Рассказывайте же, как батюшка, как его грандиозные издательские планы?

– Все так же грандиозны и все так же только планы, – вздохнул Клюшка. – Но «Газета» жива. Даже вроде приносит доход. Портал читают, бумажные экземпляры покупают. Рекламодатели, правда, по-прежнему все от меня, поэтому приходится контролировать.

Когда-то газета отца Клюшки, так и именуемая «Газета», была самым популярным изданием в городе. Потом читателя подсадили на желтую прессу, общество прониклось убеждением, что читать нужно только нечто расслабляющее, «чтоб глазки бегали, а мозги отдыхали», и шум вокруг «Газеты» утих. Клюшкиному отцу пришлось резко сократить штат. Я, ввиду того что работала в «Газете» по совместительству, уволилась сама, справедливо рассудив, что мои полместа могут спасти кого-то от безработицы.

– А отпрыск издательского гения, значит, хотел бы совсем игнорировать папино детище, отдавшись низменному инстинкту наживы? – я привычно иронизировала.

– Ничего себе низменному! У меня, между прочим, супертворческая работа! Это здесь у меня обычное кафе. А есть еще две точки! В «Квине» – вы наверняка знаете это место – у меня ночное шоу, режиссуру которого я вынужден постоянно контролировать. А еще «Надежда» в городском парке. Так там у меня вообще действующий клуб знакомств! Вы не представляете, какие чудеса творческой мысли приходится проявлять, дабы все это могло существовать и окупаться!

– Вы владелец «Надежды»?! – я чуть не подавилась уже успевшим возникнуть на нашем столике кофе.

– Ну да…

В голове взводом затопотали суетливые мысли. Во-первых, на самом деле Клюшка был далеко не прост и не столь доброжелательно ко мне настроен. Это делало бессмысленным попытки задавать откровенные вопросы. Тем более что Клюшка вполне мог состоять в сговоре с загадочным Александром, последний даже что-то говорил Виктории о знакомстве с хозяином клуба. Во-вторых, после бессонной ночи я находилась далеко не в лучшей форме и вряд ли сумела бы повести разговор настолько тонко, чтобы исподволь выудить у Клюшки нужную информацию. Необходимо было в ближайшее же время найти рычаги давления на Клюшку. В этот момент у хозяина «Алисы» зазвенел телефон.

– Да? – нервно ответил он, но тут же сменил тон на приторно-слащавый: – Хорошо… сейчас… конечно… – Клюшка оторвал трубку от уха и обреченно вздохнул: – Инвесторы. Требуют, чтобы я с ними выпил. Ну что тут поделаешь…

– Иди, иди, конечно. Еще не хватало, чтоб я тебя у инвесторов отбивала, – от волнения я даже забыла обычное «вы» – Только, Клюшка, оставь мне свой номер, а? Я позвоню на днях. Есть одна тема. Ну и вообще пообщаемся.

– Катя, для вас – все, что угодно.

Клюшка чинно раскланялся, вручил мне достаточно бестолково и дешево сделанную визитку и удалился.

– Еще одну рюмку в пятую кабинку, – кинул он на ходу официантке.

Оставшись одна, я принялась рассуждать о сложившейся вокруг Виктории ситуации. Доступ к хозяину «Надежды» – это очень хорошо. С другой стороны, приставать к Клюшке с глупыми расспросами мне совсем не хотелось… Тем более из-за Вики. Ну кто она мне?

Услужливое воображение тут же взялось подробно отвечать, подкидывая давно забытые картинки детства.

Вика была на два года старше. В детстве это неописуемое преимущество. Ей разрешали кататься на качелях в дальнем дворе, когда мне нельзя было еще даже покидать площадку перед подъездом. Она приносила мне подобранные в дальнем дворе гнилые яблоки и причудливые зеленые стеклышки, валяющиеся вокруг пункта приема посуды. Яблоки мы поедали, отчего желудки наши закалились и потом мы уже могли есть любую гадость. А стекляшки после тщательного рассмотрения закапывали в тайник. Однажды Вика порезала палец, и родители узнали о нашей коллекции. Мы мужественно скрывали местонахождение тайника, укрепляя нашу дружбу страшной объединяющей тайной. В первые годы жизни мы с Викой очень крепко дружили.

– Катенька, – в детстве мы называли друг дружку ласкательными именами, навязанными мамами, – когда я стану большая-пребольшая, я куплю свой дом и обклею в нем все стены нашими стекляшками!

– И я! И я! – восхищалась я мудростью подруги.

– Нет, – сокрушалась Виктория, – на два дома стекляшек в жизни не хватит. Лучше я возьму тебя к себе. Мы будем жить вместе, и нам всегда будет весело…

А потом Вика вдруг как-то разом повзрослела. Произошло это очень неожиданно и навсегда. Я в своей жизни ощущала себя взрослой крайне редко и даже в нынешние двадцать девять легко могла полезть на дерево за воланчиком от бадминтона. Вика же лет эдак с двенадцати чувствовала себя леди и больше не занималась всякими глупостями. Она корпела над учебниками, когда я вместе с дворовой сявотой вдохновенно осваивала гитару; она активно участвовала в должным образом направленной самодеятельности школы, когда я набирала на машинке философские трактаты своих талантливых друзей-диссидентов; готовилась к конференциям, когда я начала ежевечерне наведываться в «Алису». В общем, на определенном этапе мы стали абсолютно разные.