Петр Ингвин - Ольф. Книга вторая

Наконец, степенно раздалось:

— О новой работе?

— Да, — закивала Анжела. — Мне предложили… Но от Задольского просто так не уйдешь. — Она понизила голос, и то, что прозвучало следом, приобрело оттенок таинственности, за которой кроется нечто значительное, но чего при посторонних не расскажешь. — Слишком много знаю.

— И слишком много умеешь. — Василий Платонович еще раз раздел ее взглядом.

Получилось у него это скорее профессионально, чем с намеком. Вот бы так научиться.

Анжела все же восприняла его разглядывание как намек.

— Пожалуйста, поговорите с ним, вы для него — величина. А я умею быть благодарной.

Мы с Ниной переглянулись. Став вдруг совершенно лишними здесь, мы слышали для чужих ушей не предназначенное. У Анжелы совершенно не было такта. А у нас выбора. Пришлось отвести глаза и сделать вид, что нас здесь нет. И не было.

Впрочем, выбор имелся. Я уже понял, что моими делами секретарша Задольского сегодня заниматься не собирается, и решил подняться для прощания…

Василий Платонович сделал останавливающее движение.

— Сударыня, не будьте столь прямолинейны, — процедил он негромко. — Это унижает вас, а ваших собеседников ставит в неловкое положение.

Анжела испуганно затараторила:

— Простите, наверное, вы не так поняли…

— Не так? — Василий Платонович с мальчишеским плутовством приподнял одну бровь. — Жаль. А я уже размечтался.

Бросив бессмысленно вращавшую глазами девицу на произвол судьбы, он подмигнул Нине, что, мол, удачно пошутил, и его фронт полностью повернулся ко мне:

— Ну ты наворотил, Олежа. Убийство…

— В рамках самообороны.

— Знаю. Все знаю, больше чем кто-либо. Тем не менее. Угрозы следователю и другим уважаемым людям. Это к самообороне не пришьешь.

— Это восстановление справедливости.

— Справедливость в законе не прописана. Мы живем по закону, а не по справедливости. — Собеседник на миг умолк, в уголках глаз собрались хитрые морщинки. — Кстати. Допрашивали мы некоего Игоря Тютина из деревни Запрядье… Ты лагерем за городом интересовался, и вскоре упомянутое заведение на воздух взлетело. Твоих рук?

Надо же, и это тоже знают. Знаменитые три буквы не зря едят свой хлеб. Лагерь со всеми палатками, землянками, техникой, складами вмещал десятки человек, его уничтожение — не единичное убийство, а массовая резня, если называть вещи своими именами. К самообороне никаким боком не пришьешь.

Другое дело, что доказать мою причастность невозможно. Нет таких средств и возможностей, чтобы проследить и…

Или есть?! Кто знает, чем располагают три всем известных буквы. Вдруг мой корабль угнан из неких секретных мастерских? Так сказать, образец того, что не для всех. А кому надо, тот в курсе, что есть такая техника, и что она умеет.

Я промолчал, чувствуя, как извилины покрываются инеем.

Продолжение приняло неожиданный оборот.

— А мы все не знали, что делать, как подступиться. Ну, за такое многое можно простить. Скажем, все остальные подвиги.

Мой взгляд обрел осмысленность, кровь вновь потекла по жилам.

— То есть…

— Гуляй. С нашей стороны к тебе претензий нет.

Мир заиграл красками. Что ни говори, а Василий Платонович — мой талисман.

Талисман пресек мою радость:

— Правда, со временем возникнут вопросы, на которые тебе придется дать ответы, но это не горит. Когда понадобишься, мы тебя найдем.

Найдете? Флаг вам в руки.

Итак, о корабле они ничего не знают, иначе не отпускали бы. Это лучшая новость за сегодня.

— И насчет документов, которые на меня повесили… — поспешил я уточнить, чтобы закрыть вопрос.

Василий Платонович улыбнулся:

— Насчет них тем более. Говорил же — я в курсе всего. Дело следователей искать улики, добывать доказательства. Моя работа — знать.

Я почувствовал, что расползаюсь по стулу с чувством севшего телефона, который вновь подключили к источнику энергии. Спина откинулась, глаза наконец смогли смотреть по сторонам и что-то видеть. Машинально появившаяся улыбка раздвинула щеки до ушей… и застыла.

За дальним столиком ресторана сидел Герман Кузьмич Филозов, заместитель начальника охраны Задольского — тот, кого я нагло и неумело шантажировал, и который по роду прямой деятельности обязан был добыть меня хоть со спутника Юпитера.

Все, приехали. На выходе повяжут.

Первая мысль снова была о Челесте. И вторая, и третья, и все следующие, вплоть до последней. Я-то как-нибудь выкарабкаюсь… рано или поздно. Лет эдак через…

Поплохело так, что в глазах разлилась муть. Я с надеждой взглянул на Василия Платоновича.

Тот внимательно отслеживал происходившие со мной перемены. Когда причина выявилась, он кивнул Филозову, как старому знакомому. Тот ответил более активно, даже подобострастно, а через минуту расплатился и вышел.

— Уважаемый друг, — развел руками мой талисман, — я гарантировал вам неприкосновенность только от своей организации. Другие проблемы вам нужно решить самостоятельно.

Я начал догадываться, что отныне найти меня проблемы не составит. Ввиду полной неподвижности где-то пониже уровня земли. Или переселения в помещение с весьма ограниченным передвижением.

Анжела несколько раз переводила взгляд с меня на седовласого и остановила, наконец, на мне. Вычурные тонкие брови взлетели:

— Так это ты! Кажется, я знаю, чем тебе помочь. Вот визитка с моим телефоном, обязательно позвони.

— Позвоню, — пришлось согласиться мне, принимая блестючий кусочек пластика, который чем-то напоминал владелицу.

Нет такого слова — блестючий? Теперь будет, выглядели он и она именно так. Убирая визитку, я бросил взгляд на часы.

— Торопитесь? — поинтересовался все замечавший Василий Платонович.

— Немного.

— И мне пора, — предупредив мое движение, одновременно поднялась Нина.

— Проводи молодого человека, — кивнул ей мой талисман, оказывая последнюю услугу.

Остается надеяться, что «последняя» не в плохом смысле. Последняя от него на сегодня, так будет точнее.

Нина понятливо опустила ресницы.

— Пойдем. — Ее рука взяла меня под локоть.

Снаружи засады не оказалось. Я тревожно оглядывался, готовый сорваться с места. Зря. Опять сработал авторитет Василия Платоновича?

— Может, зайдешь? — печально вымолвила Нина, когда около нас остановилось такси.

Она видела, что садиться в машину я не собираюсь.

— Нет. К тому же — Владлен. Вдруг…

— Больше никаких «вдруг». — Нина опустила голову. Затем вновь воспрянула: — Может, требуется помощь? Или деньги? В твоем положении…

— Спасибо, мне ничего…

Я прервался, в мозгу билась мысль. Нина ждала. Через мгновение я продолжил задумчиво:

— Если только…

— Только? — подтолкнула она меня повтором.