Лора Ванхорн - Выход зубной феи

— Тише вы! — вдруг невежливо перебил следователя эксперт. — Хронику с моральным аспектом прокурор будет на суде излагать. Сходите, если доживете. Посмотрите лучше, какие здесь милые собачки!

Опергруппа застыла и в полном составе закрыла глаза при виде местной фауны. Прямо на сотрудников клином заходили какие-то черные мохнатики величиной с теленка. С крейсерской скоростью они неслись в вихре чернозема, мотая вытянутыми мордами и вроде бы даже клацая зубами. Отступать было некуда и поздно. Зато сомнений в судьбе Поленко больше не имелось: его стоило по частям собирать в желудках этого страшного зверья. Когда до столкновения оставались считанные секунды, новичок вдруг радостно прочирикал:

— Ой, здорово! Карликовые лошадки! Я про них читал.

Табунчик пронесся мимо, а следователь недовольно вывернулся из сплотившейся перед лицом опасности группы.

— И я читал, Балахонов! Все читали. И видели сто раз. Что вы здесь панику развели? Прикрывай вас каждую вылазку. Детский цирк! — и он, положив руки в карманы, зашагал по полю в сторону видневшегося вдалеке огромного дома.

Катанин повернулся к эксперту и тоже рявкнул:

— Ну, вы даете! Понятное дело, мы на ипподроме — вон, следы копыт кругом. А еще знаток-исследователь! — ему было явно не по себе за малодушие. Эксперт только виновато развел руками и, прыгая по кочкам, отправился вслед начальству.

Через полчаса изумленные оперативники стояли, как им показалось, перед парадным входом главного дома. Весело горели в закатном солнце венецианские витражи стрельчатых окон, под небом реяло легкое кружево контрфорсов, а стены лучились мягким светом украшавших их опалов. По обе стороны белоснежной лестницы возлежали мраморные львы, чей почтенный возраст выдавали только изящество и плавность линий — теперь так не делают. Два пролета гладких ступеней вели к украшенному витым золотом порталу над массивными дубовыми дверьми, тоже наверняка не из Икеи. Прежде, чем позвонить в хитро запрятанный в лепнину звонок, следователь даже отер руки — грешно трогать просто так памятники архитектуры и искусства. Изнутри отозвался мощный звук гонга, и через минуту в створке отворилось маленькое окошечко. Видимо, хозяева дома не любили светской жизни.

— Кто? — раздалось из-за ажурной решетки.

— Милиция, — честно ответил Катанин.

— У нас своя есть. Справляются, — отрезали на той стороне и собрались уже закрываться, когда следователь быстро-быстро заговорил:

— Вопрос жизни и смерти! Причем вашей хозяйки! К вам пробрался посторонний и…

Дверь заскрежетала засовом, потом зацокали замки и замочки поменьше, что-то пневматическое выпустило воздух и снова его набрало, потом замигали невидимые до этого лампочки у входа и, наконец, механический женский голос зашелестел: «Ждите полного открывания». Двери плавно разъехались и в образовавшемся проеме оперативники увидели крохотную комнатушку с решетчатой стеной.

— Удостоверения приготовьте, — человек внутри все еще сохранял бдительность. Посмотрев на озадаченных милиционеров, явно смущенных габаритами помещения, он вдруг добродушно улыбнулся и сказал: — Что вы головами крутите? Это у нас гараж и сторожка. Вы с тылов зашли, всю красоту пропустили.

Катанин понимающе закивал головой и вспомнил сцену из поучительного фильма "17 мгновений весны". Там главный герой ничему не удивлялся, поэтому все хорошо закончилось. Ему, Виталию, хотелось бы стать таким же хладнокровным.

— Говорите, посторонний? Кто такой, приметы, фоторобот? Сейчас мы его объявим в розыск, — сторож деловито доставал какие-то бланки и не проявлял ожидаемого беспокойства. Это следователю совершенно не понравилось, поэтому он красок не пожалел:

— Матерый преступник. Рецидивист. Внешность обманчивая. Я вообще, гражданин, это дело милиции, в смысле, настоящей милиции, искать.

— Тю-ю, — совсем неуважительно ответил работник поместья, — настоящая милиция мой баян уже тридцать лет найти не может. Увели с лавочки из-под дома, лично видел, кто увел и как, а милиция говорит — мотива нет. У всех в деревне по баяну. Так что вы мне не заливайте. Говорите имя, адрес.

— Мои? — опешил следователь.

— Нет, покойного Тутанхамона! Преступника, конечно. Для ловли.

Так бы они и препирались, если бы в тот момент Катанину не позвонил взволнованный Назар Никонович.

— Я подъезжаю! — крикнул в трубку любящий сын. — Где вас носит? Что с маменькой? Она не подходит к телефону.

— Не знаю, — честно признался опер, — и где мы, и что с вашей мамой. Хотя мы вроде у гаража. Здесь еще сторож за решеткой.

Химик задумался и после некоторой паузы предположил:

— Хм. Вы, наверное, за восточным кордоном. Ждите, я пошлю за вами.

Спустя еще двадцать минут за подуставшими милиционерами приехал автобус. Темнело. Осень плюс сумерки — самое сложное время для неврастеников и маньяков, поэтому следователь ожидал от Поленко в эту ночь худшего. Всю опергруппу одолевали самые тяжелые предчувствия, и, когда в конце маршрута их встретил Назар с перевёрнутым лицом, градус всеобщего настроения достиг критического минимума.

Баронессы нигде не было. По существу никто не мог точно вспомнить, когда и где ее видели в последний раз. В Собрание она уже четыре дня не выезжала, сказавшись больной. Своих горничных отпустила до понедельника, ибо ей все надоели, а прислуга помельче боялась и посмотреть в сторону госпожи Бериной. Сын с ней третьего дня завтракал, а после был уверен, что маменька уехала на воды или еще в какой конец поместья. Короче, картина вырисовывалась пугающая.

Наблюдавший за коллективной паникой человек в свитере, то ли лифтер, то ли садовник, аккуратно зашел за беседку, приоткрыл щиток и нажал на кнопочку. То был сигнал о чрезвычайном происшествии, установленный по приказу хозяина и технически исполненный его верными друзьями. Вот теперь человек в свитере сорвал пломбу и утопил кнопку до упора. Ничего не произошло, по-прежнему "Заозерная" тонула в сумерках и тишине. Мужчина нерешительно нажал еще раз, потом пожал плечами и отошел. Надежды на помощь Никона не было.

А тревожная кнопка все же работала. Только сигнал звенел сейчас не по анфиладам Беринского замка, и не летел сиреной над бескрайними полями имения, а тихо и кратко тренькнул где-то на другом конце света, в хитрых часах художника. С этой минуты началась развязка дикой истории Поленко.

Будучи за тридевять земель, Берин-старший держал руку на пульсе. При неотложном вызове тут же задергались ниточки его обширных связей, полетели телеграммы, раздались нужные звонки и посыпались распоряжения. Не прошло и часа, как опергруппа на территории "Заозерной-17" получила неожиданное и невиданное ею прежде подкрепление: прожектор, два вертолета, три бронемашины и людей без ограничений. Начался планомерный обход территории.