Дарья Донцова - Вулкан страстей наивной незабудки

– Врач ни при чем, – спокойно сказала я Сене, – более того, они с медсестрой пытались вас обмануть. Нет у Котика Кутузова никаких болезней-синдромов. Он наступил на кнопку.

– На какую? – опешил Семен.

Я показала соседу простую канцелярскую кнопку.

– Вот на эту. Наверное, она лежала на полу острием вверх. Кнопка вонзилась бедолаге в подушечку лапки. Я ее вытащила. Советую протереть место укола мирамистином.

– Кнопка? – растерянно повторил сосед. – Простая кнопка?

Я положила блестящую кнопку на тумбочку и, прежде чем Семен опомнился, быстро ушла.

– Вы нашли Гортензию? – спросила Моисеенко, входя в переговорную.

Державшая ее под руку Карина сказала:

– Мама Галя, не нервничайте.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – попросила я, не очень довольная присутствием Карины, которую мы не приглашали. Зачем Хлебникова приехала? Она помешает разговору, при ней пожилая дама может не пойти на откровенность.

– Я попросила доченьку сопровождать меня, – словно прочитав мои мысли, пояснила Галина, – я без нее никуда, так плохо себя чувствую.

– Хлебникова вам не дочь, – уточнил Александр Викторович.

– Не по плоти, по духу, – пояснила Моисеенко, – и она мой добрый ангел с того времени, как у нас после смерти родителей поселилась, Карочка стала втройне обо мне заботиться.

– Скажете тоже, – смутилась Карина, – раз в неделю куда-то вас вожу, и все.

– Нет, – возразила Галина Сергеевна, – ты почти каждый день мне лекарства привозишь, продукты, гулять выводишь. Ближе и роднее тебя у меня никого нет. Кроме Горти, конечно, но где она? Ты мне давно дочерью стала. А твой муж любящим зятем. Если б не он, что бы со мной, больной, было?

Карина усадила даму на стул и сказала:

– Татьяне неинтересно, как мы друг к другу относимся. Не будем грузить госпожу Сергееву нашими семейными делами. Наверное, у нее есть новости о Горти. Да?

– Появились некоторые вопросы, – остановила я Карину. – Галина Сергеевна, вы знаете моих сотрудников. Но сегодня здесь присутствует еще и Юрий Петрович Бумагин. Помните его?

Моисеенко прищурилась. Карина открыла ее сумку и подала ей очечник. Галина Сергеевна посадила на нос очки и протянула:

– Добрый день. Не могу вспомнить, где мы с вами встречались.

– Похоже, я изменился до неузнаваемости, – сказал Бумагин, – а Галя прекрасно выглядит. Пока я ждал тебя здесь, впервые подумал: а у нас с дочкой Раскольниковых малая разница в возрасте. Ей на момент поимки садистов-родителей и брата четырнадцать исполнилось, а мне двадцать два. Всего-то восемь лет. Но я уже тогда успел опериться, высшее образование получить, и был на подхвате у следственной группы, попал на громкое дело, с таких карьера начинается. Вот и я вверх пошагал, когда Раскольниковых осудили. Дело-то на контроле у самого Брежнева было.

Галина Сергеевна сильно побледнела, но сделала отчаянную попытку изобразить равнодушие.

– Раскольниковы? Старуха-процентщица? Не люблю Достоевского, он очень мрачен.

Бумагин встал и сел на стул, стоящий напротив Моисеенко.

– Да ладно тебе Ваньку валять. Они все знают.

– Что знают? – задергалась Карина. – Кто знает?

– Зря правду сразу не рассказала, – укорил Галину бывший следователь. – Если твою дочь похитили, то виновным может оказаться один из родственников жертв твоих родителей. Месть сильное побудительное чувство.

– Галина Сергеевна, мы в курсе того, как вы из Раскольниковой сначала превратились в Петрову, а потом в Моисеенко, – сообщил Александр Викторович. – Вам нет необходимости рассказывать нам эту историю.

– Ничего не понимаю! Кто такая Раскольникова? – продолжала изумляться Карина.

Ватагин подошел к доске и взял фломастер.

– Карина, мы не ожидали вашего приезда…

– Вот здорово! – перебила его Хлебникова. – Хотите сказать, что я сюда без приглашения заявилась? И как вы себе представляли визит Галины Сергеевны? Она появляется одна? Без сопровождающих? Нетушки. Придется вам мое присутствие терпеть.

– Нет, Карина, – мягко возразил психолог, – я имею в виду иное. Мы не ожидали вашего приезда, поэтому сейчас всем придется выслушать про Раскольниковых, хотя почти все в этом кабинете в курсе дела.

После того, как Ватагин закончил рассказ, Галина Сергеевна закрыла лицо ладонями и прошептала:

– Кара! Ты теперь не станешь со мной общаться?

Хлебникова обняла мать лучшей подруги.

– Никогда тебя не брошу! Разве ты сделала что-то плохое? Бедная больная девочка понятия не имела о преступлениях родителей и брата.

– Карочка, – всхлипнула Моисеенко, – ты знаешь, как я тебя за все отблагодарю.

– Мне ничего не надо, – отмахнулась Карина.

– Галина Сергеевна, вы помните Степана Ильича Калягина? – спросила я.

– Степу? Конечно, – удивилась Моисеенко, – он лучший друг Валентина с пеленок. Они вместе с мужем клинику основали. Степан стал верующим, удалился от мира, в монастыре живет, точный адрес обители не назову. Степа давно со мной не общается.

– Мы его нашли, – оказала я, – Степан Ильич пребывает в здравом рассудке и твердой памяти. Уж простите мое неуемное любопытство, а где Валентин Петрович деньги на создание клиники взял?

Галина пожала плечами.

– Супруг меня никогда в финансовые вопросы не посвящал. Думаю, Степа где-то раздобыл сумму, или в долг с Валентином взяли. Валя всегда говорил: «Галочка, занимайся детьми, остальное моя забота». И я больше не лезла в деловую сферу. Я не бизнесмен. После смерти Вали я растерялась, не знала, что с клиникой делать. Несколько лет ею управлял Степан Ильич Калягин. Потом Степан принял решение удалиться от мира. Передо мной опять встал вопрос: может, клинику продать? Но Карина посоветовала не отдавать прибыльный бизнес в чужие руки. Глеб, ее муж, крупный юрист и экономист. Он пообещал подобрать хорошего управляющего для медцентра, а пока такового нет, временно сам встал у руля.

– Глеб увлекся, – улыбнулась Кара, – до сих пор тщательно следит за всем, что происходит в клинике. Он член Совета директоров.

– Мы с Горти два председателя, – сказала Галина Сергеевна, – но толку от нас нет. Фактически всем управляет Глеб.

– Вернемся к стартовому капиталу, – вступил в разговор Валерий. – Откуда он?

Галина Сергеевна развела руками.

– Не знаю!

Крапивин включил телефон, в комнате зазвучал голос Калягина. По мере его рассказа лицо Галины Сергеевны несколько раз меняло цвет.

– Значит, Раскольниковы все же брали трофеи, – сказал Юрий Петрович. – Галина Сергеевна, где же их прятали? Помнится, мы на молекулы разобрали и дом, и сад, и сарай, и прочие хозяйственные постройки. Я сам в собачьей будке и загоне для кроликов рылся.