Наталья Александрова - Шанс на миллион долларов

– Очен, очен хороша отель, очен все ин рашен говорить, дешевый цена. Очен удобно!

Отельчик был более чем скромен, но, по крайней мере, Инна приняла душ, переоделась в легкое платье – на острове стояла летняя жара, а Инна прилетела из Петербурга в теплой одежде и чувствовала себя как белый медведь в тропиках.

Не тратя времени даром, она отправилась в банк. Большую сумму наличных денег подготовить не так просто, на это требуется время, поэтому она хотела заранее предупредить сотрудников банка о том, что собирается снять деньги со счета. Все ее действия на Кипре были заранее регламентированы Светланой Анатольевной, все инструкции Инна выучила наизусть и твердила теперь про себя, чтобы ничего не забыть в этой жаркой незнакомой стране.

В банке к ней тут же вышел сотрудник, говорящий по-русски. Она сказала ему, что хочет снять очень крупную сумму наличными. Сотрудник не удивился, а вежливо попросил ее назвать номер счета. Инна продиктовала ему по памяти. Он набрал номер на клавиатуре компьютера, взглянул на экран и все так же вежливо сообщил ей:

– Сожалею, мадам, но на вашем счете денег нет.

У Инны земля ушла из-под ног. Она так побледнела, что сотрудник банка забеспокоился:

– Мадам, вы плохо себя чувствуете? Должно быть, вы не привыкли к нашему климату? У нас в это время уже жарко. Мадам, может, налить вам воды?

– Да, воды… пожалуйста, – слабым голосом произнесла Инна.

К ней подбежали еще двое, усадили в кресло, принесли стакан минеральной воды. Немного отдышавшись, Инна снова обратилась к обслуживающему ее сотруднику:

– Вы уверены, что мой счет пуст?

– Уверен, мадам.

– Но на него должна была поступить эта сумма денег!

– Я очень сожалею, мадам, но никакие суммы на этот счет не поступали, – твердо ответил клерк.

Оставалась надежда, что из-за проклятой жары и разницы во времени Инна перепутала номер счета. Она закрыла глаза и увидела наяву кабинет Светланы, услышала ее голос, как та диктует ей цифры… Нет, все верно, у Инны всегда была хорошая память. Она ощутила, как к горлу подкатила волна черного ужаса. Светлана Анатольевна сотрет ее в порошок. Конечно, Инна нисколько не виновата, что на счет не поступили деньги, но разве Светлану это волнует? Инна не получила деньги, стало быть, она во всем и виновата. К тому же Светлана может подумать, что это она, Инна, что-то сделала с деньгами. Светлана способна на все. Что делать? Не возвращаться? Но у Инны мало денег, еле хватило на плохую гостиницу, на руках только обратный билет, и тот нельзя сдать – он не подлежит возврату. А самое главное – как она может не вернуться, если дома ее ждет Павлик, ее бедный искалеченный чеченским пленом сын… Она и так с тяжелым сердцем оставила его от безвыходности своего положения на соседку тетю Дашу, и душа болит – как он там, не впал ли в еще большую депрессию, ест ли, спит ли…

– Простите, мадам, вам уже лучше? – вторгся в ее безрадостные мысли настойчивый голос сотрудника банка.

Инна поняла, что он вежливо намекает на то, что ей пора покинуть банк и не отрывать людей понапрасну, раз счет ее пуст.

– Да, конечно… я ухожу… Только, если можно, не могли бы вы дать мне выписку о состоянии моего счета… Сальдо или что-то в этом роде…

– Разумеется, – не моргнув глазом, согласился клерк, хотя обычно клиенты не обращались к нему с просьбой подтвердить нулевое сальдо на своем счету.

Он протянул Инне листок с распечаткой и с облегчением проводил до дверей странную нервную клиентку, от которой можно было ожидать чего угодно. Не дай бог, в обморок грохнется или истерику устроит – возись с ней потом!

Инна не помнила, что делала до обратного вылета. Кажется, она просидела все время в своем маленьком неудобном гостиничном номере. Когда до самолета осталось два часа, она, как автомат, спустилась к стойке портье и расплатилась. Портье вежливо осведомился, довольна ли она номером, и огорчился, что она пробыла у них так недолго. На улице Инна остановила такси – ей опять попался уже знакомый болтливый киприот. Он тоже удивился ее быстрому возвращению, начал болтать, как это делают все таксисты в мире, но Инне было не до разговоров. Таксист обиделся и замолчал.

В самолете соседом Инны оказался высокий пожилой священник с проницательным взглядом темных выразительных глаз. Когда самолет набрал высоту и лег на курс, священник обратился к Инне на хорошем русском языке:

– Простите, что я нарушаю ваш покой, но я заметил, как вы расстроены. Вы, конечно, можете сказать мне, что это не мое дело, но я всю жизнь, сколько себя помню, занимаюсь в основном не своим делом. Позвольте представиться: Гвидо Монигетти.

– Инна Казакова, – механически ответила женщина.

– Очень приятно. Думаю, вам станет легче, если вы расскажете мне, отчего же так расстроены. Мне часто посторонние люди рассказывают о своих несчастьях. Бывает, удается чем-то помочь – мои собственные возможности невелики, гораздо больше возможности Церкви, – но человеку становится иногда легче просто от того, что он рассказал о своем горе.

Инна действительно заговорила со священником. Она не стала говорить ему об истории с деньгами, о Светлане Анатольевне – это было бы разглашением чужой тайны, но она рассказала ему о своем сыне, о том, каким он вернулся с войны, как она пыталась помочь ему, боролась за его жизнь и рассудок…

Священник слушал очень внимательно, ни разу не перебил, и по его глазам было видно, как он заинтересовался рассказом и как сочувствует ее горю. Инна закончила рассказ, замолчала и поняла, что ей стало легче, пусть ненамного.

– Я понимаю всю глубину вашего горя, – начал священник, – война приносит несчастья в каждую затронутую ею страну. Прошу вас, дайте мне ваш адрес и номер телефона. Возможно, мне удастся что-нибудь сделать для вашего сына…

– Простите, как вас принято называть…

– Неважно, называйте как хотите.

– Простите, святой отец, вы же совершенно меня не знаете, и я вас не знаю. В наше время родственники и то не очень друг другу помогают…

– Очень печально, что вы так думаете. Наверное, вам не повезло, долгие годы вас окружали черствые, бездушные люди.

Священник протянул Инне визитную карточку. Карточка была напечатана по-английски и еще на каком-то иностранном языке, вероятно на латыни. Инне удалось понять только имя священника и еще слова «Общество Иисуса». Она с интересом и недоверием взглянула на своего соседа:

– Вы – иезуит?

– Да, я принадлежу к «Обществу Иисуса».

– Надо же! Я думала, что иезуитов уже нет. Я про них читала только в романах Дюма.

– Что вы! Наше «Общество» – один из важнейших и мощнейших институтов Церкви, мы традиционно занимаемся образованием, здравоохранением и благотворительностью, финансируем и поддерживаем собственным трудом тысячи школ, сотни колледжей и больниц, десятки университетов по всему миру.