Елена Роговая - Лувр делает Одесса

Фима себя поймал на мысли, что это совсем его не раздражает, а даже напротив. Он тоже не прочь пройтись вечером с Мэри под ручку, побаловать ее, угостить фруктовым льдом или пирожными из кондитерской лавки. Уровень жизни горожан намного выше местечкового, да и комфорта в столице больше. Синагоги, еврейские школы, множество мастерских! Родится ребенок, ему нужно будет дать образование. А что он получит в провинции? Будет ходить в ту же школу и зубрить у тех же самых бестолковых учителей, что и он, Фима? Нет, после жизни в большом городе не очень хочется возвращаться домой. «Закончу учебу, заберу Мэри и снова приеду сюда. Первое время можно поработать у Левинзона, а дальше будем посмотреть. Здесь клиентов больше, а значит, и возможностей».

– Кукуруза жареная! Вареная! Недорого! – кричала розовощекая тетка с красным бантом на голове, торчащим из-под белого чепчика. – Молодой человек, купи на пробу початочек. Понравится, будешь каждый день меня здесь искать. Я ее по-особенному делаю, не как все.

– Это как еще? – заинтересовался Фима.

– Купи, скажу, – смеялась торговка.

– Ну тогда давайте.

– Солью потрусить?

– Это можно.

– Маслецом смазать?

– Тоже соглашусь.

Тетка ловко зацепила щипцами початок и прошлась по нему масляным утиным крылышком. Чтобы не растерять ни капли масла, она ловко покрутила кукурузку вокруг своей оси, одновременно посыпая ее со всех сторон солью. Работала она ловко, как иллюзионист в цирке, отчего Фима даже заулыбался.

– На, родненький, пробуй! Глянь, какую кукурузку тебе выбрала из общей кучи. Зернышки ровненькие, в ряд выложенные, словно зубки у красавицы. Вызревшая, солнечным светом отливается и манит, как яблочко из соседского сада. Смотреть на нее одно удовольствие! Ну как тебе по вкусу?

– Пойдет, – с удовольствием ответил Фима. – А про какую особенность вы говорили?

– Так то ж я про любовь рассказывала. С ней я ее готовила, мил человек! Узнал секрет?

– Получается, узнал.

– Тогда отходи в стороночку и грызи себе на здоровье, а то вон жиночка с мальчиком точно до меня колотится. Может, еще одну купишь на дорожку?

– Нет, этой хватит.

– Ну тогда жду тебя завтра, – крикнула напоследок веселая торговка.

То ли от кукурузы, то ли от добродушной тетки на душе у Фимы стало легко и спокойно. Он тщательно, до единого зернышка, объел початок, а тем, что от него осталось, протер запылившиеся ботинки.

«Вот и красота! Блестят не хуже, чем от сапожной ваксы», – подумал Фима и бодро зашагал домой.

Муха была оценена преподавателями на отлично. Ее тут же выставили на продажу в магазине ювелирной мастерской, откуда она «улетела» по сходной цене и в первый же день. Все произошло быстро, обыденно и без каких-либо для Фимы изменений в учебном процессе. Отношения Генриха Карловича к одаренному подопечному напоминали парящего в небе коршуна, готового в любую секунду сорваться и упасть камнем на свою добычу. Если уж быть до конца справедливыми, то послабление, о котором давно мечтал Фима, все же было сделано. Ему разрешили заниматься эмалями. С этого дня он буквально ходил по пятам за Петром Ивановичем, наблюдая за его работой.

– Ты не бойся что-нибудь упустить с художественной стороны. Здесь у тебя все получится, даже не сомневаюсь. Ты лучше химию процесса на бумажку записывай, потому что с первого раза все не запомнишь. Пиши: эмаль готовится из кварцевого песка, одной части борной кислоты и двух частей свинцового сурика. Ее прозрачность достигается за счет добавления окиси свинца, а если хочешь непрозрачную – опаковую, – так за это в ответе будет окись олова или мышьяка. В старину прозрачность заглушали костяной золой. Сейчас с этим делом попроще будет. Цвета получаем тоже с помощью окисей, но уже других. В кремниевый сплав, то бишь основу, добавляем железо, хром и золото, а на выходе за это имеем красный. Для желтого cмесь нужно подсурьмить и посеребрить. Оттенки синего и черного получим от окиси кобальта с марганцем. Вот такой расклад. Теперь понимаешь, зачем нужны занятия по химии?

– Да я и тогда понимал, только скучно изучать без практики.

– Согласен. Сам таким когда-то был. Все хотелось разом узнать и попробовать. А щас бери ступку и начинай дробить кусочек эмали, пока из нее порошок не получится. Не жалей времени, перемешивай и представляй, как художники раньше пигменты для красок делали. Измельчишь до пыли, водички немного добавь, чтобы порошок в воздухе не разлетался. Самое сложное начнется при обжиге. Вот где художественное чутье понадобится!

Фима с усердием стучал пестиком и представлял, какие просторы откроются перед ним, когда он познает секреты эмалирования. Государственные регалии, церковная утварь, оклады книг, кольца, серьги, браслеты, вазочки, ложки! Да не перечесть всех возможностей! Картины с витражными стеклами тоже в этот же список. Есть где развернуться фантазии!

«Разок-другой попробую под руководством Петра Ивановича, а потом за жука-носорога возьмусь, – рассуждал Фима. – Как сейчас вижу его бурую спинку с красноватым отливом. Передние ножки широкие с зубчиками, а задние сплошь в коричневых волосках и с золотистой бахромой. Он ими смешно перебирает, как будто крохотными щеточками траву чистит. Наличник на голове большой, в мелкую точечку. Его обязательно нужно будет из зерни сделать. Но самое главное – это красивущий изогнутый рог! Ой, мама дорогая, прям руки чешутся еще одну брошь сработать!»

Пошла вторая неделя, как Фима начал подрабатывать у Левинзона. После занятий он сразу же отправлялся в магазин, где его ждали ремонт изделий и гравировка памятных надписей типа «Яше от любимой сестры Баси на долгую память». В первый же день Марк Абрамович, якобы невзначай, забыл на столе в мастерской приличную кучку золотого и серебряного лома, на вершине которой красовался увесиситый зеленый камень.

– Необработанный изумруд, – зачем-то пояснил он и вышел из комнаты, оставив лежать ценности на прежнем месте.

«Проверяет на честность и знания, – догадался Фима и ухмыльнулся. – Какой изумруд! Можно подумать, я никогда его не видел. Неужели он подталкивает меня к воровству? Да хоть бы и настоящий был этот изумруд, все равно никогда не притронусь к чужому. Ладно, не буду осуждать. Неизвестно, как бы я проверял человека, будь у меня ювелирный магазин».

Испытания драгоценностями Фима выдерживал с честью и не один раз. Левинзон постоянно что-то «забывал», «терял деньги», и всякий раз Фима с пониманием и улыбкой возвращал владельцу ценнное имущество. Вскоре хозяин успокоился и стал к нему относиться с доверием и заботой. Будучи совершенно уверенным в том, что творчество – это таинство и требует уединенности, умный Марк Абрамович предоставил Фиме отдельную комнату, необходимый инструмент и самое главное – полную свободу действий. Кто был больше заинтересован в подобном содружестве – большой вопрос, но двусторонняя выгода налицо. После нескольких выполненных на заказ работ в магазин все чаще стали заглядывать «совсем не бедные люди», и это заметно улучшило настроение Левинзона.