Дарья Калинина - Много шума и... ничего

— Хотя.., если он истратил на приобретение машины весь семейный бюджет до копейки, лишив жену обещанной шубы, а сына обещанного магнитофона, то сгоряча домочадцы могли покуситься на ненавистную покупку.

— Не беспокойся, ничего он их не лишил, — заверила ставшую вдруг сердобольной бабушку Зоя. — Этот тип всегда на чужих отыгрывается, а свои для него — святое. Он им только добра желает.

При этих словах Зоя как-то задумчиво поглядела на своего собственного мужа.

— Одно дело, что он им желает, а другое, что они сами хотели бы иметь, — туманно проронила бабушка.

После обеда Слава отправился разыскивать лейтенанта с Зоиным списком в руках, а мы остались метать жребий, кому мыть посуду. Выпало нам с Васькой. Я слишком хорошо знала любовь своего младшего брата к домашней работе, поэтому без труда предположила, кому придется взять на себя это самое мытье. Но так как за окном продолжал лить дождь, то мы просто выстроили тарелки вокруг дома и на ступеньках крыльца, где на них с крыши обрушивались настоящие водопады дождевой воды.

При этом мы не забыли в каждую тарелку капнуть моющего средства «Фэйри». Таким же образом мы поступили со сковородой и кастрюлей из-под борща. На эту процедуру Васькиного энтузиазма хватило. Правда, ходить вокруг дома после воплощения в жизнь нашей рационализаторской мысли стало довольно затруднительно, но кто же в такой дождь гуляет?

Вследствие ли грозы, или по причине дурного настроения Суреныча, но электричество по всей турбазе было отключено. Поэтому идти гулять к морю не выразил желания даже Вася, до этого утверждавший, что страстно любит воду в любом виде. Наши постели насквозь отсырели, и мы решили навестить своих прошлогодних знакомых в надежде, что в их домиках будет посуше, чем у нас.

— Как думаешь, Андрей уже приехал? — спросила я у Васьки, так как дружил с Андреем, собственно, он. Я же общалась с Андреем только там, где мы вместе отдыхали, чему оба искренне радовались.

Я имею в виду, что радовались мы не самому общению, а тому, что оно продолжалось только пока мы соседствовали по турбазе или по кемпингу.

— Приехал, — уверенно сказал Васька. — Уже звал нас к себе.

Просто непостижимо, когда Васька успел повидаться с Андреем, а тем более перекинуться с ним парой слов. Ведь, казалось бы, все время был на глазах и никуда я его от себя не отпускала. Может, и подозрения Суреныча не лишены основания? Но Васька быстро разрушил мои предположения.

— Еще позавчера в Питере мы с ним разговаривали, — сказал он. — Они выехали раньше. У них ведь нет бабушки, которой требуется тащить с собой чуть ли не всю кухонную технику.

— Не преувеличивай, — насупилась я. — Бабушка прихватила только самое необходимое.

— Ага, — жизнерадостно заржал Васька. — Электрическая мясорубка, миксер, соковыжималка и еще утюг. Все работает на электричестве, а его-то как раз и нет. Чудом уговорили ее не брать с собой стиральную машину. Она требовала от папы, чтобы он отковырял агрегат от труб. Хорошо мама ее заверила, что тут есть прачечная. Вот увидишь, нас еще ждет веселенький скандальчик, когда бабушка выяснит, что прачечная находится в бане и работает только по субботам.

— Но ты же взял магнитофон, а мама — телевизор, — возразила я ему. — Почему вы хотите лишить старушку ее любимого хобби?

— Она и холодильник предлагала тащить с собой, — с упоением продолжал перечислять Вася. — Сказала, что можно будет грибы и ягоды класть в глубокую заморозку.

— Что-то я похожее видела, — сказала я. — Правда, это секрет.

— Что! — чуть не выронил спичечный коробок Васька. — Не может быть, мы бы заметили.

— Бабуля нашла у своего дяди Бори какую-то универсальную штучку, которую он сам смастерил.

Она размером с чемодан, но морозит так, словно от этого зависит чья-то жизнь, — проболталась я, не видя в этом большой беды. Не станут же они возиться с отправкой обратно в Питер бабушкиной морозильной камеры только потому, что нет электричества.

За разговорами мы и не заметили, как приблизились к небольшому домику. Жилище Андрея на небольшом пригорке прикрывали деревья. Впрочем, на турбазе все дома стояли за деревьями или были разбросаны среди деревьев и прочей растительности.

Поэтому он не был слишком оригинален. Но семейству Андрея, куда входили и его папа, мама и сестра, именно этот домик нравился больше всех остальных, и они соглашались жить только в нем. Причем сначала там поселялись папа с Андреем, а оставшийся срок обитали мама с сестрой. Таким образом они отдыхали друг от друга по две недели, которых хватало на то, чтобы потом выносить тесный семейный круг в течение всего остального времени.

За прошедший год Андрей вытянулся на две головы и стал значительно выше меня и Васьки, хорошо хоть не вместе взятых. Глаза у него остались карими, а волосы темными. Только стриг он их теперь очень коротко. На Андрее были безумно пестрые штаны. Штаны, понятное дело, из года в год менялись, но расцветка и рисунок неизменно оставались прежними, поэтому смело можно было причислять эту часть одежды к его особым приметам.

— Слышали, что случилось! — возбужденно приветствовал нас Андрей. — Новую тачку Суреныча взорвали, я уже говорил с Фимкой.

Фима был единственным отпрыском Суреныча, которого папаша мечтал пристроить в высшее учебное заведение. Фима папиному капризу противился изо всех сил. А так как в армию его по причине слабого здоровья, а вернее, превышающей всякую меру жирности не брали, то он смело мог продолжать уклоняться от институтской пытки еще долгие годы.

Но вся беда Фимы заключалась в том, что в надежде на поступление своего отпрыска в институт Суреныч ежегодно нанимал для Фимы трех репетиторов. Сыночку приходилось с ними заниматься. В довершение дела Суреныч записывал бедного Фиму еще сразу на несколько подготовительных курсов, куда отвозил, а затем и забирал его уже сам. Все это отнимало у Фимы массу времени и сил, а тратить попусту свои силы он не любил. Поэтому уже целых два года парень чувствовал себя глубоко несчастным человеком.

— И что Фима? — поинтересовалась я.

— Жаловался, что папаша уже вызвонил своего страхового агента, который обещал приехать завтра с утра и оценить ущерб, а также назначить примерную сумму выплаты.

— Так это же хорошо, — не поняла я.

— Хорошо, но не для Фимы. Он-то надеялся, что папаша машину не успел застраховать, а значит, и денег на репетиторов и подарки приемной комиссии не останется. Таким образом он надеялся избежать очередной пытки. В этом году Фима уже провалился в два института, поэтому надеялся, что если и в следующем году с институтом не выгорит, то Суреныч оставит свою затею с его обучением. Погодкато, а? — неожиданно сменил тему разговора Андрей. — Должно быть, небо надолго затянуло.