Евгений Мишагин - Английский след. Детектив с элементами иронии и любовного романа

Шурка еще раз потер затылок, где у него болела рана, и сказал:

— Ну что ты, Федя, ты нормальный парень. Будешь у нас в Москве, обязательно заезжай в гости, я тебе адресок с телефоном оставлю. — И Шурка полез в сумку доставать листок с ручкой.

— Тогда давай еще по одной выпьем.

— Федя, а может, уже хватит, а?

— За дружбу, Шурка! Ты погоди тут, я сейчас в погребок сбегаю, бочковых огурчиков принесу, под них-то оно лучше пойдет, вот увидишь.

Через час Шурка вырубился. Сны снились кошмарные: черные змеи выползали из-под пола и, шипя, норовили укусить за ногу. Он пытался убежать, но кто-то крепко держал ногу. Проснулся в поту, вокруг темнота, в полу провалилась доска, в грязи увязла нога, он с трудом оттуда выбрался. Рядом как ни в чем не бывало храпел Федя. Саша переполз через спящего и забрался под лавку в надежде, что здесь змеи его не достанут. Проснулся он не столько от яркого света, направленного прямо ему в глаза, сколько от толчка в бок.

— Просыпайтесь, ухари! Хватит, погуляли! Так, а бутылочки-то из магазина будут, попались голубчики, — говорил милиционер, освещая фонариком этикетки на бутылках. — Федька, вставай! — И пнул его тоже ногой. — Доколе твое безобразие продолжаться будет?! Эй ты, у тебя документы есть? — спросил милиционер у протирающего глаза Саши, так до конца ничего еще и не понявшего.

— Сумка чья лежит, бери ее и ступай на выход, и ты, Федька, тоже, там будем разбираться, кто таков твой дружок.

На улице светало, слышался ленивый перезвон петухов, от речки до забора клубами стелился туман. Из некоторых труб ближайших домов уже потянуло дымком.

— Ах, мерзко! — поеживаясь, сказал Федя, выйдя на улицу с мятым лицом. — Опохмелиться бы для начала не мешало, а, начальник?

— Ты что, дурачина, думаешь, тебе и на этот раз все с рук сойдет? Это, милок, уже кража, за это и полудурка посадить могут. А вот твоего дружка посадят точно.

— Да ты че, командир! Шурка мой друган, из Москвы к нам пожаловал, понял? Он это, как сказать, ну, в вашем деле тоже сечет, то есть в делах шибко грамотный, — взялся нахваливать своего нового приятеля Федя.

— В делах, говоришь, шибко грамотный, умеет, значит, магазинчики чистить, так получается?

— Да нет, командир, ты меня неправильно понял.

— Что же он из Москвы в нашу глушь забрался, а? Ты, москвич, ты в розыске, случаем, не находишься?

— Вроде бы нахожусь, — ответил с грустью Саша с заспанным лицом, широко зевая и потягиваясь. Он с детства был приучен всегда говорить только правду, а тут, с большого похмелья, сразу и не сообразил, что в этом случае можно было и соврать или объяснить всю ситуацию честно от начала до конца. Но вышло все по-другому.

Федор, насторожившись, вытаращил на Сашу удивленные глаза. Неожиданно набросившись на милиционера, он обхватил его кругом, сцепив руки в замок, и повалил на землю, при этом громко кричал:

— Беги, Шурка! Беги, братан!

— Пусти, дура-башка! — кричал милиционер, брыкаясь в плотных объятьях Феди. — Славка, на помощь! Убивают!

От дома в сторону бани по огороду бежал еще один милиционер с автоматом на плече. Саше долго размышлять не пришлось — сумка с ним, и он рванул в сторону калитки, за которой плотной стеной стоял туман.

Подбежавший милиционер ударил автоматом между лопаток Федю, он простонал, но не отцепился. Удары посыпались, второй, третий.

