Маргарита Малинина - Имитируя визг

Значит… Значит, темные джинсы и неброский свитер. А красная куртка не годится. Что бы мне вместо нее надеть?

Постояв секунд тридцать в размышлениях, поняла, что выбора так или иначе нет. В пальто я спарюсь, в джинсовке замерзну, а мамина новая ветровка имеет размер, превышающий мой собственный минимум на четыре единицы.

Звонок застал меня врасплох. Стоя в джинсах и наполовину надетом свитере, я тупо зырила на маленький серебристый телефон, не зная, что делать.

— Ответь, — шепотом подсказала мама. — Кстати, зачем ты вчера выключила городской телефон?

Я ничего ей не сказала и, натянув свитер, взяла в руки мобильный. «Входящий звонок. Роман», — сообщил он мне. Нажав «Оk», я вышла из комнаты и поднесла трубку к уху, ничего, однако, в нее не произнеся.

— Але, Юля? Але, ты слышишь меня?…

— Да, — наконец соизволила я выдать. — Я тебя прекрасно слышу. — Что и говорить, держалась я холодно.

— Как ты? Ты же обещала позвонить, когда вернешься! И почему у тебя такой голос, что-то случилось?

— Да, — снова согласилась я по-прежнему сухо. — Случилось.

— И что же, позволь узнать? — Роман тоже сбавил обороты, поняв, что его нежный голос на меня уже не действует так наркотически и опьяняюще, как было раньше, и пытаясь держаться теперь если и не черство, то немного отстраненно.

Я ответила вопросом на вопрос:

— У тебя, случайно, нет знакомых на «Опеле — Омега»?

Не знаю, зачем я спросила. С одной стороны, ерунда, с другой, — пару секунд в ответ молчали. Или это просто время так сильно замедлилось?

— Хм… «Опель», «Опель»… Нет, вроде. А почему ты спрашиваешь?

— На этой машине ездит убийца, — безэмоционально проинформировала я его.

— Ты что, знакома с ним лично? — нервно усмехнулся Роман.

— В некотором роде, да. Он убил моего друга.

— В смысле? Как — убил? — Я молчала. — Какого друга, ты о чем?! Отвечай же!!

Вот уж не хотела, но… расплакалась. Причем с подвываниями, с всхлипами, размазывая слезы по лицу и выдавая изменившимся не в лучшую сторону из-за этого голосом благодарному слушателю все детали преступления, которые до сего момента хотела бы скрыть, а именно:

— Он был в лесу. Убийца в белой маске. Все побежали, а я упала. Как всегда! Я все время падаю… А он… Он погнался именно за мной, но тоже упал, иначе бы непременно убил! Потом он скрылся на «Опеле», а я… Я нашла… Ваньку… мертвым. Он выпустил ему кишки! А-а! — рыдала я прямо в трубку, ничуть не стесняясь.

Долгая пауза, в течение которой я не переставала реветь белугой, прервалась возмущенным Ромкиным:

— Вот б…! Не может быть! Ты уверена?! Ты уверена, что его убил тот психопат в маске?

— Ну естественно! А после этого мне пришлось общаться с тупыми ментами. Они никак не хотели верить, что там побывал маньяк. А ребята не целиком запомнили номер автомобиля… Дурдом, — пришлось мне подытожить. Жигунов отчетливо застонал. — Эй, — возмутилось мое нутро, — у тебя там что, любовница? Ты чего стонешь? Я ему про убийство рассказываю, а он, не отрываясь, так сказать, от производства…

— Да нет у меня любовницы! — чересчур громко рыкнул он. — Просто это кошмар какой-то! Кошмар… Нам нужно увидеться.

— Это зачем? — Я стала вновь холодной и неприступной, коей была в начале разговора.

— Поговорить. Я вижу, что ты взвинчена, и считаю своим долгом тебя успокоить.

— Успокоить?! — тут уже рыкнула я. — Ты хоть догнал то, что меня пытаются убить?! Уже пытались!

— Господи, ну с чего ты взяла, что именно тебя? Если бы упал кто-то другой из ребят, он бы на другого набросился! Успокойся, не нужна ты маньяку. Даже если бы и так — как он тебя найдет?

