Дарья Калинина - Дурдом с мезонином

— Только вопрос, твоих или его?

Юра на это ничего не ответил. И Аня задала следующий вопрос:

— Это ты познакомил мать со своим другом?

— Это получилось случайно. Ромка пришел ко мне, мама тоже была дома, они разговорились и говорили долго, до прихода отца. Потом Рома ушел, но я-то увидел, что они сразу понравились друг другу. Видел, что мама повеселела. И когда узнал, что они хотят быть вместе, я решил, что помогу им!

— Вопреки отцу?

— А что мне отец! — запальчиво крикнул Юра. — Кто он такой, чтобы мешать двум влюбленным быть вместе?

— Он муж одной из этих, как ты выражаешься, влюбленных.

— И что? Он не понимает, каким сокровищем обладает. А я знаю, что мама терпит его ради… ради…

— Ради денег? — подсказала ему Аня.

— Да, ради денег, — признался Юра. — Но если отец нас содержит, это вовсе не значит, что мама теперь должна во всем себе отказывать! Отец хочет лапать служанок, ну и пусть лапает. А у мамы была настоящая любовь. Истинная. И я считаю, пусть все преграды перед лицом истинной любви падут!

Спорить подруги с ним не стали. Пусть его, любовь так любовь, хотя больше похоже на глупость — затевать роман под носом у супруга, от которого зависишь. Но сейчас девушек куда больше интересовало, кто мог убить молодого героя-любовника, возвращавшегося от своей несколько престарелой, но все еще прекрасной дамы сердца обратно в лагерь.

Вывод, казалось бы, напрашивался очевидный. Ревнивый муж-рогоносец. Или кто-то из специально нанятых им людей. Да, что ни говори, а с появлением в деле об убийстве Ромы Юриного отца круг подозреваемых расширился.

— В принципе я знаю, что в некоторых семьях бывает нечетное число участников, — нерешительно произнесла Лидуся. — Две женщины и мужчина. Двое мужчин и одна женщина. Или двое на двое. Может быть, твой отец и не стал бы так уж сильно ревновать твою маму? У него ведь, как я понимаю, кто-то есть?

— Кто-то! — горько воскликнул Юра. — Да у отца всегда полно этих кто-то!

— Вот видишь! — произнесла в ответ Лидуся. — Возможно, он и не стал бы ревновать, даже узнай он про их отношения. Может, он даже пригласил бы их поучаствовать в какой-нибудь милой групповушке?

— Нет! Мой отец настолько далеко еще не продвинулся. Он ничего не желает слышать о таких отношениях. Он считает, что сам может изменять маме направо и налево, а вот она — ни-ни! Он один раз уже поймал Рому, когда тот держал маму за руку.

— Просто держал?

— Ну, и еще немножечко обнимал.

— И целовал, наверное?

— Ну, может, и целовал. Так что такого? Но слышали бы вы, что тут было! Вот после того раза Роме и запретили бывать у нас в доме.

— И Рома сразу вот так послушался?

— Нет, конечно! Он продолжал бывать у нас. Тайно. И я этому способствовал. Но отец засек его, и тогда было ужас что такое. Тогда отец пригрозил уничтожить Ромку, если тот еще раз у нас появится.

— А ты не думаешь, что твой отец все-таки засек Рому, когда тот приходил к твоей матери сегодня утром, и взбесился?

— Нет. Отец ничего не знал. Мы все были очень осторожны.

— А вдруг? — настаивала Лидуся. — Если бы он узнал о том, что Рома и твоя мама любовники, то привел бы он свою угрозу в исполнение? Убил бы Рому?

Юра замер. Глаза его расширились.

— Это уж слишком, — пробормотал он затем. — Конечно, отец далеко не ангел и характер у него тяжелый, но чтобы убить человека…

— Так то человека. А тут любовника жены. Некоторые рогатые мужья таких персонажей людьми вовсе не считают.

— Нет, отец не мог так поступить. Он же не зверь какой-нибудь.

— Но ты говорил, что твой отец с тебя шкуру спустит, если узнает, что Рома бывает у тебя, а ты его принимаешь. У тебя! А не у твоей матери! Представляешь, что мог натворить твой папаша, если он узнал правду об отношениях Ромы и твоей мамы?

— Насчет шкуры это я фигурально выражался, — поспешил заступиться за родителя Юра. — Отец не такой. Он хороший. Никого он убивать не станет. Он бы сначала со мной и с матерью поговорил.

— А если там не о чем было говорить? Если и так все было ясно?

— Что?

— Ну, где твоя мама встречалась с Ромой? У себя в спальне?

— Нет. У меня в комнате.

— А ты где был в это время?

— Уходил. На кухню или еще куда.

— Значит, болтался по дому и не слышал, что там происходит.

Юра покраснел, словно вареный рак. Он даже дышать стал чаще.

— За кого вы меня принимаете? Чтобы я шпионил за своей матерью в такие интимные моменты? Конечно, я уходил!

— Молодец. Но мы сейчас о другом с тобой говорим. Ты ведь должен понимать, что раз ты не караулил у дверей своей комнаты, пока шел… м-м-м… процесс, то там мог появиться кто угодно другой.

— Кто?

— Твой отец, например!

— Нет, он спал в это время! А потом работал. Я все время находился неподалеку, я следил, чтобы он не вышел из своих комнат.

— Или ему доложили слуги. Я заметила, что у вас в доме много слуг.

— И все они обожают маму! — воскликнул Юра. — А отца никто не любит! Он хам и деспот.

— Но платит зарплату людям именно он. Так?

— Да.

— А ради денег люди могут легко закрыть глаза на то, что человек хам и деспот. Твоему отцу могли доложить о приключениях твоей матери в надежде на дополнительную премию или какое-то другое поощрение. И тогда отец принял меры, чтобы избавиться от Ромы раз и навсегда. Кардинально!

— Нет! Отец не мог!

Но, несмотря на это заверение, у подруг остались очень серьезные подозрения насчет Юриных родителей. И особенно сильным было подозрение насчет Виктора Сергеевича. Конечно, он не показался подругам таким уж жестоким деспотом, скорей распущенным сластолюбцем, но как знать, что за черти таились в душе у этого человека.

Также они понимали, что вряд ли Виктор Сергеевич мог самолично расправиться с Ромой. Для этого он был слишком солиден и грузен. Но он мог нанять кого-то, кто исполнил это грязное дело за него.

Все вместе они дошли до того места, где было обнаружено тело погибшего воспитателя. Труп Романа уже увезли. Спецбригада осмотрела место происшествия и тоже укатила. Так что теперь на обочине никого не было, ни живого, ни мертвого. Но подруги все же притормозили. Юра тоже замер.

— Это произошло здесь?

— Да.

— Я побуду тут.

— Как хочешь.

Подруги пошли дальше, их в центре ждала работа, а вот Юра остался оплакивать своего друга. В прямом смысле этого слова, он сел на дорогу, зарыдал и принялся сыпать себе на голову дорожную пыль. Очень скоро парень целиком покрылся пылью и превратился в серо-желтое изваяние с промытыми слезами дорожками на лице. Зрелище было жутковатое. Но зато никто бы не посмел сказать, что Юра не скорбит по своему другу.

— Страшно себе представить, что будет, если сюда привести его мать и объяснить ей, что тут случилось. Представляешь, как она отреагирует?