Алексей Котов - Теплыми руками

Я смущенно кашлянул.

— Ну, во-первых, в общей сложности и с учетом предыдущих сроков я отсидел несколько больше, а во-вторых, на досуге, я написал научный трактат.

— Какой, если не секрет?

— «Государство и экзекуция». Не читали?

— Нет, я предпочитаю теории практику.

Света снова посмотрела на пепельницу. Та стояла слишком далеко. Женщина вздохнула и перевела взгляд на меня.

«Ну, что ты сидишь здесь? — довольно ясно сказали мне ее насмешливые глаза. — Неужели ты не понял, что если кошка не может поймать двух мышат сразу, ей остается сосредоточить свое внимание только на одном из них, самом бестолковом? А тобой я займусь позже. И будь уверен, я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока моя уставшая от поражений сестричка не убедится в собственном ничтожестве».

— Кстати, ваши мелкие пакости, — уже вслух сказала следователь. — Например, отсутствие в доме воды или звонки полусумасшедших девиц, меня совершенно не трогают. Что же касается… — неожиданно следователь покраснела. — Впрочем, не будем об этом. От философа-моралиста я такого не ожидала.

Я подумал, что же могло заставить покраснеть эту женщину, и вдруг понял, что не смогу ответить на этот вопрос даже через тысячу лет. Для решения такой задачи нужен был исключительно женский ум. Ну, хотя бы такой, как у Надежды Шарковской.

— Жизнь — сложная штука, — на всякий случай сказал я. — Иногда нам, моралистам, стоящим на переднем крае науки о человеческих отношениях, приходится искать решения некоторых проблем за гранью привычного и даже разумного.

— Я так и поняла, — кивнула Света. — А теперь вы можете идти читать лекции жене подследственного. Можете быть спокойны, вам не придется прятаться в шкафу или прыгать в окошко.

— Уверены?

— Ну, конечно же. Кстати, вы начинаете мне надоедать.

— Господи, но кто может сравниться терпением с женщиной?!

— Осел.

Последняя фраза следователя прозвучала довольно сухо. Я посмотрел на свои руки и заметил, что начинают чуть-чуть подрагивать.

— Вы с ума сошли! — я перешел на крик. — Против Коли у вас ничего нет.

— У меня есть маленькая пирамида Хеопса на его участке.

— И все?

— Ну, если не считать требований о скорейшей экзекуции вашего друга со стороны уважаемых граждан, то это действительно все.

— Боюсь, что этого будет мало.

— А почему вы кричите? Я где-то слышала, что если мужчина переходит на крик, это, прежде всего, говорит о его неуверенности в собственных силах.

Я выронил сигарету. Улыбка следователя снова стала снисходительной.

— Отпустите Колю, — глухо и безнадежно потребовал я.

— И не подумаю. Ваш друг находится у меня под рукой и он нужен мне для важной работы. Если у меня возникнут какие-то вопросы, он всегда сможет на них правдиво, а главное, правильно ответить.

— Вы забыли о темпераменте своей сестрички, — напомнил я. — Вполне возможно, что сейчас она формирует партизанские отряды или ведет пропаганду среди солдат Кремлевского гарнизона.

— С сегодняшнего дня Надежда будет проявлять свой темперамент только за стенами моего кабинета.

— Учли свои прошлые ошибки?

— Не столько свои ошибки, сколько ваши успехи в воспитательной работе. И вот еще что… — следователь немного подумала. — Знаете, наша мать рассказывала, что мы с сестрой дрались еще в утробе. Потом, после появление на свет, наши драки стали принимать все более и более принципиальный характер. Но побеждала всегда я. Слышите?.. Только я!

— Врете.

— Зачем мне врать?

— Не знаю, может быть ради собственного удовольствия.

Я всеми силами пытался сохранить внешнее спокойствие. Но мои мысли метались в поисках выхода, словно аквариумные рыбки, к которым с неожиданным визитом заявился речной, голодный ерш. Попытка сыграть на чувстве превосходства следователя была только жалкой соломинкой, за которую я пытался ухватиться. Я искренне не знал, что мне делать дальше.

— Хорошо, — согласилась Светлана. — Вы можете позвонить нашей матери. Она вам все расскажет сама.

«Господи, — взмолился я, еще не веря в удачу. — Только бы она дала ее номер телефона!»

Следователь назвала номер.

— Ну, даже не знаю… — с явно наигранной неуверенностью сказал я. — Впрочем, может быть и в самом деле позвонить?

— Позвоните обязательно. Я думаю, это добьет вас окончательно. Моя сестричка обычная неудачница и всегда пыталась доказать обратное. А вы только пешка в ее игре.

На столе зазвонил телефон. Следователь сняла трубку, выслушала сообщение и, ответив коротко «нет», положила ее на место.

— Надежда желает со мной поговорить, — пояснила Светлана. — Кстати, она в панике. Мы очень быстро отыскали вашего друга.

После недолгого колебания я, наконец, решился задать вопрос, который в силу сложившихся обстоятельств, должен был рано или поздно прозвучать в нашей беседе. Это был главный вопрос — храм, войдя в который, игрок должен был снять свою маску. Я не хотел рисковать здоровьем Коли и решил задать этот вопрос именно сейчас.

Я глубоко вздохнул и спросил:

— Что вы хотите?

Ах, бедный Гамлет, терзающий свой изощренный разум жалким «Быть или не быть?» Разве может твоя дилемма сравниться глубиной и тайным смыслом с этим вопросом? «ЧТО ВЫ ХОТИТЕ?» Человечество придумает новые социальные законы, двинет к горизонту границы нравственности и напридумывает еще много чего такого, что не снится сегодня даже сумасшедшим, но снова и снова будет звучать этот воистину бессмертный вопрос: «ЧТО ВЫ ХОТИТЕ?» Он будет задаваться в диалогах Великих Ученых с Великими Инквизиторами, противным, изнаночным шепотом тлеть за политическими трибунами, выйдет в космос, устремится в Вечность и я уверен, что однажды какая-нибудь среднестатистическая сволочь, отдавшая Богу душу, спросит и самого Творца: «ЧТО ВЫ ХОТИТЕ?»

Светлана не спешила с ответом. Она достала сигарету и долго щелкала зажигалкой.

— Видите ли, в чем дело … — кончик сигареты следователя наконец-то приблизился к огоньку зажигалки и искупался в нем. Светлана с нескрываемым удовольствием выпустила струйку дыма. — Откровенно говоря, мне жаль вашего друга.

«Отдавать замуж за Квазимодо надо за такую жалость!», — подумал я.

— …Он хороший и, в отличие от вас, в общем-то, довольно безобидный человек, — продолжила следователь.

— Коля талантливый человек, — с ноткой раздражения заметил я. — И не собираюсь обсуждать в вашем кабинете его достоинства. Если можно, то покороче, пожалуйста.

— А куда мне спешить? — наигранно удивилась следователь. — Во-первых, мне очень хочется еще чуть-чуть поиздеваться над вами. А, во-вторых, мои будущие майорские погоны, в данный момент, сидят в камере и в ближайшее время покидать ее не собираются.