— Славка, стреляй по тому, он опасен, — вырвавшись, кричал милиционер, пиная ногами лежащего Федю.

— Ай!.. Беги скорей, Шурка! — протяжно звучал голос Феди в утренней мгле.

Саша присел на бережку речки на корточки, скрываясь в белоснежном тумане, раздумывая, куда бежать или ползти дальше. Но тут утреннюю тишину разрезали громкие отрывистые звуки выстрелов, зашелестели листья на кустах от пролетающих пуль. Времени на размышления уже не было, слышались приближающиеся, топающие шаги. Он, ломая кусты, бросился в речку. Немного проплыл вдоль по течению, как совсем рядом, врываясь в воду, зачмокали пули. Саша нырнул под воду, тут было мелко, он встал на дно и, быстро бредя поперек реки, попытался выбраться на другой берег. Он побежал в сторону молодого березняка, ветки хлестали ему в лицо. Звуки выстрелов вновь дерзко ворвались в уши, он, нагибаясь, продолжал бежать.

Шел он лесом, шел он полем, старался ориентироваться по солнцу, как считал сам, идет в сторону райцентра. Интуиция его не подвела, ближе к обеду — не его, разумеется, а по солнцу — он вышел на разбитую дорогу, в то самое место, где застрял их автобус, когда ехал туда. Он узнал это место сразу. Пройдя лесом вдоль дороги еще с несколько километров, увидел поселок, в основном из одноэтажных частных домов. В голове шумело, хотелось сильно пить, ощущение было скверное, просто отвратительное. Раньше Саше никогда не приходилось так сильно напиваться, да после этого с самого утра еще и бегать, тем более под очередью пуль. Силы были на исходе, он еле добрел до ближайшего стога сена. Разрыл местечко, прилег, навалил на себя сено, подложил руки под голову. Вспомнились ему английские приключения, тогда он думал, что эти неприятности с ним больше никогда не произойдут, а сейчас эти кошмары продолжаются и продолжаются. Он поежился и забылся.

Видимо, в нашем сознании все связано, наваждение сна вновь принесло ему лисью охоту, только в роли преследуемого лиса на этот раз выступал он сам и бегал по родным просторам. Смеющиеся морды охотников над загнанным лисом были не лордовской знати, а Феди с дубиной и двух мужиков в форме с мушкетами в руках. Один россыпью поливал свинцовыми пулями, жутко свистящими над ухом, из-за их голов с бутылкой в руках с прозрачной как стеклышко жидкостью маячила веселая физиономия Кирилловича. А визгливый лай собачонки погонщика почему-то казался каким-то родным — маленькая, рыженькая, с загнутым хвостиком норовила ухватить его за штанину.

— Нельзя, Жучка, — сказал приятный, даже убаюкивающий девичий голосок. И как будто он слышался ему где-то раньше, и так показался близок, что поджавший хвост лис перестал дрожать — он же у себя дома, на Родине, а не в далекой чужой стране, кого ему здесь бояться? Распрямился, вытянулся Саша и увидел перед собой прекраснейшее из земных созданий.

Она стояла и прикрывала собой солнце. Ее светленькие волосики на этот раз были без косичек, ровно расчесаны, они развевались на множество тонких нитей, сквозь которые проникали солнечные лучи, ослепляя глаза Саше. Он уже не осознавал, где находится: то ли в лучшем из миров, то ли еще здесь — и ему чудится это прекрасное явление, которое встретилось вечером в автобусе и, сразу покинув его, заставило думать о нем. Он сидел в сене и улыбался, прищурив от солнца глаза, старался ни о чем не думать, только чтобы это видение продолжало на него смотреть. Жучка, виляя хвостиком, крутилась возле ее ног. Обнюхав Сашину ногу, собачка, предварительно прорычав, предупреждающе тявкнула, поглядев на хозяйку, фыркнула, отбежала в сторону и возвратилась вновь.