Наталья Александрова - Позолоченный ключик

Кавказец поднял папку, развязал ее, открыл. Лицо его удивленно вытянулось.

— Какие-то чертежи… — протянул он недоуменно. — Что это такое?

Все трое склонились над папкой.

Воспользовавшись этим, чернобородый бросился к двери, но его свалили с ног и принялись избивать.

— Постойте, нельзя убить его раньше времени. Нужно узнать, где он спрятал наши деньги. — Первый склонился над чернобородым: — Лучше говори, Ахмат, а то сам знаешь — тебе будет больно, очень больно!

Ахмат молчал, и тогда кавказец наступил на его раненую руку. Раздался страшный, мучительный крик.

Лола и Маркиз прятались за стеллажами, наблюдая за этой страшной сценой.

— Что делать? — прошептала Лола, вцепившись в руку своего спутника. — Как нам отсюда выбраться? Они нас рано или поздно найдут, и тогда… страшно даже подумать!

— А ты не думай, — шепотом ответил ей Маркиз. — Лучше доверься мне! И еще — у тебя есть какая-нибудь заколка?

— Если нужно… — Лола вытащила из волос шпильку, протянула ее Лёне.

Все трое незнакомцев сгрудились вокруг Ахмата. Воспользовавшись этим, Лёня прокрался за стеллажами к стене, где был электрический тумблер, и воткнул в него Лолину заколку. Из тумблера посыпались искры, и свет в подвале погас.

— Что за черт? Кто это устроил? — раздались возле двери злобные голоса.

Лёня вернулся на прежнее место, нашел Лолу и сжал ее руку:

— Тихо, я здесь! Главное — ни звука!

— Все равно мы не сможем мимо них пройти! — прошептала Лола, крепко держась за руку своего спутника.

— А нам и не нужно! — заверил ее Лёня. — Пойдем, только не потеряй меня!

Он уверенно повел ее между стеллажами в дальний конец комнаты. Лола послушно шла, безоговорочно доверившись ему. Так они несколько минут передвигались в полной темноте, наконец Лёня остановился.

— И что теперь? — прошептала Лола со слабой надеждой.

— Верь мне! — отозвался Лёня из темноты.

Он чем-то зашуршал, заскрипел, и Лола почувствовала на лице дуновение сквозняка.

Лёня потянул ее вперед, затем велел оставаться на месте, а сам вернулся, и снова в темноте раздался какой-то скрип. А в следующую секунду Лёня включил налобный фонарь.

В первый миг Лола чуть не ослепла, таким ярким показался ей свет фонаря после глубокой темноты архива. Но потом она привыкла к этому свету и увидела, что они стоят на какой-то площадке, и перед ними уходят вверх ступени.

— Где это мы? — прошептала она, повернувшись к Маркизу.

— Думаю, это подвал оздоровительного центра «Диана», — ответил тот. — И, кстати, можешь больше не шептать — здесь нас никто не услышит!

Лола все еще не верила в свое чудесное спасение.

Маркиз пошел вверх по лестнице, и она последовала за ним. Через минуту они оказались в пустом и темном тренажерном зале.

Здесь Лола пришла в себя.

— Лёнечка, как здорово! — радостно защебетала она. — Мы выбрались! Я всегда в тебя верила! Но все же, как тебе это удалось?

— Помнишь, прошлый раз я прихватил в архиве план эвакуации в случае пожара? Так вот, на этом плане был обозначен второй, запасной выход. К счастью, он сохранился, его просто заставили стеллажами.

— Слава богу! — вздохнула Лола. — Как хорошо оказаться на свободе! А что мы потеряли эту злополучную папку — так черт с ней! Пускай эти кавказцы сами с ней разбираются!

— Почему ты думаешь, что мы ее потеряли? — переспросил ее Лёня.

— Как — почему? Ведь этот Карабас Барабас отобрал ее у тебя, а потом у него ее отняли те трое бандитов…

— Вообще-то, Лолочка, это была не та папка!

— Как — не та? — удивленно переспросила Лола. — Я ее своими глазами видела…

— Ага, только ты немножко обсчиталась.

— Как это — обсчиталась? — В Лолином голосе зазвучала обида. — Что я, по-твоему, до десяти сосчитать не могу?

— Можешь, только буква «К» не десятая, а одиннадцатая! Ты пропустила «И» краткое!

— И где же эта папка?

— Вот она! — И Лёня жестом фокусника вытащил папку из-под куртки.

— С ума сойти! — Лола уставилась на папку круглыми от восторга глазами. — Так мы ее нашли! Лёнечка, и что же в этой папке?

— Не знаю, — ответил Лёня тихим от волнения голосом. — До сих пор, как ты понимаешь, мне было не до того, я думал, как нам спастись от бандитов и выбраться из подземелья, а теперь… теперь я, честно говоря, не могу решиться… Я волнуюсь, Лолка!

— Это что-то новенькое! — Лола удивленно взглянула на своего компаньона и соратника. — Обычно ты спокоен, как мамонт, налакавшийся валерьянки или пустырника… Ну все, я больше не могу ждать! Покажи мне ее сейчас же!

— Может быть, подождем до дома? Посмотрим в более безопасных и комфортных условиях?

— Нет! Сейчас же! — Лола затопала ногами от нетерпения. — Покажи мне, что в этой папке, или я просто умру от любопытства! Что ты будешь делать с моим трупом?

— Ну ладно, раз ты так настаиваешь…

— Ага, а тебе, можно подумать, не интересно, что в ней!

Лёня положил папку на массажный стол, развязал тесемки, открыл папку. Лола, дрожа от нетерпения, заглянула через его плечо.

Компаньоны увидели стопку плотных желтоватых листков, испещренных какими-то рисунками и надписями. Рисунки изображали разных птиц и отдельно — тщательно выписанные птичьи крылья и перья. Надписи же под ними были непонятные — на каком-то совершенно нечитаемом тарабарском языке.

— И что это за чушь? — разочарованно проговорила Лола. — Из-за этих выгоревших бумажек мы потратили столько сил и времени, из-за них мы чуть не лишились Пу И…

— Лолка, — отозвался Маркиз каким-то странным голосом, — у тебя зеркало есть?

— Зеркало? — Лола заволновалась. — Конечно, есть! Разве я могу выйти из дома без зеркала? А что — у меня что-то не так с волосами? Или помада смазалась? Не пугай меня!

Она вытащила из кармана небольшое зеркальце и быстро осмотрела свое лицо.

— Ой, и правда волосы растрепались…

— Да мне оно совсем не для этого нужно! — Лёня отобрал у нее зеркало и поднес его к верхнему листку. — Смотри-ка, эти надписи сделаны справа налево, в зеркальном отражении… В зеркале можно прочитать отдельные слова, правда, я не понимаю, на каком это языке… uccello… аla… agitare…

— Это по-итальянски, — проговорила Лола. — Птица, крыло, махать…

— Лолка! — Маркиз удивленно взглянул на свою боевую подругу. — Ты открываешься передо мной с новых сторон! Ты никогда не говорила, что понимаешь по-итальянски!

— Ну, не то чтобы понимаю, но несколько слов запомнила, — смущенно ответила Лола. — Понимаешь, когда в нашем театре ставили пьесу Эдуардо де Филиппо «Филумена Мартурано», мне пришлось по ходу дела петь что-то итальянское. Знаешь, «У любви, как у птицы крылья»…

— Но это же совсем из другой оперы!

— Конечно, но ничего другого я не нашла! Ну, вот и запомнила пару слов…