Наталья Александрова - Призрак мыльной оперы

— Во-первых, нет такой женщины, которую не уговорил бы Леонид Марков! — сказал Леня, цитируя старый итальянский фильм. — А во-вторых, он ей не нужен, она работу бросила и теперь внука нянчит. В общем, сейчас посмотрим, что представлял из себя последний день Павла Николаевича Стрешнева.

Записи были сделаны аккуратным округлым почерком, и все они были очень подробными. В левой графе секретарь записывала план на день, который, надо полагать, составлялся заранее, а в правой отмечала, состоялась ли нужная встреча или беседа. Больше того, она расписывала время начальника едва ли не по минутам, вплоть до того, когда подавать ему кофе, а также все телефонные звонки.

Господин Стрешнев был трудоголиком. На работе он появлялся в районе половины десятого. Если судить по последнему дню, кофе был подан ему в девять сорок. Далее была небольшая беседа с секретаршей, после чего в десять ноль-ноль началось ПДПС — постоянно действующее производственное совещание, которое длилось два часа. Совещание было делом обычным. Так и в этот раз даже не было в правой графе никаких особых пометок: все состоялось по плану, и решались исключительно повседневные текущие вопросы.

Далее в двенадцать была встреча с поставщиком — опять-таки запланированная заранее, и поставщик этот был постоянный. А ровно в час состоялся ланч с сотрудницей дамского журнала А. Рукавицыной. Журнал назывался «Леди», и речь за ланчем должна была идти о рекламе ювелирных украшений. Ланч должен был продолжаться час, потому что на два было назначено собеседование с новым сотрудником. Павел Стрешнев очень ответственно относился к подбору персонала и всегда оставлял окончательное решение о приеме за собой.

Однако вот тут начались странности. К двум часам с ланча господин Стрешнев не вернулся. То есть, может, и вернулся, но собеседование не состоялось. Время было зачеркнуто, и в правой графе стояла пометка — «перенести». На три часа было намечено посещение господином Стрешневым выставки оборудования и инструментов для ювелирной промышленности, там же должна была состояться беседа насчет покупки нового станка. Встреча состоялась, но позже, в шестнадцать тридцать, о чем тоже была сделана запись. Далее, в половину шестого, Стрешнев вернулся в офис, чтобы сделать необходимые распоряжения на завтра, и ровно в шесть отбыл с места работы. Чтобы никогда больше туда не возвращаться.

Маркиз пролистал блокнот. Везде были аккуратные записи, никаких зачеркиваний и пометок, и только этот, последний, лист наводил на мысли об изменениях.

— Что такого могло случиться за ланчем, что ему понадобилось менять расписание? — пробормотал Маркиз.

— Не догадался? — усмехнулась Лола. — Ну, увлеклись, понравились друг другу, да и решили продолжить общение в более интимной обстановке. Хотя… журнал «Леди»…

— Знаешь этот журнал?

— Конечно! Ну, гламурный, конечно, но не желтая пресса, никаких сплетен не печатает — так, статьи про моду, про кино, немножко психологии, путешествия, реклама косметики…

— И ювелирных изделий.

— Угу. Эта Анна Рукавицына там всем заправляет, ведет постоянную колонку, интервью берет у интересных людей.

— Серьезная, значит, женщина.

— Деловая очень, — согласилась Лола и добавила нехотя: — Из себя ничего. Да вот я тебе журнал принесу…

— Да не надо мне! — отмахнулся Леня. — Нет у меня ни времени, ни желания гламурные журналы читать. Стало быть, вряд ли она при первой встрече с заказчиком к нему в постель прыгнет, так?

— Пожалуй… — протянула Лола. — Не ее случай…

— Крути не крути, а к секретарше надо идти, — вздохнул Леня, — пускай расскажет, в чем тут дело. Отчего Стрешнев в последний день свои планы поменял.

— Да куда ты звонишь-то, девятый час уже! Она небось ребенка спать укладывает!

Но Леня уже нажимал кнопки.

— Марина Константиновна? — заворковал он. — Как поживаете? Как самочувствие? А это Леонид… ага, который ребеночка вашего спас… Что? Слышно плохо…

Бывшая секретарша отвечала ему, запыхавшись:

— Да, помню я, помню. Вы куда, куда идете такой толпой? В какую квартиру? Ах, в пятую… Ну идите.

— Мариночка, дорогая, — Леня добавил в голос патоки, — мне бы с вами увидеться…

— Арик! — заорала Марина благим матом. — Ты куда это трубы потащил? Их в подвал надо! Нечего мне здесь плитку портить! Да, что, слушаю вас! — Это она Лене.

— Я бы хотел…

— Что? Вы насчет дивана? Ничего не знаю, у нас грузовой лифт сломан! Так что если завтра с утра привезете, будете на одиннадцатый этаж на руках поднимать! В пассажирский лифт он не вой-дет! А если бы и вошел, я все равно не пущу! На пороге лягу!

— Да что происходит? — заволновался Маркиз. — Вы вообще где находитесь?

— На работе, — мрачно ответила бывшая секретарша Стрешнева. — Если вам нужно, подъезжайте попозже, после десяти вечера.

Она продиктовала адрес.

На вопросительный взгляд Лолы ее компаньон только молча пожал плечами.

Дом, куда Марина Константиновна пригласила Леню, находился совсем в другом районе, не там, где она жила. Леня без колебаний нажал кнопку с надписью «консьерж», потому что догадался, кем теперь работает бывшая секретарша Павла Стрешнева.

— Входите! — прозвучал скрипучий голос.

Марина Константиновна сидела за стеклянной стенкой, как рыба в аквариуме. Внешне она очень изменилась. Раньше это была худощавая, подчеркнуто строго одетая женщина со скромной прической и едва накрашенными бледно-голубыми глазами. Такой ответственный секретарь, незаменимый работник, начальник за ней как за каменной стеной. Маркиз видел ее в другом облике — и одежда, и косметика были все те же, но вся она светилась неземным счастьем от одного вида внука.

Теперь же Маркиз видел перед собой совершенно другую Марину Константиновну: волосы взбиты в копну, глаза подведены, так что кажутся круглыми, как у совы, надето на ней было что-то ярко-полосатое, что особенно усиливало сходство с экзотической рыбой. И еще: бывшая секретарша явно поправилась. Лицо, и раньше круглое, теперь напоминало блин, губы были накрашены ярко-красным бантиком, явно просматривался второй подбородок.

— Здрасте! — заулыбался Маркиз. — Вас и не узнать, хорошо так выглядите!

— Вы к кому? — по инерции спросила Марина Константиновна. — Ах да, следователь страховой компании…

Леня порадовался, что она сама вспомнила, кто он такой, у него-то в связи с утренней страшной находкой совершенно вылетело из головы, кем же он представился в первый раз.

— А что у меня есть… — Он покрутил перед Мариной коробкой с пирожными, которые купил по совету Лолы.

— Все консьержки любят пить чай! — сказала Лола авторитетно, и теперь Леня видел, что его подруга оказалась права.