Барбара Мертц - Последний верблюд умер в полдень

Когда дамы попытались облачить меня в тонкий белый халат, я прервала их действия. Под их озадаченные улыбки я отыскала комбинацию и надела её. Результат, похоже, получился несколько обескураживающим, но я наотрез отказалась появляться на публике в одной лишь прозрачной сорочке, которая ничего не скрывала.

Когда я была готова — после добавления изящной маленькой золотой диадемы, браслетов, ожерелий и тяжёлых золотых нарукавников — мне на ноги одели сандалии. Подошвы оказались из кожи, но верхняя часть состояла только из узких полос, инкрустированных теми же синими и красно-коричневыми камнями, что покрывали украшения. Меня обуревали тяжёлые предчувствия о моей способности перемещаться в этом проклятом убранстве. И действительно, когда меня привели обратно в приёмную, то пришлось шаркать по полу, чтобы удержаться от падения.

Эмерсон и Рамзес уже ждали. Рамзес не так уж сильно отличался от обычного вида, за исключением богатства его украшений, которые, как и у меня, были золотыми и тяжёлыми. Но Эмерсон! Я горько пожалела, что не имела возможности взять с собой прибор для фотографирования [126] Не удивляйтесь кажущейся неуклюжести фразы. Выражение «фотоаппарат» появилось уже в ХХ веке, когда эти приборы стали неизмеримо компактнее. . Как можно передать бьющую в глаза варварскую роскошь, богатое свечение золота, блеск ляписа и бирюзы, отражавшиеся на коже, которую смазали так, что она сияла, будто полированная бронза! Выражение его лица соответствовало наряду: принц-воитель, тёмные брови сведены вместе, губы кривятся во властной насмешке. Я рискнула бросить быстрый взгляд на его ноги. Они были немного бледнее, чем руки и грудь, но далеко не такие белые, как раньше. Часы, проведённые с обнажёнными голенями под солнцем, принесли плоды.

— Я не могу ходить в этом чёртовом наряде, Пибоди, — сказал он, проследив направление моего взгляда. Он пошевелил сандалиями, которые, казалось, были из кованого золота с загнутыми кверху носами.

— Но ты великолепно выглядишь, Эмерсон.

— Хммм…. Да и ты тоже, Пибоди, хотя я предпочитаю, чтобы ты была одета. И рад заметить, что ты что-то носишь под халатом.

— Эмерсон, прошу тебя! — вспыхнула я.

Трудности с сандалиями вскоре удалось преодолеть с появлением нескольких занавешенных паланкинов вместе с дюжими носильщиками. Я ожидала, что Эмерсон заупрямится, как это, конечно, и случилось; но высказанное им замечание, когда он стоял и смотрел на темнокожих, мускулистых мужчин, вырвалось прямо из его благородного сердца.

— Их разводят для этого, — пробормотал он. — Разводят, как скот. Проклятье, Пибоди…

— Ничего не говори, Эмерсон. Я с тобой душой и сердцем. Но сейчас неподходящий момент для возражений.

Эмерсон неловко уселся в паланкин. Рамзес проворно прыгнул в другой, и там же устроился прислужник. Вместе со мной оказалась некая дама, которая ужасно раздражала меня, поскольку, пытаясь изобразить величайшее почтение, отказывалась сесть и всё время падала на колени — вначале на свои, затем на мои. Я украдкой подглядела между занавесками, что ноги носильщиков двигались в унисон; тем не менее, среди испытанных мной средств передвижения паланкин был не самым удобным. Как я и ожидала, нас несли дорогой, поднимавшейся от квартала знати к храму. Темнота наступила почти полностью; повсюду виднелись звёзды, будто алмазные украшения на груди ночи. В окнах богатых домов на склонах светились огни, но деревня выглядела так, словно её покрыли толстой чёрной вуалью. Клубы тумана плыли над ней, будто газовый шарф — над бархатной пелериной.

Я приложила пальцы к запястью и без удивления отметила, что пульс слегка участился. Неважно, подумала я; быстрое сердцебиение заставит кровь сильнее течь по венам. С нами обращались, оказывая невероятные честь и уважение, но это не давало никакой гарантии, что мы переживём ночь. Я снова вспомнила древних ацтеков Америки. И слегка изменила позу, чтобы острие ножа не покалывало кожу. Я воспользовалась возможностью спрятать его, когда надевала нижнее бельё.

Мы двигались вперёд. Я сопротивлялась робким попыткам моей компаньонки втащить меня обратно в приличное уединение; глядя из паланкина перед собой, я видела сквозь занавески очертания головы Эмерсона. Над скалами взошла луна — ещё не полностью, но в этом холодном, сухом воздухе её свет был достаточно силён, чтобы озарить серебристым сиянием сцену, и ни один учёный не смог бы сдержать себя при этом зрелище. Лунный свет над древними Фивами! Не величественные руины, пережившие века, но стовратный город в гордом расцвете, с не тронутыми временем дворцами и памятниками. Мимо проскользнул пилон ворот; ряд колонн, увенчанных головой Хатхор [127] Хатхор — в египетской мифологии богиня неба, любви, женственности, красоты, плодородия, веселья и танцев. Также была супругой Гора. Первоначально считалась дочерью Ра. Термин «Хатхор» — греческий, египетское имя этой богини — Херу. Иногда упоминается под именем Атор. В поздние периоды древнеегипетской истории Хатхор отождествлялась с богинями любви и красоты других народов, в частности, с месопотамской Иштар, греческой Афродитой и римской Венерой. , образовывали портик величественного особняка. Справа простиралась широкая лестница с лежащими сфинксами вместо балюстрады [128] Балюстра́да (фр. balustrade из итал. balaustrata) — ограждение (обычно невысокое) лестницы, балкона, террасы, и т. д., состоящее из ряда фигурных столбиков (балясин), соединённых сверху перилами или горизонтальной балкой; перила из фигурных столбиков. ; над ней возвышались стены с вырезанными монументальными фигурами. Яркое красное сияние освещало нам дорогу. Я вытянула шею, чтобы лучше видеть, но передние носилки закрывали мне обзор, пока мы не поднялись почти на самый верх: близнецы-пилоны парили высоко в небесах, их раскрашенные фасады озарялись пламенем факелов. Не нарушая шаг, носильщики проследовали через двор, заполненный колоннами, будто в гипостильном зале в Карнаке [129] Гипостильный зал представляет собой крупный храмовый или дворцовый зал, где находится большое количество колонн. Гипостильный зал храма Амона в Карнаке — одна из выдающихся достопримечательностей Египта, сохранившаяся с древних времён. .

В этот момент увещевания моей спутницы достигли истерической высоты, и, так как мы проходили в опасной близости от некоторых колонн, я неохотно убрала голову. Когда же я отважилась выглянуть в следующий раз, лунный свет исчез. Мы находились глубоко в сердце горы, и, по мере того, как проходили комнату за комнатой и коридор за коридором, я поражалась невероятности достигнутого. Какие полчища рабов, какие неисчислимые столетия понадобились, чтобы свершить подобное?