Дарья Калинина - На шпильках по джунглям

– Ладно, – нехотя впустил он подруг в свой дом. – Давайте обсудим ситуацию.

– А что тут обсуждать? Куда ты дел Криса?

– Крис в больнице. И боюсь, на этот раз он пробудет там дольше, чем когда-либо прежде.

– Крис лежал в больнице всего один раз!

– Это кто вам так сказал?

– А разве это неправда?

– Крис лежал в психиатрической клинике доктора Роберта – близкого друга нашей семьи – уже раз семь или восемь. Может быть, даже и того больше. Но благодаря дружбе отца с доктором Робертом нам всегда удавалось сохранять видимость относительной стабильности в его состоянии. Да, мы говорили всем нашим знакомым и даже родственникам, что Крис перенес в подростковом возрасте серьезную психическую травму, поэтому он слегка странный. Но о том, что Крис серьезно болен, не знал никто вокруг. Вы стали первыми.

– А невесты Криса? Одна девушка отказалась от него, потому что ей отсоветовал вступать в этот брак доктор Роберт.

– Вот старый дурак! – выругался Петрес. – Я же велел ему держать язык за зубами!

Но доктор пожалел молоденькую дурочку и предупредил, что ее жених тяжело болен.

– Чем болен Крис?

– Точный его диагноз я вам не назову. Он состоит из нескольких предложений. Одно могу вам сказать: убийство матери лишь спровоцировало то, что все равно рано или поздно должно было проявиться.

– Другими словами, Крис – ненормален от рождения?

– Да.

– И тут ничего нельзя сделать?

– Пока что врачи бессильны. Аномалия мозга, которая то дает вспышку, то затихает. Спрогнозировать наперед ничего невозможно. А уж вы поверьте, отец истратил на лечение Криса целое состояние.

Верунчик была подавлена словами Петреса до такой степени, что даже у этого холодного и рассудительного человека в глазах появилось нечто вроде жалости.

– Хотите поговорить с доктором Робертом? – спросил он у нее.

Верунчик молча кивнула. И Петрес, выйдя в скайп, набрал номер доктора Роберта.

– А мы с вами выйдем в другую комнату, – предложил он подругам. – Пусть пообщаются наедине.

Девушки поняли, что Петрес и тут оберегал честь семьи. Ни к чему лишним ушам слышать неприятный диагноз его брата. Верунчику еще куда ни шло, почти что невеста. Позорить Криса не в ее интересах. А вот подруги – чужачки. Им лишнего знать не надо, чтобы не растрепали потом на всех углах. И, хотя комната, куда Петрес провел подруг, оказалась его кабинетом со скалящимися с полок голыми черепами и страшными масками, они не возражали.

Им было необходимо поговорить с Петресом о сложившейся проблеме. И если ему угодно обсуждать тройное убийство в своей семье именно у себя в кабинете, да будет так. Подруги ради воцарения справедливости со своей стороны готовы и не на такие жертвы.

И так как Петрес, расположившись в кресле, по своему обыкновению, вовсе не собирался сам начинать трудную для него беседу, Кира произнесла первой:

– Надо понимать, что ты не собираешься заявлять на Пэм в полицию?

Петрес молчал. И Кира предложила:

– Тогда что?.. Нам пойти в полицию самим?

Лишь после этого Петрес пошевелился и нехотя произнес:

– Я говорил с сестрой, она ни в чем не виновата.

– Как? Она убила трех человек!

– Отца и Беатрис она не убивала.

– А мать Криса?

– То дело давно закрыто. И за давностью лет его никто снова открывать не будет. Да и на основании чего?

– Показания Криса…

– Крис – безумец. Доктор Роберт в любой момент может предоставить бумагу, в которой будет черным по белому написано, что Крис неадекватен, болен психически и верить его словам нельзя.

– А торт на свадьбе?

– Он давно уничтожен. Никто не пострадал. А счета за чистку вечерних платьев и смокингов своих гостей отец оплатил полностью.

– Значит, Пэм останется на свободе?

Петрес снова не ответил. Была у него такая привычка, подруги ее еще с самого начала подметили, мужчина не отвечал на те вопросы, которые казались ему неудобными. Но Петрес в очередной раз удивил подруг.

– А хотите, я расскажу вам, что я сам думал все эти годы по делу об убийстве матери Криса? – неожиданно предложил он им.

– Да. Расскажи.

– Начать с того, что между Вероникой и моим отцом все было отнюдь не так шоколадно, как вам могли рассказать. Да, отец любил Веронику, но ссоры у них случались очень часто. А под конец стали вообще обычным явлением. Больше всех от этих ссор, как мне кажется, страдали Крис и слуги.

– Слуги?

– Лимпо и его жена. Они были ближе всего к нашей мачехе. Они очень переживали, что супружеская жизнь их обожаемой хозяйки не ладится. Отец изменял мачехе.

– О!

– О некоторых его изменах она узнавала, и тогда жизнь в нашем доме вообще превращалась в ад. После одной из таких ссор она и уехала. И знаете, долгие годы я ведь и сам думал, что это отец приложил руку к смерти Вероники.

– Но почему?

– Я ведь слышал его разговор по телефону, когда он просил своего друга-полицейского закрыть это дело. Я подслушивал по параллельному телефону и хорошо слышал, как друг отца, комиссар полиции, очень удивился и пытался настаивать. Дескать, в деле появились какие-то зацепки, есть надежда выйти на одного из нападавших. А через него добраться и до главаря. И отец отказался! Представляете? Что я мог подумать в тот момент? Я счел, что убийца – это он.

– Но господин Якоб всего лишь покрывал свою дочь!

– Видимо, отец что-то понял или Пэм ему призналась в содеянном. Впрочем, в этом я сильно сомневаюсь, отношения между Пэм и отцом всегда были напряженными. В общем, отец ограничился тем, что сослал Пэм подальше. Запер ее в «Зеленых Холмах».

– Чего Пэм всегда и добивалась!

– Да. И некоторое время все было хорошо. Пэм не высовывалась. Крис медленно, но все же поправлялся. Но потом волнения в стране стали разрастаться. Черные все больше наглели. И жизнь на уединенной ферме, как вы и сами увидели, перестала быть тем раем, каким была когда-то. Теперь ферма уже не приносила того дохода, что прежде. Да и жить там стало небезопасно.

– И Пэм решила, что настало время изменить свою жизнь к лучшему?

– Сестра будет бороться не только за свое право на спокойную жизнь, но и за права соседей-фермеров. А я ей в этом помогу.

– Поможешь?

– Мои адвокаты добьются того, чтобы мы с Пэм и Крисом получили деньги отца.

– Но Томас…

– Ему не на что рассчитывать. Разве что я кину ему немного… так… на бедность.

Снисходительное презрение, которое прозвучало в голосе Петреса, лучше всяких клятв убедило подруг в том, что именно так оно и будет. Деньги останутся в семье.

А Петрес между тем невозмутимо продолжал:

– Тех денег, которые Пэм получит после смерти отца, ей хватит надолго.

– И после этого ты говоришь, что Пэм не убивала отца!

– Ей нужны деньги на ее борьбу, но отца она не убивала.