Александр Серый - Обрученные с дьяволом

Пожилой сторож встретил настороженно.

— Позвонить? — с сомнением переспросил он, оглядывая меня с головы до ног. — Чего случилось с тобой?

— В переделку попал.

— Где?

— На реке… Шел на яхте. Вдруг, откуда ни возьмись, пираты двадцатого века налетели. Обокрали, побили, а яхту пустили на дно.

Старик посмотрел на меня поверх очков. В пиратов он, конечно, не поверил, но, видимо, решил, что с головой у меня не в порядке… Лучше с психами не связываться.

— Звони, — разрешил он.

Я с трудом вспомнил номер телефона явки Никодимыча. Ответил незнакомый голос.

— Мне бы вашего гостя, — сообразил я, с кем говорю.

— A-а… Минутку.

Что-то пошуршало, щелкнуло.

— Да? — осторожно промолвил шеф.

— Я вернулся.

— Откуда?

— С того света! Домой дорога заказана.

— Почему?

Я скосил глаз на сторожа, внимательно ловившего каждое мое слово.

— Меня жена застукала с… В общем, неважно с кем. У вас места еще на одного хватит?

— На тебя?

— Нет, на мою тень! — вспылил я, досадуя на несообразительность начальника.

— Приходи. — Он назвал адрес и разъединился.

Сторож воздержался задавать вопросы, написанные у него на лице, и молча запер за мной дверь…

Стараясь держаться малолюдных мест, я доковылял до остановки напротив стадиона "Уран". Мое появление не вызвало радостных чувств у граждан и гражданок, поджидавших автобус. Фонарь над тротуаром не горел, но и без него они меня рассмотрели достаточно хорошо, чтобы сделать соответствующие выводы. Супружеская пара неожиданно решила добираться пешком в нужном ей направлении. Одинокий молодец распрямил костлявые плечи, демонстрируя готовность дать отпор любой агрессии с моей стороны. Женщина в светло-сером плаще зачем-то расстегнула запор на дамской сумочке. Приготовилась добровольно отдать "налетчику" деньги?

— Стоять! — тихо, но резко выкрикнула она, едва я приблизился на опасное, по ее мнению, расстояние.

— У вас в сумке газовый или боевой, Татьяна Александровна? — вежливо поинтересовался я.

Лозовская вздрогнула и пристально поглядела на "хулигана".

— Господи! — вырвалось у нее. — Это вы?!

— Я!

— Что с вами?

Я намеревался повторить историю про пиратов, но вовремя передумал.

— Так… Неприятности.

— У вас же лицо разбито! И вся одежда в… — Она запнулась.

— Да, хороший был свитер. Вы не знаете, стиральный порошок "Тайд" способен вернуть ему первозданный вид?

— "Тайд"?! Не знаю… Вы домой?

— Не совсем. Навещу еще кое-кого.

— В таком виде?! — На миловидном личике возникло откровенное изумление.

— Работа… — скромно вздохнул я. — Кстати, у меня есть, новости для вашей конторы.

— Какие?

— Я раскопал схему операций с бензином. Правда, документы находились у меня не более часа. Однако я запомнил фирмы, которые участвовали в махинациях вместе с уже известными нам "Беркутом" и "Астрой".

— Отлично! Мы тоже кое-что насобирали…

— А что? — полюбопытствовал я.

— Не здесь же! Завтра утром мы вас будем ждать. — Она застегнула сумочку.

— Мы?

— С начальником, — уточнила Лозовская.

— Жаль… Я надеялся на встречу только с вами.

На мгновение ее губы тронула улыбка.

— Почему со мной? — серьезно спросила женщина.

— Потому, что… — я не договорил, так как из-за поворота показался автобус.

Татьяна Александровна не стала допытываться и вошла на заднюю площадку. Здесь, при свете, я выглядел куда более авантажно. Янтарные глаза Лозовской потемнели и наполнились жалостью.

— Бедненький… — как-то совсем по-домашнему посочувствовала она и вынула из кармана носовой платок.

Татьяна Александровна обтерла мое грязное и мокрое лицо, пробуждая во мне ощущения ребенка, которому мама обихаживает сопливый носик. Тем не менее я не роптал, испытывая какую-то непонятную радость от заботы, проявленной этой молодой женщиной.

— Спасибо, вы очень добры…

— Перестаньте, — нахмурилась она, уловив нотки иронии в моем голосе. — И забудьте о каких-то там визитах. Вам надо поскорее домой.

— Домой мне нельзя.

— Почему?

— Ждут.

Она не стала уточнять, кто ждет и зачем — сообразила.

— Хорошо, тогда едемте ко мне, — решительно сказала Татьяна Александровна.

— К вам? — Мне показалось, что я ослышался.

— Да. Мы живем с сыном в двухкомнатной квартире. Вы нам не помешаете.

Не знаю точно, от чего закружилась голова: от подобного предложения или от усталости. Теплое чувство искренней благодарности за участие охватило меня.

— Спасибо… Вы — потрясающая женщина! Но, увы… Меня на самом деле очень хочет видеть мой начальник. Все будет в порядке.

— Точно?

— Абсолютно. Огромное спасибо!

Я прикоснулся губами к руке Лозовской и выскочил из автобуса, распахнувшего двери на очередной остановке. Не той, на которой я собирался выйти… Я попросту сбежал, опасаясь, что еще пара минут общения с Татьяной Александровной заставит меня принять ее гостеприимное предложение…

Дом, который назвал мне Никодимыч, находился всего в двух кварталах от отдела налоговой полиции. Он имел два этажа и возраст, заслуживающий уважения. В темном парадном пахло плесенью, кошками и человеческой мочой. На ощупь я поднялся на второй этаж, с замиранием сердца вслушиваясь в ужасный скрип деревянной лестницы под ногами: того и гляди, она рухнет под моей тяжестью.

В тусклом свете улицы, проникавшем на площадку через единственное грязное окошко, я разглядел истертый дерматин двери с железной ручкой. Звонок отсутствовал. На стук костяшек моих пальцев о косяк откликнулись шаркающие шаги. Заскрежетал засов.

По бледному лицу мужчины возраст не угадывался: хозяин квартиры в равной степени мог быть и ее ровесником, и моим.

— Вам кого? — Голос глухой и бесцветный.

— Никодимыча.

— Заходи.

Он распахнул дверь и отступил в темноту. Я споткнулся о порог, опустил голову вниз, затем поднял и треснулся теменем о притолоку.

— Черт!

— Осторожней, — хмыкнул приятель моего шефа. — Вправо не ступать — пол худой.

Я шарахнулся влево и чуть не сбил ведро с водой, стоявшее то ли на табурете, то ли на ящике.

— Света нет?

— Есть.

— Так какого ж…! — не вытерпел я.

— Включаю, — меланхолично сообщил мужчина.

Лампочка под потолком весело вспыхнула.

— Это он? — Выкрик шефа донесся из комнаты, вход в которую прикрывала симпатичная портьера: ядовито-красные цветы, отдаленно напоминающие формой ромашки, на диковатом желто-зеленом фоне.

— Он! — заверил хозяин дома, отдергивая портьеру.

Мы вошли в небольшое помещение, обстановку которого составляли древний буфет, столь же заслуженные стулья и металлическая кровать с никелированными прутьями в спинках. На кровати полулежал Никодимыч, подоткнув под себя подушку. Он отложил газету, которую читал в свете пыльного ночника в виде свечи, и уставился на меня.