Барбара Мертц - Последний верблюд умер в полдень

— Удивительно, что эти скалы не рухнули, — говорил Эмерсон. — Они испещрены гробницами, храмами и складскими помещениями. Конечно же, кладбища зарезервированы для королей и знати.

— А что делать реккит…

— Не спрашивай, Пибоди.

— О…

— Существует несколько таких кладбищ, — продолжал Эмерсон. — Несколько поколений назад заложили новое на этой стороне долины. Форт должен лежать там, если он вообще похоронен. Как Королевскому советнику, ему полагалось удостоиться достаточно красивой могилы. И если мы не найдём её, то получим повод усомниться в правдивости наших осведомителей.

— Очень умно, Эмерсон, — одобрительно сказала я. — И раз уж мы ищем могилу, то заодно можем изучить погребальные обычаи. К счастью, я захватила блокнот и карандаш.

Вход на кладбище отыскался без каких-либо затруднений. Монументальные ворота с пилонами я заметила ещё во время нашей поездки в храм. На наклонных боковых сторонах и плоской перемычке были вырезаны фигуры божеств смерти — Анубиса [155] Анубис — божество Древнего Египта с головой шакала и телом человека, проводник умерших в загробный мир. В Старом царстве являлся покровителем некрополей и кладбищ, один из судей царства мёртвых, хранитель ядов и лекарств. В древнеегипетской мифологии — сын Осириса. , шакалоголового бога кладбищ, Осириса, повелителя мёртвых, Маат [156] Маат — древнеегипетская богиня истины, справедливости, закона и миропорядка, которая руководит звёздами, временами года, восходами и закатами солнца. В момент создания мира она сотворила порядок из хаоса Исфет. Они не могут существовать единолично, а их силы должны быть уравновешены для мировой гармонии. , богини правды и справедливости, с чьим Пером истины сердце умершего взвешивают на последнем суде [157] Все умершие, согласно верованиям древних египтян, отправлялись на суд Осириса. В « Зале двух истин » Маат опускала на одну из чаш весов своё перо истины. На другую чашу помещалось сердце покойного (вот почему из всех внутренних органов сердце оставалось в мумии). Если сердце оказывалось вровень или легче пера, значит, покойный вёл праведную жизнь и достоин благодатных полей Иалу (поля Иалу или Иару (египетское «поля камыша») — в древнеегипетской мифологической традиции часть загробного мира (Дуата), в которой праведники обретают вечную жизнь и блаженство после суда Осириса). Если сердце перевешивало, то грешника пожирала Амат (в египетской мифологии — чудовище (также богиня возмездия за грехи), совмещавшее черты крокодила, льва и гиппопотама; чаще всего изображалось в образе гиппопотама с львиными лапами и гривой и головой крокодила), и тот навеки оставался в Дуате. . Традиционные изображения были воспроизведены с предельной точностью, чуть ли не рабским подражанием, но грубость резьбы свидетельствовала о том, как много утрачено из старого художественного мастерства.

Пока мы изучали и обсуждали рельефы, эскорт стоял, наблюдая за нами с тревогой, но не вмешиваясь, пока мы не начали подниматься по лестнице за пилон. Тогда молодой капитан выскочил вперёд, преграждая путь. Его речь была чрезвычайно взволнованной, но я уловила слова «запрещено» и «священное», повторявшиеся снова и снова. Эмерсон решил проблему, отодвинув его с дороги и продолжив свой путь. Когда я оглянулась, то увидела, как четверо мужчин, прижавшись друг к другу, будто для защиты, глядят на нас со страхом и взволнованно жестикулируют.

Несмотря на яркий солнечный свет и изнуряющую жару, вокруг царила тягостная атмосфера запустения. Мы никого не встретили, пока не достигли мощёной площадки, от которой вели две дорожки, обегая скалу с обеих сторон и ведя вверх и вниз.

Наши обутые ноги, глухо грохотавшие по каменной лестнице, должно быть, заставили смотрителя-жреца не поверить собственным ушам. Когда он, спотыкаясь, поспешно вышел из открытой двери маленького храма в задней части площадки и увидел нас, его глаза и рот широко раскрылись. Предположительно он погрузился в молитвы, потому что длинная белая юбка оказалась скомканной и пыльной. Солнечный свет, падая на ёжик седых волос, отросших на обритой голове, заставлял лысину сиять, как нимб святого.

Эмерсон не дал ему ни секунды, чтобы прийти в себя от удивления.

— Хорошо, что вы здесь, — провозгласил он. — Мы пришли отдать дань уважения [ букв. сделать подношение ] нашему другу и земляку, Королевскому советнику Форту. Где его могила [ букв. Дом Вечности ]?

— Молодец, дорогой, — заметила я, когда мы пошли по пути, указанному нам поражённым священнослужителем.

— Если захватить человека врасплох, Пибоди, и вести себя с достаточным высокомерием, он, как правило, исполнит то, что ты просишь. Но стоит этому же человеку собраться с мыслями, как он бросится за советом и помощью. Нам лучше поспешить.

Дорога была широкой, но перила слева отсутствовали — только обрыв, беспорядочно спускавшийся к острым камням двадцатью футами ниже. По правую руку находились гробницы: некоторые на том же уровне, что и дорога, к некоторым вели лестничные пролёты. Мне пришлось бороться с впечатлением, что я смотрю на модели или реконструкцию, поскольку, хотя внешне они и были похожи на многие могилы, раскопанные нами в Египте, но я никогда не видела ни одну из них в первоначальном состоянии. Перед каждой могилой скалы были стёсаны, формируя небольшой передний двор с портиком позади и увенчивая сооружение причудливой миниатюрной пирамидой. Белые оштукатуренные стены и расписные рельефы ярко сверкали в солнечном свете. Двери, ведущие гробницы, высеченные в скалах, были закрыты каменными блоками, окружённые с обеих сторон статуями обитателя. На каждом тенистом крыльце стояла большая стела, на которой был написан портрет умершего с его именем, титулом и общепринятыми традиционными фразами.

Мы спешили вперёд, останавливаясь у каждой могилы и читая иероглифические надписи на стелах.

— Большинство из них, очевидно, высшие жрецы, советники и их семьи, — сказал Эмерсон, задерживаясь, чтобы полюбоваться на привлекательную картину Последнего суда — Осирис на троне наблюдает взвешивание сердца умершего с Пером истины на другой чаше. Покойник совсем не казался инвалидом в результате отсутствия этого органа: выглядевший довольно бодро и облачённый в лучшие наряды, он вздымал руки, поклоняясь богу. Рядом стояла элегантно одетая жена. — Проклятье, Пибоди, — продолжал Эмерсон, глядя на заблокированную дверь гробницы, — я отдал бы десять лет своей жизни, чтобы заглянуть внутрь. Неужели, дьявол их побери, здесь ни у кого не хватило воображения, чтобы ограбить могилы и оставить их открытыми для иных гостей?