Татьяна Луганцева - Мир вашему дурдому!

— Эксперты взяли разбитую бутылку вместе с горлышком, там наверняка найдут ваши отпечатки, раз вы пили вместе, — почесал затылок Константин Сергеевич. — Я просто обязан вас задержать, у меня нет другого выхода. Все улики против ваших слов.

— О господи, нет. Нет! Ваши эксперты не найдут моих отпечатков! Наливала только Люся. Я не дотрагивалась до бутылки! — воскликнула Муза.

— Даже когда били ее по голове?

— Я не била ее по голове! — Музу не удалось поймать, потому что она говорила чистую правду!

— Ладно-ладно! Не похожи вы на алкоголичку, да и не особо пьяная. Если не найдут ваших отпечатков, то уже будет хорошо, — почесал затылок следователь, пытаясь настроить себя на более дружелюбный лад.

— Спасибо за слабый лучик надежды, — поблагодарила Муза.

— Он очень слабый, — нахмурился Константин Сергеевич. — Как вы объясните, что Людмила Юрьевна погибла именно сейчас? Она здесь работала сто лет, а погибла сейчас, когда вы приехали. И свидетелей никаких, и не ссорилась она ни с кем. Не вижу ни одного человека, которому понадобилось проломить ей череп сегодня.

— И поэтому это сделала я?!

— Это не предумышленное убийство, а просто выпили, поссорились и… так бывает…

— Чтобы так стукнуть человека, надо очень сильно разозлиться, а я ее знать не знала, чтобы вообще злиться, не то что до такой степени, — возразила Муза. — Может, кто-то зашел к ней, пока я отсутствовала? Вернее, так оно и было! Вы меня запутали! Это могли быть и постояльцы, и другой обслуживающий персонал! Кто-то, с кем у нее мог быть конфликт! Она вон и спиртное подворовывала, и еду из столовой. — Муза рассказала о том, что ей не так давно поведала Люся.

— Вы сами себя слышите? Она всю жизнь так живет. Никто не станет убивать из-за бутерброда с кухни. Но вам, Муза, я хочу сказать, чтобы вы не покидали пределы города, у меня еще очень много вопросов к вам может возникнуть. Я и так на свой страх и риск не беру вас под стражу, — сказал следователь, внимательно глядя в глаза Музе. — Но мои опыт и стаж подсказывают мне, что вы не сбежите, некуда вам бежать, да и возьмем мы вас сразу, тогда и срок будет больше…

— Я не сбегу, мне действительно некуда и незачем. Я заинтересована, чтобы нашли убийцу Люси, это так ужасно! С такого начинать… Я только приехала.

— Кстати, вы тут зачем? И на какое время планировали остановиться в нашем дружелюбном Верхневолжском? — спросил Константин Сергеевич.

— Я? Странно, что вас это интересует. Единственный нормальный вопрос. Я — учительница музыки, приехала преподавать минимум на месяц, — ответила Муза, чем ввергла следователя в замешательство.

— Откуда?

— Из Москвы.

— Преподавательница музыки? — переспросил он. — Ничего себе, аккорд по приезде! А что, у нас в городе преподавателей музыки нет?

— Меня попросили, — туманно ответила Муза, — и хорошо заплатили, да и отказать было нельзя.

— Ну, что ж! Хозяин — барин, люди по всему миру ездят в поисках заработка и красивой жизни, — согласился Константин Сергеевич.

— А Люся перед смертью говорила странные вещи, — вспомнила Муза, которая постепенно стала отходить от шока.

— Какие? — без особого энтузиазма спросил следователь.

— Что руководят гостиницей бандиты! — выдала Муза, округляя глаза.

— Ай-яй-яй… Какие нехорошие вещи говорят про меня! Интересно, за что? — раздался веселый мужской голос, на звук которого обернулись и следователь, и Муза.

На пороге стоял весьма симпатичный мужчина представительного вида, в дорогом костюме серебристого цвета и красном галстуке. Его добродушное лицо светилось белозубой и весьма неприятной улыбкой.

— Разрешите представиться. Антон Павлович, но не Чехов, а Красноярцев — один из учредителей этой гостиницы. О каком бандитизме идет речь? Я ничего не знаю. Я и девушку вижу в первый раз, чтобы она обо мне такое говорила…

— Проходите, пожалуйста, — встрепенулся следователь.

— А чего вдруг на «вы»? Мы же знакомы, старик! — подошел к нему вальяжно Антон Павлович и потрепал его по плечу, словно дворовую прикормленную собаку, которую уж никак не боишься.

— Да, мы знакомы, городок-то у нас небольшой, мы тут почти все знаем друг друга, — смущенно сказал Константин Сергеевич.

— Ну, конечно! Мы же сотрудничали, когда накрыли банду, распространяющую у нас здесь наркотики. Ты еще мне благодарность за сотрудничество объявил. Это означало, что я — молодец, что я — законопослушный гражданин. А сейчас я слышу, что я бандит. Где правда? Здравствуйте, дорогая незнакомка. — Темные глаза Антона с интересом впились в Музу, и от этого взгляда ей стало не по себе.

— Здравствуйте, — смутилась она.

— Это именно та женщина, которая выпивала с бедной Люсей? Я уже поговорил с людьми, все же это мое хозяйство, и я тоже в шоке.

— Я не выпивала! — вспыхнула Муза.

— По пустой бутылке это видно, — усмехнулся Антон. — Так что ты там говорила о том, что я — бандит?

— Я этого не говорила.

— Ты высказалась о криминальности руководства гостиницы, а я и есть руководство, так что камень брошен в мой огород, — не сдавался мужчина, которого, видимо, очень задело такое обвинение.

— Это не я говорила, а Людмила, царство ей небесное. Что хозяевами гостиницы стали люди, которые в этой же гостинице в девяностые буянили, — буркнула Муза, а Антон разразился смехом.

— Понятно теперь, к чему эта ода! Проблема Люси в том, что она долго здесь работала и очень много знала, но не по делу. — Взгляд Антона Павловича стал очень жестким. — Мы стали хозяевами этого разваливающегося здания на законных основаниях. Тогда государство распродавало все фабрики, заводы, гостиницы, даже военные объекты, потому что само больше было не в состоянии содержать их. Я и двое моих друзей-учредителей выкупили эту на тот момент абсолютно никому не нужную гостиницу, чтобы хоть что-то сделать для города и попробовать стать честными бизнесменами.

— Несильно вы в нее вложились, — ответила Муза, подумав о том, кто ее все время тянет за язык.

— А это уже не твое дело, девочка, — усмехнулся Антон. — Между прочим, мы в то время Россию и вытянули, мы сохранили то, что строили наши деды и отцы, мы сохранили рабочие места для людей, трудящихся здесь. В том числе и Люсю мы спасли от увольнения и голода. А она, значит, нас в бандиты записала! Оригинально! Ничего не скажешь! Вот она — благодарность пролетариата!

— Время было смутное, — отвел глаза следователь, который почему-то уменьшился в размерах, как только Антон Павлович вошел в номер Музы, словно их что-то связывало, но явно не дружба. Складывалось впечатление, что он его боится.

— Время было такое, надо было выжить! А уж каким образом мы заработали деньги, чтобы выкупить эту рухлядь, нас никто не спрашивал тогда, и сейчас я отчитываться не буду. Давно это было, и за давностью лет никто не вспомнит, — подмигнул Музе Антон, от чего ее затошнило.