Елена Логунова - Цыганочка без выхода

— Сейчас вопросов станет больше, — предупредила я, разглядев за деревьями паркующийся автомобиль следственной группы. — Давай сразу договоримся, что постараемся не ввязываться в это дело.

— А когда мы ввязывались?!

Я насмешливо покосилась на подружку.

— А, ну да, — стушевалась она. — Но мы же не нарочно, оно как-то само…

— Не виноватая я, он сам пришел, — пробормотала я, наблюдая приближение симпатичного, но сурового парня типичной наружности — среднего роста, атлетического телосложения, с короткой стрижкой и нарочито невозмутимым лицом.

Натуральный клон Лазарчука, только помоложе.

— Кого я вижу! — воспряла духом Ирка, проследив направление моего взгляда и улыбнувшись широко и плотоядно, как Баба-яга при виде заплутавшего Иванушки. — Касатиков, ты ли это? Здравствуй, здравствуй, Максимушка!

— Сто лет не виделись, и хорошо бы еще столько же, да разве бывает простому оперу такое счастье, — сокрушенно пробормотал лейтенант Касатиков в сценическом режиме «реплика в сторону». — Ирина Иннокентьевна, Елена Ивановна, как поживаете?

— Мы-то неплохо, а вот кое-кто у нас тут в ящик сыграл, точнее сказать, в люк. — Я сразу же взяла быка за рога.

Как говорится в среде клиентов Касатикова, раньше сядем — раньше выйдем.

— Да, обойдемся сегодня без реверансов, давайте ближе к телу, — посмотрев на часы, деловито предложила Ирка и встала с лавочки. — Оно в люке на том газоне. Вас проводить?

— Не надо, мы сами. — Макс взглядом и кивком перенаправил на пресловутый газон своих молчаливых коллег. — Будьте добры, подождите немного, у нас к вам будет пара вопросов.

— Знаем, знаем, — отмахнулась Ирка. — Идите уже, а то нам страшно интересно узнать, девица это или горец.

— Кто? — Двинувшийся было к кустам Касатиков споткнулся и замер. — Какой горец?!

— Ну точно не Дункан Маклауд, — фыркнула Ирка.

— Почему ты так уверена, что не Маклауд? — заинтересовалась я. — Разглядела, что на теле килт не той расцветки?

— Нет, просто Дункан Маклауд бессмертный, а в люке труп, — объяснила любительница покачать фильмы с торрентов.

И вроде доступно же объяснила, а лейтенант Касатиков посмотрел на нас, как на сумасшедших.

— Иди уже, Максимушка, — сказала я ему по-матерински ласково. — Наша компания не для слабонервных, юному оперу с неокрепшей психикой нужно держаться простых и понятных реалий…

— Типа трупа в люке, — услужливо подсказала Ирка и собственноручно развела руками ближайший куст, организуя юному оперу с неокрепшей психикой персональный проход на полянку.

Кстати, в проломы, которые мы с подружкой своими телами пробили в зеленой изгороди чуть раньше, служивые не полезли, и это запоздало навело меня на мысль:

— Нужно сказать им, что эти дыры в кустах не имеют отношения к тому телу в люке!

— Не спеши, — остановила меня подружка. — Видишь, люди уже рулетки достали, замеры делать начали, не мешай — в кои-то веки им довелось поработать с прекрасными образцами субтропической зелени!

Мы развернулись на лавочке так, чтобы хорошо видеть происходящее, и скоротали с четверть часа, глазея на работу спецов Касатикова. Его это явно нервировало, он даже нажаловался на нас кому-то по телефону. Кому — быстро выяснилось: мне позвонил Лазарчук.

— Вы там что вытворяете, подружки-веселушки? — спросил он сердито. — А ну, прекращайте морально терроризировать старшего опергруппы! Мало вам того, что бедолага Касатиков теперь любых дружеских посиделок чурается, как черт ладана, даже на служебные корпоративы ходить перестал? Хотите из него убежденного женоненавистника сделать?

— Да ты что?! Мы же совсем наоборот! — запротестовала Ирка, которая прекрасно расслышала претензии Лазарчука, поскольку я включила громкую связь. — Какого женоненавистника? Да я лично твоего Касатикова уже раз десять пыталась женить!

— О том и речь! — рявкнул полковник. — Ирина, я знаю, у тебя доброе сердце и куча бесхозной родни женского пола, но давай ты не будешь устраивать счастье моих подчиненных, а то мне работать не с кем станет, все разбегутся!

— Неблагодарные люди! — вскричала Ирка и надулась. — Спасибо бы сказали!

— За что?! За очередной труп?!

— Сережа, ты так это говоришь, будто мы сами его убили! — Я тоже обиделась.

— Его? Это мужчина?

— Не знаю еще! Но слово «труп» тоже мужского рода! — психанула я, коварно подпустив в голос одну хрустальную слезинку из предусмотрительно сэкономленных.

— Ладно, давайте все остынем, — включил заднюю Лазарчук. — Сейчас вас опросят как свидетелей, и идите по домам.

— А ты нам потом расскажешь, кто там, в люке? — оживилась Ирка.

— Нет! — гаркнул Лазарчук.

— Конечно, расскажет, — шепнула я подруге. — Куда он денется!

— А приходи к нам завтра вечером на пельмени? — Ирка подмигнула мне, а обратилась к Сереге. — Из того кабана, которого вы с Моржиком в прошлые выходные завалили?

— Ну не знаю…

— Пельмешки из кабана и домашний самогон из абрикосов! — поднажала коварная соблазнительница.

— И яблочный пирог с орехами и безе! — добавила я, точно зная слабое место сильного мужчины.

Лазарчук у нас анонимный сладкоежка. В смысле, он осознает свою пагубную зависимость от десертов, но избавиться от нее никак не может, поэтому попросту скрывает от общественности и отводит душу только в кругу друзей. А мы ему как раз они — старые верные друзья.

— Ладно, заеду к вам завтра часиков в восемь, — сдался полковник, и мы с Иркой стукнулись ладошками.

Вот так и определились наши общие планы на вечер следующего дня.

— Дети, в школу собирайтесь! — с чувством, которое я не смогла разделить, вывела певчая черепашка-будильник.

— Кто?! — рыкнула я, вслепую цапнув и хлопнув об пол ненаглядную певунью.

— Кто дети? — вялым бормотанием уточнил вопрос Колян.

— Кто завел это ж-животное на…

Я подняла черепашку, взглянула на ее набрюшный дисплей и закончила еще более гневно:

— На семь утра!

— Ой, это я!

Супруг вихрем вылетел из постели, попутно завалив меня сброшенным с себя одеялом и частями пижамного костюма.

— Я записался в автосервис на половину восьмого, нужно, чтобы мастер посмотрел машинку, у меня там что-то стучит…

— Я бы тебе тоже сейчас настучала, — проворчала я, проводив ретирующегося диверсанта недобрым взглядом.

— Руки коротки! — победно провозгласил он и скрылся в ванной, успев закрыть за собой дверь за секунду до того, как в нее врезалась черепашка, которую я легким движением руки превратила из певчей в перелетную.

Певунья с замедлением и понижением голоса до хрипящего баса протянула:

— Пету… шок…

— Ага, я тоже в шоке, — согласилась я, отбрасывая с себя покровы.