Кирил Бонфильоли - Что-то гадкое в сарае

Последняя жареная картофелина поймала в себя последний потек яичного желтка и уже готова была нацелиться на пресловутую талию Маккабрея, когда появились Джордж и Сэм. Выглядели они мрачно и дружелюбно, ибо я теперь тоже пострадал, я теперь тоже член клуба — однако на конфитюр и густо намасленный тост, вносимые в тот миг Джоком, оба глянули искоса. Сэм никогда не завтракает, а Джордж убежден, что завтраку надлежит поедаться джентльменом через четверть часа после утренней зорьки, а не в половину после полудня.

Я манул им садиться и предложил густо намасленный тост с конфитюром. Они посмотрели на предлагаемое с плохо скрываемой тоской, но отказались — они сильны духом; сильны .

Большую часть их известий я знал: в прошествие всего этого времени случилось только два изнасилования, причем одно засчитывалось не вполне — юная джерсийская девушка уже была к тому часу чуточку беременна от своего жениха, который по забывчивости устроился на судно до Австралии. Второй инцидент нес в себе все признаки «нашего», однако свидетельницей жертва была безнадежной даже по женским меркам и к нашему досье прибавить ничего не могла.

Джордж и Сэм несистематически и без особого энтузиазма продолжали обходы — но тщетно; Сэм, по его словам, лишь гнался за подозрительной личностью в макинтоше где-то с полмили, но потерял ее среди надворных построек Джорджевых издольщиков. Обыск не принес ничего, кроме пары велосипедных зажимов для брюк в неиспользуемой конюшне.

Соня вполне оправилась. У Виолетты дела обстояли намного хуже: явная кататония, требуется круглосуточный присмотр.

Джордж держался замкнуто и угрюмо; Сэм пребывал в состоянии подавленной истерии, кое я счел обстоятельством тревожащим: длительные паузы изредка нарушались произвольными и злобными остротами дурного свойства. Совершенно не тот Сэм, которого я знал и любил.

Новости исчерпались, и мы инертно посмотрели друг на друга.

— Выпьете? — инертно спросил я.

Джордж посмотрел на часы; Сэм открыл рот и снова его закрыл. Я разлил. Мы выпили каждый по три, хотя никто не обедал. К нам вышла Иоанна. В жестком полуденном свете она выглядела на десять лет старше, но властность ее никуда от этого не делась.

— Ну что, мальчики, вы составили план? — спросила она, глядя на меня, боженька ее благослови.

Мы скорчили три смущенные гримасы. Сэм начал было набрасывать на лице улыбку, но быстро эту попытку бросил. Джордж откашлялся. Мы утомленно посмотрели на него.

— А пойдемте на рыбалку? — предложил он. — Лодку мою только покрасили и отлакировали, завтра ее спускают на воду. Всем нам полезно будет — немного поплавать, а? Может, скумбрия какая попадется?

И Сэм, и я молчаниями своими отметили полнейшее сему порицание. На суше Джордж просто похож на бригадира; в море же миссия его, судя по всему, заключалась в том, чтобы доказать: капитан Блай [197] Уильям Блай (1754–1817) — вице-адмирал английского Королевского флота, в звании лейтенанта — капитан «Баунти», на котором 28 апреля 1789 г. вспыхнул мятеж экипажа против предполагаемой тирании капитана. — мягкотелый слизняк.

— О да, Чарли, поезжай! — вскричала Иоанна. — Поплавать — это же так полезно, а я просто умираю как хочу свежей скумбрии.

Я капризно поерзал в кресле.

— Или сайды, — добавила она, — или окуня, или леща. Ну пожалуйста , Чарли?

— Ох, ну что ж, — вздохнул я. — Если Сэм поедет.

— Конечно, — горько вымолвил Сэм, — конечно, конечно .

— Как чудесно! — сказала Иоанна.

— Стало быть, в девять? — уточнил Джордж.

— Уже стемнеет, — сказал я.

— Я приглашен на ужин в восемь, — сказал Сэм.

— Я имел в виду девять утра, — пояснил Джордж.

Мы воззрились на него. Наконец уговорились на сразу после ланча, а еще чуть погодя пришли к соглашению, что это следует понимать как четырнадцать тридцать.

Неумеренным своим рвением я оказался в бухте Кесне за три минуты до половины третьего. Ясно, что оставалось нам только одно — заглянуть в прибрежный паб и обрести укрепляющую капельку того и сего. Там уже сидел Сэм, усердно укрепляя себя сходным образом.

Мы хрюкнули, затем посидели несколько в молчании, нарушаемом лишь сёрбаньем двух прирожденных сухопутных крыс, приуготовляющихся пуститься в рейс на шестнадцатифутовой лодке под водительством еще одной сухопутной крысы с комплексом Нельсона [198] Горацио Нельсон (1758–1805) — английский флотоводец, вице-адмирал (1801). Одержал ряд побед над французским и испанским флотами, в т. ч. при Абукире и Трафальгаре (в этом бою был смертельно ранен). . В бар ввалился Джордж и грубо оглядел нас.

— Привет, моряк! — вскричали мы в унисон. И, не ожидая от него улыбки, разочарованы мы не были.

— Пять минут уже вас жду, — сказал он. — Вы способны отдать наконец концы? Груз при себе?

Груз Сэма состоял из нетолстого томика поэзии, обернутого в пластиковый мешочек, чтобы не подпускать тайфуны. Мой представлял собой зюйдвестку и полный непромокаемый комплект (поскольку метеорологи предсказывали ясно и солнечно), по фляге горячего супа, горячего кофе и шотландского виски из тех, что подешевле, коробку бутербродов и кастрюльку холодной картошки с карри на случай кораблекрушения либо иного Форс-Мажора Господня. Джордж нес тертый матросский ранец профессиональной наружности, наполненный, вне всякого сомнения, вещами разумными .

Лодка, должен заметить, выглядела изумительно во всем великолепии краски и лака начала сезона и влекла на себе огромный и новый подвесной мотор. Вездесущий Водопроводчик Джорджа, также исполняющий обязанности его водолодочника, помог нам спустить ее на воду; новый мотор завелся без хлопот, и мы поплыли прочь, поперек маленьких синих волн, кои танцем своим теребили даже мое черное сердце. Висела легкая дымка — вероятно, мористее она густела, ибо роковым манером поименованная «Ля Корбьер» («Воронья деревня», наш дружелюбный маяк по соседству) каждые три минуты испускала свои долгие надсадные стоны, будто грузная старуха в рассуждении устроиться в креслах поудобнее. Мы не обратили на нее внимания. Во мгновение, почитайте, ока мы покрыли добрую часть мили в открытое море, и Джордж повелел нам блесневать наши лини на скумбрию. Блесневали мы — если мне потребно здесь именно это слово — около получаса, но тщетно.

Над головами нашими летали тупики, бакланы и лутки — они тупили, бакланили и что там делают эти самые лутки, но в данном участке воды не были заинтересованы ни в малейшей мере. Более того, чайки на нем тоже не кормились, а нет чаек — значит, нет и мальков, а уж коли нет мальков, нет и скумбрии.

— Здесь нет скумбрии, Джордж, — сказал я. — Более того, для скумбрии у нас слишком быстрый ход; два-три узла было бы лучше.