Наталья Александрова - Призрак мыльной оперы

Ученики надули щеки и дружно запыхтели.

— Курочкина, — строго проговорил гуру, — вы недостаточно ярко это представляете!

— Я стараюсь, Учитель! — пропыхтела полная дама лет сорока. — Я стараюсь, но чувство гармонии никак не приходит!

— Плохо, это, стараетесь, — бросил ей гуру. — Впрочем, это, нам все время мешают. Почему в зале посторонние? — Он недовольно взглянул на женщину в сари.

— Это не посторонние, Учитель! — ответила та, почтительно поклонившись и сложив руки. — Я привела к вам новую ученицу. Эта достойная женщина находится в духовном поиске, и ей требуется провожатый.

— Пусть, это, приходит вместе со своим духовным поиском на занятия новой группы!

— Простите, Учитель, но она очень просила, чтобы вы позволили ей присоединиться к этой группе. В ней чувствуется большой духовный потенциал, кроме того, она уже внесла аванс, так что, я думаю, она быстро нагонит остальных учеников!

— Аванс? — переспросил гуру. — Ну ладно, это, пусть остается!

Лола взяла в дальнем углу комнаты свободный коврик и заняла место среди остальных учеников.

Она регулярно посещала спортивный зал, какое-то время занималась йогой, так что не думала, что у нее будут проблемы.

Единственное, что ей немного мешало, — это то, что лицо гуру казалось ей удивительно знакомым, но она никак не могла вспомнить, где же она его видела.

Он тем временем командовал:

— Сейчас все приняли позу льва!

Ученики встали на колени, выпучив глаза, широко раскрыв рот и как можно дальше высунув язык. Лола поглядела на своих соседей и сделала то же самое.

— Курочкина! — строго проговорил гуру. — Вы опять не стараетесь! Разве это похоже на позу льва? У вас вышел не лев, а какой-то доберман-пинчер! Вот взгляните на нашу новую ученицу. Она только первый раз на занятии, а как старается!

— Я тоже стараюсь, — чуть не плача, ответила несчастная Курочкина. — У меня просто не получается!

— Значит, плохо стараетесь! — Гуру обвел строгим взглядом зал и продолжил: — Теперь все глубоко вдохнули и, это, полностью выдохнули, стараясь вместе с воздухом выдохнуть все свои проблемы, от сексуальных до финансовых! Курочкина, ну в чем дело? Я же вижу, что вы, это, выдохнули не все проблемы!

— Да, не все, — простонала Курочкина. — Я никак не могу выдохнуть конфликт с Марьей Степановной из налоговой инспекции!

— Так дело не пойдет! — Гуру повысил голос. — Сколько раз я повторял вам, что все свои житейские дела: налоговую инспекцию, санитарный, это, надзор, конфликты с родственниками — вы должны оставить за дверью этого зала! Если вы принесете их сюда, у нас с вами, это, ничего не выйдет! С таким грузом вы не сможете выйти в полноценный астрал! Вы понимаете это, Курочкина?

— Понимаю… — выдохнула та. — Понимаю, но ничего не могу с этим поделать!

— Больше надо, это, работать! Теперь все снова вдохнули и приняли, это, позу трупа!

Все ученики послушно вытянулись на ковриках. Лола тоже легла на спину и расслабилась.

Гуру поднялся и неторопливо пошел вдоль ряда учеников. Остановившись рядом с Лолой, он присел на корточки и проговорил вполголоса:

— У вас, это, большие способности. Но расслабляетесь вы, это, еще не до конца. Я думаю, вам, это, нужны дополнительные занятия. Индивидуальные. Приходите, это, сегодня вечером, часам к восьми. Я вас, это, научу как следует расслаб-ляться.

Чтобы у Лолы не осталось никаких сомнений, он чувствительно ущипнул ее за ляжку.

И тут она вспомнила, где видела его раньше!

Десять лет назад, когда она училась в театральном институте, этот «гуру» преподавал у них на курсе историю мировых религий.

До того, в советские времена, он преподавал историю партии и какие-то смежные дисциплины, был доцентом. Потом эта тема стала неактуальной, но у доцента сохранились в институте связи, и его не выгнали, только сменили специализацию. Правда, в истории религии бравый доцент разбирался как свинья в апельсинах, путал буддистов с баптистами, а кришнаитов с крестоносцами, зато пропагандировал на своих лекциях здоровый образ жизни и патриотический подход к театру.

— Мы, работники культуры, должны бороться, это, с тлетворным влиянием запада! — кричал он с институтской кафедры, брызгая слюной. — Мы должны каленой, это, метлой насаждать в театре отечественный репертуар! Всякие, это, Теннеси Уильямсы и Юджины, извиняюсь, О’Нилы разлагающе действуют на нашу прекрасную молодежь! Что они могут принести нашему зрителю, кроме пессимизма, сомнений и низкопоклонства перед буржуазными ценностями? Их внедряют сотрудники западных спецслужб!

— А Шекспир? — подавал голос с последнего ряда отличник Костя Ласточкин.

— Шекспир — это другая тема, — отмахивался от Ласточкина доцент. — Об этом мы с вами поговорим на экзамене. А сейчас вы должны усвоить, что есть прекрасный отечественный репертуар: Вишневский, Тренев, Погодин, в крайнем случае Арбузов.

— А какое отношение театральный репертуар имеет к вашему предмету — истории религии? — не сдавался Ласточкин.

— Самое прямое! — твердо отвечал доцент. — И если вы, Ласточкин, этого не понимаете, сомневаюсь, что вам удастся сдать экзамен! Вы должны запомнить одно — нам, работникам культуры, нужно неуклонно бороться за отечественный репертуар, бегать по утрам, обливаться холодной водой и питаться, это, проросшими зернами.

Для иллюстрации этих тезисов он приводил свое любимое стихотворение (разумеется, отечественное):

Впрочем, сам доцент тоже мог служить рекламой здорового образа жизни: был он крепкий и свежий, как гриб-боровик.

Правда, была у него одна прискорбная слабость: он не мог пропустить ни одну хорошенькую студентку, принимал у них экзамены по вечерам и очень подолгу.

Как-то и сама Лола оказалась на таком вечернем экзамене.

Доцент сел рядом с ней, проникновенно заглянул в глаза и спросил, понимает ли она, как важен в наше время патриотический театральный репертуар.

Лола ответила уклончиво и попыталась перейти к теме билета — различиям между лютеранской и англиканской конфессиями.

Однако доцент отмахнулся от назойливых протестантов и начал внушать Лоле, что ей для успешной сдачи экзамена необходимы дополнительные занятия, желательно — у него на дому.

— У вас, это, большие способности, — говорил он Лоле, — но вы, это, еще не до конца осознали важность патриотического репертуара. Я думаю, вам, это, нужны дополнительные занятия. Индивидуальные. Приходите, это, сегодня вечером, часам к восьми. Я вас, это, научу как следует разбираться в репертуаре.

Чтобы у студентки не осталось никаких сомнений относительно его намерений, доцент чувствительно ущипнул ее за ляжку.