— Ром, ты не понял. Он следит за мной, ходит по пятам. Я сама его видела! Это парень лет двадцати пяти, в бейсболке.

— Погоди, погоди… — кажется, заинтересовался собеседник. — Какой-то парень провожает тебя до дома? И ты сделала вывод, что это тот самый маньяк? Я тебя умоляю! Ты совсем уже свихнулась!

— Это еще почему? — теперь уже заинтересовалась я и, так как успела дойти до санузла, чтобы мать не услышала диалог, опустив крышку унитаза, с удобством устроилась на нем и превратилась в слух.

— Ну как — почему? Маньяк ходит в маске, а ты говоришь — в бейсболке. И вообще, он не следит за жертвами, а просто убивает, когда у него случается приступ садизма. А это просто… какой-нибудь тайный воздыхатель, вот и все. Дала тоже… Следит за мной… Маньяк…

— Ты что передразниваешь! — незлобиво бросила ему я, а сама напрягла извилины. Озвученная Жигуновым мысль раньше не приходила мне в голову. — Да? Ты так думаешь?… Постой! А как же «пуф»?

— Что? Кто это такой? — Я рассказала, что за зверь такой этот «пуф». — Ну ты дура вообще. Он небось заигрывал с тобой. Кто же знал, что ты такая впечатлительная? Бросилась под машину… Он и дал деру от тебя!

Ромкин голос обволакивал мои мозги, внося покой и умиротворенность своей уверенностью, рассудительностью. Жигунов имел серьезный дар все раскладывать по полочкам, делать ясным и обыденным то, что дотоле выглядело непонятным и жутким из-за своей непонятности. И начинало казаться странным, почему сама не додумалась до такой простоты. Как любит повторять Катька: «Мы с тобой никогда не ищем легких путей».

Я махнула головой, с тем чтобы прогнать это приятное, но обманчивое состояние защищенности. Я ведь дала себе слово больше не попадаться на эту удочку, и я постараюсь сдержать его.

Стоило мне вернуться на землю, как трезвость мысли оправдала себя путем выдачи свеженького оправдания своей собственной версии и, соответственно, опровержения версии, придуманной Ромкой:

— Но ведь он звонил мне. Домой. Ночью.

— Да? И что? Признавался в любви? — хохотнули по ту сторону.

— Нет, — ответила я и по-простецки добавила: — Интересовался, хочу ли я сегодня умереть. Мило, не правда ли? Совсем как Алене Звеньевой перед смертью. А через шестнадцать часов гнался за мной посреди леса, замахнувшись ножом. Что ты на это скажешь?

— Что за ересь? Это что, шутки такие?

— Ага, а убийство моего одноклассника — тоже шутка, да?! — В дверь совершенно неожиданно для меня позвонили. Тьфу ты, блин, забыла про Катьку! Как я могла? И все этот Жигунов мне! — Мне пора. Не звони мне больше, я отключу телефон. И не приходи, я переезжаю.

— Что? Куда? Зачем? Не надо!

— Тебе что за дело — куда и зачем? На меня охотятся, понимаешь? Вот зачем.

— Скажи мне, где ты будешь. Я приеду и буду тебя охранять.

Я задумалась. На самом деле предложение было весьма и весьма заманчивым. Я явно переоценила свои возможности, решив в порыве перевозбуждения нервных клеток, что смогу прожить одна на окраине малонаселенной деревушки, да в ту пору, когда еще довольно рано темнеет, а главное, с минуты на минуту ожидая там появления маньяка. Недавно мне казался этот выход единственно правильным, а теперь мне этого катастрофически не хотелось. Может, удастся уговорить лучшую подружку коротать со мной противно долгие и тягучие дни, наполненные страхом за свою жизнь и пугливым вздрагиваем всякий раз, когда с улицы доносится шум, отдаленно напоминающий осторожные шаги? Вряд ли Любимова пойдет на это даже ради меня. Из деревни добираться до института не так-то удобно. Да и вообще без компьютера, телевизора и музыкального центра, настроенного на волну любимого рок-радио, она скончается часа через четыре. Что мне делать с трупом-то одной да посреди деревни? То-то.