Дарья Калинина - Одиноким предоставляется папа Карло

О церковных праздниках он знал немного. Рождество, Пасха — это понятно. На Рождество — елка и подарки, на Пасху — кулич и крашеные яйца, которыми можно стукаться. А вот Троица… Это что такое? И что там едят?

— Тетя, а как это — Троица?

— Ее еще иначе называют Пятидесятницей.

— Почему так?

Костя чувствовал, что окончательно запутался. Он даже расстроился. То Троица была, теперь Пятидесятница какая-то. Совсем разные числа, если рассуждать математически, а относятся к одному и тому же дню и символизируют, похоже, один и тот же праздник. Как же так?

— Пятидесятница, потому что это пятидесятый день после Пасхи. На сороковой день после Пасхи наш Спаситель вознесся к своему Отцу. А на пятидесятый во время молитвы на апостолов сошел Святой Дух, который дал им необычайную силу и способности идти и возвещать всюду Благую весть о чуде Воскрешения. Понял?

Это Костяну понравилось. Особые суперспособности у героя — это круто, всякому дураку ясно.

— А что они умели? — заинтересовался он. — Что у них были за способности? Гипноз, например, умеет людей завораживать. У Человека-паука — его паутина. У Росомахи — скелет стальной. А апостолы что умели?

Похоже, вопрос племянника поставил тетю Таню в тупик.

— Они умели исцелять недужных. И еще они обрели дар говорить и понимать речь всех тех народов, к которым приходили.

Это Костика не очень вдохновило. Лучше бы они умели огнем плеваться или холодом замораживать.

— И как? — поторопил он тетю с продолжением, надеясь, что дальше будет веселей. — И куда они пошли? В дикие земли?

— В тогда дикие, потому что населяли их язычники, которые совсем не всегда радостно приветствовали чужаков, которые принесли им новость о том, что кто-то там в земле иудейской воскрес из мертвых. Люди не всегда верили. Не всегда хотели и слушать. Разные случались столкновения. И в ямы подземные вестников бросали, и в темницы заточали, и диким зверям пытались скормить. А они из всех испытаний выходили невредимыми, что заставляло присмиреть всяких там князьков, царьков и прочих.

— Ладно, — снизошел Костик. — А Троица она почему?

— Потому что Бог наш в трех лицах. Сын, Дух Святой и сам Бог Отец.

Это для Костяна было уразуметь сложно, он даже и пытаться не стал. С точной датой, которую отсчитывают от Пасхи, было проще. Пятьдесят дней — и вот тебе Пятидесятница. Но, несмотря на это, название почему-то в душу запало. Троица. Было в этом слове что-то волшебное и в то же время очень родное.

— Тетя, а что ты там насчет монастыря говорила? — вернувшись к делам земным, спросил Костик. — Неужели и впрямь будут его строить?

— Будут, Костик. Он здесь и раньше стоял. Говорят, что еще в восемнадцатом веке в этих местах монастырь был, да после то ли сгорел, то ли еще что-то с ним случилось.

— А чего же они его тогда же, в восемнадцатом веке, не отстроили заново?

Тетя замешкалась.

— Не знаю. Может, денег не хватило? Другие траты у казны были?

— Какие траты?

— На войны всякие много денег тратили.

Но Костян поднял тетю на смех.

— Это в восемнадцатом веке, когда все поголовно верующими были, и чтобы денег на новый храм не хватило? Да нам в школе рассказывали, что раньше люди жутко верующие были. И перед началом военных действий, и после их окончания цари первым делом священников благодарили, что те молились хорошо или чтобы в другой раз лучше молились. Да что там цари! Простые люди бы сами за свой счет заново все отстроили.

— Не знаю я, — с легкой досадой отозвалась тетя. — Может, у простых людей денег не хватило, а у богатых руки не дошли? Всякое же бывает. Если тебе интересно, съезди в наш областной краеведческий музей, там целая выставка есть, которая посвящена культовым сооружениям нашего края и, в частности, этому монастырю. Там тебе лучше моего все объяснят. А от меня отстань! С меня на сегодня богословских тем хватит. Хорошего понемногу.

Костян помедлил, а потом все же спросил:

— Таня, а тебе на празднике кто-нибудь особенно понравился?

Тетя стала пунцовой от смущения. Но ответила уклончиво:

— Да так… Был там кое-кто.

— А кто?

— Много будешь знать — скоро состаришься.

Она ушла к себе, все так же напевая. А Костян нырнул обратно под одеяло в твердой уверенности, что на празднике у его тети состоялось какое-то приятное знакомство. И хотя в Бога мальчик не очень-то верил и в церковь, как уже говорилось, лишний раз не заходил, и молитв никаких не знал, но сейчас он очень сильно захотел, чтобы Бог этот был, и чтобы он обратил внимание на его тетю. И чтобы у любимой Костиком тети наконец все в ее жизни сложилось бы уж как полагается.

Несмотря на свои совсем юные годы, Костя понимал, что молодой женщине для полного счастья нужен муж. И что мало ей радости жить, как живет столько лет его тетя, с одной только бабушкой.

Повалявшись на диване еще немного, Костян наконец заметил, до чего неудобное это лежбище. В голову дует из окна, в живот колет какая-то острая пружина, притаившаяся до поры до времени под обивкой и вот теперь только проявившаяся. Да и сам диван стал Костику заметно короток. С тех пор, когда Костя спал на нем маленьким ребенком, прошло немало лет. Костя за это время вырос, а диванчик одряхлел. Только будучи вчера сильно уставшим, Костя всего этого не заметил.

Поняв, что больше ему заснуть сегодня уже не удастся, Костя откинул одеяло и спрыгнул на пол. Глоток чаю и к нему кусок белого хлеба с солидным шматком густой сметаны, которая на холоде стала твердой, словно масло. И вот, уже позавтракав, Костян бежит к своему верному другу. Вован еще спал, но Костя пролез через окошко в его спальню и разбудил соню. Вована пришлось хорошенько потрясти, подергать, попинать, но и тогда он долго не мог прийти в себя.

— Вставай! — кричал у него над ухом Костик. — У меня к тебе дело.

— Какое дело?

Глаза Вован по-прежнему упорно не открывал.

— Хочешь сгонять со мной в Славянск?

— Зачем?

— В музей сходим.

Вован немного оживился. Даже один глаз открыл. Второй оставался у него прищуренным, словно бы Вовка задумал какую-то каверзу.

— А это дело ты придумал! — произнес он. — Я и сам хотел поехать, посмотреть, как там рогатина, которую моя бабка музею пожертвовала, поживает.

— Так и поехали!

Но Вован был не так легок на подъем, как его друг. Сначала он долго возился, отыскивая свои джинсы. Потом стелил постель, умывался и чистил зубы. Потом захотел завтракать. И завтракал плотно и обстоятельно. И кашу, и омлет, и бутерброды с колбасой и сыром. Причем изготовлением бутербродов Вован занимался собственноручно, не подпуская к ним ни маму, ни бабушку. По его мнению, они резали колбасу и сыр слишком тонко. А масло размазывали так, что оно совсем терялось на рыхлой булке, заполняя поры. Это Вована никак не устраивало.