Елена Роговая - Лувр делает Одесса

– Забирайте свою чудную муху. Но прежде чем вы уйдете, я вам немножечко скажу. Ефим Разумовский, можете мне поверить, вас ждут большие неприятности.

– Это еще почему?

– Как я понимаю, муха – всего лишь первая заявка на вашем творческом пути?

– Не совсем, но да.

– Талант любят и одновременно ненавидят. Им восхищаются и тут же уничтожают грубой завистью и алчностью. Серость готова затравить любого, кто хоть на чуточку способнее ее, и все потому, что вы видите то, что недоступно ей. Это раздражает. Другие глаза, другое сознание. Понимаете, к чему я веду? Талант – тяжелая ноша и ответственность. Любой мастер готов пожертвовать всем ради умения восхищать людей. Вас легко обмануть и заставить работать за небольшие деньги. Даже я, при всей симпатии к вам, не дал того, что заслуживает мастер подобного уровня.

– Почему?

– Да потому, что у меня свой коммерческий интерес. Вам, молодой человек, признание и похвала важнее, чем деньги. Вы натуралист, приходящий в восторг от живых мух с жуками, от веточки и цветочка.

– Это правда. Бабушка Фрейда тоже говорила как вы, только другими словами. Но я все равно не пойму.

– Что именно? – спросил Левинзон.

– Почему люди не ценят доброе отношение? Они постоянно пытаются использовать его в своих корыстных интересах. Я же все вижу, но просто-напросто боюсь обидеть человека, несмотря на то что он пытается меня использовать. Как можно не понимать, что неумение противостоять наглому напору – не есть признак глупости!

– Это признак слабости, молодой человек, а слабым всегда достается. Учитесь отстаивать свой интерес.

– Хорошо, прямо сейчас и начну. Если вы так за меня переживаете, добавьте оплату за труд.

– Рупь за каждый день вас устроит?

– На первое время вполне.

– Ну вот, вижу проблески здравого смысла! Держитесь меня и поскорее приходите в магазин на работу, – заулыбался Левинзон. – По рукам?

– По рукам! – с готовностью ответил Фима.

– Тогда я вам еще кое-что скажу, но вы обещайте на меня не обижаться.

– Обещаю.

– Вы и сейчас не взяли полную цену.

– Да ну вас! – махнул Фима рукой и вышел из магазина.

Всю дорогу до ювелирных мастерских он вспоминал разговор с Левинзоном. Несмотря на укор умудренного опытом ювелира, Фима был доволен собой и даже горд. «Видели бы родные или Добровольский, как я торговался за зарплату, они бы меня обязательно похвалили. Все правильно, нужно уметь продавать свой труд и не стесняться запрашивать нужную цену. Этот торговец незаурядный человек, умный и хитрый. У такого многому можно научиться. Обязательно приду к нему работать. Конечно, как и все коммерсанты, он скуповат, но, по всему видно, с ним не пропадешь».

– Как вы могли себе позволить подобную своевольность! – кричал Генрих Карлович на Фиму. – На художественном совете был утвержден проект работы, но у вас всегда есть мнение! Кто вы такой, чтобы пренебрегать авторитетными людьми!

– Ну я же сделал даже лучше, чем подавал на рассмотрение.

– Это не имеет значения. Вы должны были сначала подойти ко мне, посоветоваться. Я, в свою очередь, пошел бы доложить начальству, и только потом, после получения разрешения главного художника, вы могли приступать к работе.

– Вы злитесь, потому что я не обратился к вам?

– И за это тоже.

Фима даже не сомневался, что инструктор ответит именно так. Сначала он хотел промолчать, но потом вспомнил слова Левинзона, которые придали ему храбрости.

– Можно подумать, вы бы мне разрешили изменить, если работа была уже утверждена.

– А это уже не вашего ума дело. Ученик должен выполнять только то, что ему говорит наставник. Вы пренебрегли нашими правилами, посчитав себя самым умным.

– Я не самый умный, но талант у меня есть, и вы это знаете.

– К таланту необходимо смирение, молодой человек. Вы работаете в коллективе, и ваши выскакивания здесь неуместны. Кто вас возьмет на работу с таким характером?

Фима ухмыльнулся в душе, но все же решил промолчать и не рассказывать о предложении Левинзона.

– Я и сам могу работать.

– Можете, но только без клейма, потому что после таких штучек навряд ли будете иметь аттестат.

– Так что же, по-вашему, если я сделаю достойную вещь, она потеряет в цене из-за отсутствия клейма?

– Собственное клеймо – это увековеченное имя автора, его адрес и, если хотите, – конечная стоимость вещи. Вы согласны работать безымянно?

– Согласен, если за работу будут хорошо платить.

– Не сметь издеваться надо мной! Все хотят иметь собственное клеймо! Все хотят, чтобы их работы были узнаваемые.

– Чтобы они были узнаваемы, нужно иметь индивидуальность. Какой толк от побрякушек, какие продаются сотнями по ювелирным магазинам?

– Умничаете? Не вам решать!

– Так мне сдавать муху или как?

– Несмотря на ваше дерзкое поведение, работа все равно будет рассмотрена, оценена и выставлена на продажу, но ваше прошение об ускоренном прохождении учебы остается под большим вопросом.

Генрих Карлович был сильно раздражен, но все же очень аккуратно взял брошь и понес в учительскую. Выполненная работа его поразила. Еще никто из учеников на первом году не делал подобные вещи. Да что говорить про первый год! Даже взрослым мастерам пришлось бы хорошо попотеть. Он все прекрасно понимал и видел талант своего подопечного, но не мог скрыть досады. Зависть разъедала его изнутри, словно ржа. Она, как надоедливая мокрота, не давала свободно дышать и требовала выхода.

Прежде чем представить работу на художественном совете, он скрупулезно рассмотрел ее под лупой, в надежде найти хоть какой-нибудь дефект.

«Это надо умудриться так тонко выполнить, – ехидно бурчал он, обследуя каждую пайку. – С крепкой тоже все в порядке. Я же видел, он работал без лупы. Удивительная острота зрения! Камни отшлифованы на должном уровне. А узор-то на брюшке как ладно подогнал! Прожилки на крылышках прорезями обозначил, и на тебе… легкость и полет. С таким приемом и скань не нужна. Вещица сделана со вкусом. Если так дальше пойдет, то скоро мы будем у него учиться».

Уставший от работы, а еще больше от перепалки с Карлычем, Фима медленно брел домой. Он даже не думал, что его самостоятельность в работе вызовет подобную реакцию у инструктора. Как можно обращать внимание на организационные мелочи, если все выполнено отлично? В конце концов, результат важнее формальностей! Возвращаться в маленькую комнату совсем не хотелось, и Фима решил прогуляться, чтобы хоть как-то сбросить с себя накопившееся за последнее время напряжение. Летний день подходил к концу, но улицы были все так же суетны. Беспорядочное людское передвижение вызывало удивление и непонимание.

«Куда и зачем можно ходить целый день? Неужели им всем нечем заняться? Ладно барышни вальяжно прогуливаются по магазинам, сидят в кафе, но мужчины тоже от них не отстают и чувствуют себя вполне комфортно на этом празднике жизни. На что они все живут? Откуда деньги и сколько их нужно иметь, чтобы каждый день что-то покупать? Да уж, городская жизнь сильно отличается от провинциальной».