Олег Егоров - Девятый чин

Оперативная группа, почти сразу примчавшаяся к месту взрыва, застала искореженный подарок Малюты выгоревшим «до железки». За рулем так и замер обугленный скелет. Мина, заложенная Хариусом под сиденье по прямому и непосредственному распоряжению шефа, не оставила водителю ни единого шанса, поскольку ее тротиловый эквивалент был, что называется, с запасом на все случаи жизни.

— Да, прокатился мужик! — Оперативник, прикрыв нижнюю часть лица носовым платком, заглянул в усыпанный пеплом салон «Мерседеса». — Свидетели есть?

Негодующих собралось много. Ударная волна повыбила все стекла почти в пяти домах. «Почти» — по той причине, что в здании на задворках стекла частично уцелели. Со свидетелями оказалось значительно хуже. Единственный свидетель ничего внятного рассказать не смог. Он проходил достаточно далеко от места катастрофы. Проходил бы ближе — тем более ничего бы не рассказал.

— Это было как извержение вулкана, командир! — с жаром описал он криминалисту увиденное. — Столб огня ударил прямо вверх! И грохот, начальник! Грохот! Перепонки заложило сразу, как будто вода в уши натекла после бассейна!

— Вы видели извержение вулкана? — педантично уточнил криминалист.

— Теперь можно сказать, что видел, — философски ответил свидетель.

— Интересная у тебя жизнь. — Людмила, сидя на кухне, рассматривала мужа с неподдельным любопытством. — Ты что, и с пальмы сам прыгал?

Лишенный возможности защищаться, Брусникин выложил на стол проглаженную швейцарским утюгом «Монрови Таймс», отчеркнув ногтем заметку: «Черные буйволы» атакуют!". Людмила, окончившая когда-то спецшколу с английским уклоном, легко расшифровала статью, но это не добавило взаимопонимания в ее диалог с мужем.

— Мой мальчик! — она отложила газету и привлекла Брусникина к себе. — Я поняла! Они избили этого несчастного Дрозденко прямо у тебя на глазах! Представляю, что ты пережил!

Никита всхлипнул, прижавшись щекой к ее упругой груди.

Сцену семейной идиллии разрушил настойчивый звонок. Разумеется, это явилась соседка по этажу Алевтина.

Алевтина имела свойство являться в самые неурочные моменты. Стоило Брусникиным заняться любовью или сесть за ужин — Алевтина была тут как тут. И всегда она забегала на минутку. И всегда оставалась на два часа. И всегда в семейном бюджете Брусникиных после таких визитов пробивалась маленькая брешь. Не то чтобы у Алевтины не хватало собственных средств к существованию — дар ясновидицы и неиссякаемый поток желающих им воспользоваться приносил женщине-медиуму стабильные доходы. Однако заём денег у соседей Алевтина полагала разумным по трем причинам. «Примула, секундо, триас» — так на свой лад выстраивала она порядок аргументации, позаимствовав его у латинских мудрецов.

«Примула»: всякое занятие своевременно. «Учись даже у булыжника, лежащего на твоем пути», — говаривал Алевтине Сторож Восточного Столба Марк Собакин, у которого она брала первые уроки белой магии. «Секундо»: заем — отличная конспирация для сокрытия собственных сбережений. «Триас»: долговые обязательства укрепляют партнерство надежней, чем родственные.

Алевтина, средних лет веселая вдова, помимо того, что принадлежала к сообществу дипломированных магов, была еще и самой убежденной вегетарианкой и безжалостной травницей.

— Практикующий знахарь всегда обязан иметь под рукой естественные природные дары, — внушала Алевтина своей соседке. — Лечить подробное подробным. Такова древняя мудрость. Это значит, что каждая мелочь в организме требует детального подхода, но — комплексного решения.

Снадобья свои она собирала сама, опустошая леса вокруг унаследованных от покойного мужа восьми соток с вагончиком на кирпичных столбах. Строительный этот вагончик служил перевалочным пунктом. Далее запасы целебных трав подвергались транспортировке в московскую квартиру с последующей «консервацией». Две из трех комнат в квартире целительницы походили на сеновал, распространявший по всему подъезду густые тлетворные ароматы.

Наделенная незаурядным гомеопатическим талантом, Алевтина самостоятельно освоила производство «гербалайфов», «бальзамов Биттнера», какого-то «Весобора», гарантирующего стопроцентное похудание, и прочих сильно действующих на воображение продуктов. Первые опыты она, как все мужественные ученые, ставила на себе. В сущности, это была вынужденная мера, с тех пор как знакомые с ней раззнакомились, родственники перестали принимать не только Алевтинины снадобья, но и ее самое, а законный супруг пал смертью храбрых в ходе добровольного эксперимента с настоем красавки. Как предполагал, и не без оснований, Брусникин, Степан Спиридонович просто хотел опохмелиться. Что тем не менее, на взгляд Никиты, не снимало с Алевтины моральной ответственности за его преждевременную кончину. Это, да и прочие деяния целительницы, вызывало у Никиты праведный гнев, но жена его почему-то снисходила до Алевтины.

— Надо ее поддержать, — говаривала Людмила всякий раз, оказывая Алевтине материальную помощь. — Она одинока и несчастлива. У нее нет средств.

— Это у нее-то нет средств?! — кипятился Брусникин. — Да ты знаешь ли, почему она без чулок всегда ходит?!

— Все равно, — упрямо стояла на своем женщинапарикмахер. — Мы состоятельны. Мы можем себе позволить. Так по-христиански.

Вместе с тем у Людмилы хватало здравого смысла как самой не прибегать к сомнительным рецептам щедрой на бесплатное медицинское обслуживание вдовы, так и не рекомендовать их кому-либо из знакомых. Это не мешало Алевтине совершать регулярные попытки внедрения на богатый рынок сбыта — клиентура соседки была более чем состоятельной. Однако подвергать риску здоровье клиентуры жена Брусникина отказывалась. Потому, быть может, и финансировала частную лабораторию травницы. Приносимые же «белой магиней» на пробу душистые смеси, сборы и переборы она потихоньку спускала в мусоропровод…

— Я на минуточку! — Алевтина боком протиснулась в прихожую и медленно, словно шагающий экскаватор, проследовала на кухню.

С полгода назад ее гормональный стимулятор под многообещающим названием «Весобор» дал неожиданный побочный эффект. У Алевтины стремительно располнели бедра. Горевать по этому поводу она, как водится, пришла к Брусникиным.

— Весь мой эксперимент пошел… — опечаленная Алевтина замешкалась, подбирая нужное выражение.

— В задницу! — злорадно подсказал Никита.

— Насмарку. — Целительница укоризненно посмотрела на Брусникина. — Из-за йода, возможно. С йодом я определенно ошиблась.

Никита как раз чистил рыбу тарань, что не мешало ему принимать активное участие в беседе.