Олег Егоров - Девятый чин

— Мне очень жаль.

— Нам всем очень жаль. Особенно господину Дрозденко.

Следующая пауза была куда более продолжительной. Из трубки доносилось лишь нечленораздельное мычание. Но Капкан проявил подобающую выдержку. Негоже волку суетиться, когда он уже корову от стада отрезал. Пусть себе помычит.

На самом деле Говард имел привычку напевать про себя, когда обдумывал нечто существенное. На этот раз «нечто» было столь важным, что он напевал про себя чуть громче обычного.

— Наверное, следует сообщить его жене? — неожиданно спросил Прайс.

Но русский был тот еще, и смелая идея адвоката врасплох его не застала.

— На этот счет господин Дрозденко иного мнения.

— Я понимаю, — расстроился Говард. — Но она имеет право знать.

— Разумеется, — охотно поддержал Капкан адвоката. — Хотя с господином Дрозденко сейчас другая женщина. Господин Дрозденко собирается начать бракоразводный процесс. Он считает, что вы очень хороший адвокат.

— Я понимаю.

Говарду Прайсу вдруг явилось предчувствие удачи. Впереди засветили крупные барыши. Несмотря на всю скрытность Дрозденко, Говард знал о существовании конфиденциального и довольно содержательного счета, открытого Антоном тайно от русских партнеров. Он даже знал его номер и сам банк в Швейцарии, потому что номер и название банка знала Эмили, супруга богатого клиента. Если бы Прайсу стала известна поговорка: «Что знают двое, то знает и свинья», он бы не поморщился.

«Если я останусь адвокатом Антона, мы с Эмили обдерем его как липку». Вот это сравнение Говарду было знакомо, потому что когда-то, по настоянию и на деньги отца, он учился в советской России маркшейдерскому делу. Годы обучения не прошли даром. После получения диплома Прайс не стал сильнее в минералогии, зато в торговле джинсами преуспел наилучшим образом. Правда, в результате угодил за спекуляцию на скамью подсудимых. Защищал его русский коллега. Защита велась по тем правилам, какие «диктовали» кураторы из органов безопасности. Отец к тому моменту практически разорился, потому отпрыску, нарушившему законы чужого государства, оказать материальную помощь уже не мог.

Вступив на путь исправления и досрочно освободившись, Говард решил впредь защищаться самостоятельно, для чего добросовестно освоил новую профессию. Адвокатская практика в родной Монровии оказалась куда более прибыльным занятием, чем оптовая торговля портками, когда-то приходившими с дипломатическим грузом в посольство африканской страны.

«Если я буду представлять интересы Дрозденко на бракоразводном процессе, я обчищу его, да еще и официальное вознаграждение получу!» — возликовал Говард Прайс.

— Ваши услуги стоят тех денег, что он вам платит. — Хитроумный Капкан, импровизируя, продолжал расставлять свои силки. — Это мнение господина Дрозденко.

— Разумеется, — поспешно отреагировал Говард.

— Но в Монровии есть и другие адвокаты, — вкрадчиво закончил Капкан, почувствовав, что птица попалась. — Это мое мнение.

— Они не такие хорошие, — возразил его собеседник.

— А это уже ваше мнение. Но я его понимаю. Мы ждем вас с господином Дрозденко завтра в полдень. Отель «Атлантика».

— Разумеется, — буркнул Говард, заслышав короткие гудки.

Утомленный переговорами, Капкан отправился было в душ, но протяжный стон Брусникина вернул его к постели страдальца.

После инцидента на площади Никита представлял собой жалкое зрелище. Распухшая лодыжка левой ноги была туго перетянута эластичным бинтом, челюсть — закована в гипсовый каркас, место укуса на правой ягодице — залеплено пластырем. В глазах Брусникина стояли слезы.

«Я умру?» — обратился Никита к «продюсеру», начертав эту фразу нетвердой рукой в блокноте.

— Мы все умрем, — успокоил его Капкан в устной форме.

Губы Никиты задрожали.

— Не сегодня, — поспешил Капкан внести поправку в свою сентенцию. — Собака — не кобра. Да и наширяли тебя вакциной под самую завязку.

Брусникин снова взялся за карандаш.

— Ну, это вряд ли, — улыбнулся Капкан, ознакомившись с записями артиста. — Откуда здесь змеи? Гостиница все-таки. Ты давай, опохмелись лучше. Доктор тебе расширение сосудов прописал.

Ничего подобного, надо признать, гостиничный лекарь Брусникину не прописывал. Он лишь проделал весь комплекс положенных уколов, забинтовал подвернутую лодыжку, наложил на челюсть гипс и затребовал за оказанные услуги двести американских долларов. Тут был важный нюанс, ибо либерийские денежные единицы тоже называются долларами. При этом эскулап непрестанно хихикал, за что Капкан его, в сущности, не осуждал. История болезни, в кратком виде поведанная им доктору, выглядела забавно: «Белый человек бросился бежать от черной собаки, споткнулся о бордюр, сломал при падении челюсть и был укушен за ягодицу».

Рассказывать о том, что за всем этим воспоследовало, Капкан счел излишним. А произошло следующее. Поглазеть на пострадавшего сбежалась толпа человек в двести. Зрители окружили Брусникина плотным кольцом. Надо полагать, нападения собак на белых туристов случаются в Монровии не каждый день, и картина была экзотическая. Толпу взялся разгонять полицейский патруль. Свободолюбивый и вспыльчивый южный народ оказал сопротивление. Когда его лишали хлеба, он еще мог потерпеть, но зрелищ!..

С обеих сторон в ход пошли, соответственно, дубинки и фрукты, каковыми (фруктами, а не дубинками) торговали на площади чернокожие коробейники. В воздухе замелькали довольно крепкие ананасы. Шестерых раненных бунтовщиков и двоих контуженных полицейских забрала подоспевшая карета «скорой помощи». Бешеный пес был застрелен при попытке к бегству и брошен в кузов патрульной машины — на предмет выяснения личности.

Капкан же, после допроса на месте офицером полиции, где он выступил в качестве полномочного представителя укушенного, воспользовался услугами такси. «Скорая помощь» и возможная дальнейшая госпитализация Брусникина в расписание поездки не укладывались.

«Как я буду сниматься в джунглях?!» — продолжил Никита эпистолярное общение с «продюсером», выпив полбанки «Хайнекена» через трубочку.

— Никак, — ответствовал Капкан, вытирая мокрые после душа волосы полотенцем. — Съемочная группа уже извещена. Завтра прибудут страховой агент и нотариус, которые официально заверят твое состояние. А заодно и наше. Для тебя это даже выгодней. Дрозденко получит за тебя страховку, а ты за него — гонорар. Жаль, что комедию придется пролонгировать.

«И все?!» — начертал Никита.

— Не все, — вздохнул Капкан. — К их приходу тебе предстоит освоить автограф Дрозденко. Над своим ты уже в Шереметьево-два поработал, так что — вот тебе образец.