Дарья Калинина - Кража с обломом

— Куда ты нас тащишь? — сварливо спросила она у Мишки. — Кто у тебя еще есть на примете, кому ты не успел жизнь испортить?

Мишка остановился и гневно на нее уставился.

Но чтобы пронять Маришу, требовалось что-нибудь подейственнее какого-то взгляда. Поняв это, он произнес:

— Если тебе что-то не нравится, можешь отправляться обратно. А мы должны выручить бедного доктора.

Эти слова произвели впечатление только на одного Иннокентия, который продолжал тосковать по великой любви, которая почему-то обходила его стороной. Впрочем, если он каждый раз выбирал себе для обожания столь же неподходящий и труднодоступный объект, как в этот раз, то ничего удивительного в этом не было. Мы же с Маришей продолжали гипнотизировать Мишку, нервы у него оказались не в пример Маришиным, и он отвел глаза.

— Ясно, — загробным голосом подвела итог Мариша, — сказать тебе нечего. У тебя нет даже тени идеи, как ты будешь вытаскивать из переделки этого бедного доктора. Придется все брать в свои руки.

Раньше я думала, что хуже этого и быть ничего не может, но теперь была вынуждена поменять свою точку зрения. Вот ведь — век живи и век учись. Оказывается, существует-таки в мире человек, которому втравливать своих близких в неприятности удается еще лучше, чем Марише. Неудивительно, что она поспешила расстаться с Мишкой: легко ли ей было постоянно ощущать над собой его неоспоримое превосходство, да еще в деле, в котором она считалась лучшей! Поэтому я от души обрадовалась, что у нас будет хоть небольшая передышка от неуемно-разрушительной энергии Мишки, и спросила:

— Так в чем же заключается твой план?

— Вернемся обратно к дому Иннокентия, а там будем действовать по обстоятельствам, — охотно поделилась Мариша своими мыслями.

Мне это предложение, честно говоря, не пришлось по сердцу. Я бы предпочла отлежаться где-нибудь в кустиках, благо погода стояла теплая, а потом отправиться в милицию и требовать там приюта и охраны на все ближайшие годы. Но Иннокентий так загорелся этой идеей, что удержать его было практически невозможно. Он первым повернул назад и резво помчался обратно. Мы следовали за ним, стараясь не упускать его из виду.

Возле дома стояла машина. Вернее, там стояло сразу несколько машин, но только одна из них была опознана Мишкой как машина его бывших приятелей. В автомобиле и вокруг него никого не было, но это продолжалось недолго. Внезапно из подъезда, соседнего с подъездом Иннокентия, выскочили трое крепких ребят, которые тащили за собой нашего тщедушного доктора. Григорий выглядел неважно, хотя никаких внешних повреждений на нем не наблюдалось, и обращались с ним скорее бережно, чем грубо. Но некоторые вечно всем недовольны. Ребята мелькнули перед нами и тут же побежали в другой подъезд. На этот раз они угадали, а Иннокентий заволновался.

— Вы не помните, я закрывал входную дверь? — обратился он к нам. — Не хотел бы, чтобы эти ребята утруждали себя ее взломом.

— Чего там ломать? — пренебрежительно заметила Мариша. — Ногой разок стукнуть, она и откроется.

Иннокентий кинул на нее ненавидящий взгляд, но Мариша его не заметила, так как была поглощена наблюдением за домом. На этот раз нам пришлось подождать подольше, ребята обратно не показывались. За это время к дому подъехали еще две машины, из которых тоже посыпались Мишкины знакомцы. Все они поднялись наверх. Спасение Григория стало представляться мне делом маловозможным даже при феноменально счастливом для нас стечении обстоятельств.

— А зачем нам его вообще спасать? — осведомилась я исключительно у Мариши, так как заранее могла представить себе реакцию Мишки и, уж конечно, Иннокентия, если бы сунулась к ним со своими сомнениями. — Ему, по-моему, и у бандитов неплохо.

Они его очень бережно несли, и это вовсе не потому, что сам он ходить не мог. Предлагаю оставить его им, пускай возятся.

— А где мы будем искать другого специалиста по мозгам? У тебя есть кто-нибудь на примете? И у меня нет, а нам нужен человек, который сможет выковырять у Мишки из башки, куда он дел мои ключи с сиреневым пуделем, — заявила Мариша.

— Дался тебе этот пудель, — с досадой отозвалась я. — Вспомнит твой Мишка и без гипноза когда-нибудь.

— А мне не надо когда-нибудь, а надо срочно, — азартно шипела в ответ Мариша. — И тебе, между прочим, тоже, потому что, может быть, мы тут совершенно напрасно время теряем и подставляем свои задницы ни за что ни про что.

Такая мысль мне уже приходила в голову, и неоднократно. Зная Мишкину страсть впутывать всех в свои неприятности, легко можно было допустить, что к Маришиным трупам он не имеет ни малейшего отношения. Однако раз уж мы появились в поле его зрения, то он почел за счастье приобщить нас к своим неурядицам. Могло быть и еще что-нибудь, но тоже достаточно скверное. Тем временем Иннокентий томился. Плодом этих томлений стало следующее заявление, сделанное прерывающимся от сдерживаемых рыданий голосом:

— Я должен пойти за Григорием. Он мой гость, поэтому я несу за него ответственность.

Мы с трудом удержали его, буквально вцепившись в него со всех сторон и не давая сделать и шагу.

В пылу сражения мы с Маришей неожиданно обнаружили, что полки наши поредели — Мишка куда-то исчез. Появился он только через несколько минут, когда порыв Иннокентия был полностью подавлен, сам он лежал на травке, а мы, сидя на нем, придави-. ли его к земле.

— Куда ты ходил? — сварливо набросилась на него Мариша, вспомнив, что всего лишь год назад была почти женой Мишки, что давало ей определенные права.

— — Порядок, — вместо того, чтобы объяснить цель своей прогулки, сообщил нам Мишка. — Сейчас потеха начнется. Доктора нашего приедет выручать весь спецназ.

Ничего не понимая, мы продолжали недоуменно на него таращиться, а я даже, грешным делом, решила, что у бедняги после этих психофизических трюков крыша поехала.

— Ну да, я сообщил, что на квартиру известного артиста и певца совершено нападение, что сам он в руках бандитов. И описал приметы и одежду нашего доктора, чтобы не перепутали при задержании. Они немного удивились тому, как банально одевается известный певец в домашней обстановке. Потом сказали, что постараются не повредить.

Он умолк, предоставив нам самостоятельно попытаться понять, так ли важно сохранить в целости и сохранности изрядно пострадавший за сегодняшний день костюмчик доктора? Обычно Мишкиной сердобольности с трудом хватало лишь на самых любимых и близких людей, которые особенно сильно пострадали от его выходок, а уж про их погибшие в результате катаклизмов шмотки речи вообще не шло.

— Вопросы есть? — буквально раздуваясь от гордости, спросил у нас Мишка.