Дарья Калинина - Босиком по стразам

– Куда мы едем?

– В отделение.

– А… А зачем?

– Наведем там справки, – сквозь зубы пробормотал Мигель, вцепившись в руль и не отрывая глаз от дороги. – Если выяснится, что у Розалии был повод, чтобы люто ненавидеть сеньора Альму, то считайте, что мы нашли его убийцу!

– Опомнись. Старой Розалии не под силу вскарабкаться по дереву на второй этаж! Она старая!

– Свидетели не видели лица поднимающейся по дереву женщины. А сил у Розалии еще всем на зависть!

– И все равно, она толстая и неуклюжая. Свидетели видели другую женщину – молодую, ловкую и спортивную.

– Значит, у нее был помощник или помощница. Только и всего!

Дальше все ехали молча. Каждый был погружен в свои мысли. К примеру, Кира с Лесей думали о том, как бы им не разбиться. Старый джип Мигеля, как они уже поняли, только с виду был развалиной. Под капотом скрывался мощный движок, прокачанный в отличной полицейской автомастерской.

А сам Мигель думал о том, можно ли вообще было доверять словам старого Хуана. Информатор из него был явно не самый надежный, но, увы, другого у сыщиков просто не было.

В полицейском отделении Мигель сразу же оставил девушек одних, а сам побежал рыться в базах данных. Отсутствовал он довольно долго. Оставленные без внимания женщины уже начали терять терпение, когда Мигель наконец вернулся.

– Я не нашел никаких упоминаний о дочери Розалии начиная с восьмидесятых годов прошлого века. До того полный порядок: школа, курсы домашней прислуги. Но после восьмидесятых годов – тишина! Женщина нигде не работала, не регистрировалась. У нее нет и не было прав, она за эти годы не получала ни пособий, ни зарплаты. Она ни разу не голосовала, даже кредитной карточки и той у нее не было и нет.

– Как такое могло быть?

– А я вам скажу, такое возможно только в одном случае, если эта женщина давно мертва!

– Но тебе не удалось найти свидетельства о ее смерти?

– Документов на сей счет нету. Но старый Хуан проговорился, что его вина еще и в том, что ночью, тайно, он закопал тело бедной Марты на монастырском кладбище, потом поставил крест, но вот написать имя ему запретили.

– Кто?

– Старая настоятельница.

– Тогда надо спросить у нее? Верней, не спросить, а допросить!

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что она мертва.

– Тоже пропала без вести?

– Нет, на сей раз все предельно просто и ясно. Ее свидетельство о смерти составлено по всем правилам.

– И как она умерла? От старости?

– В том-то и дело, что нет. Ее убили. Ее и еще одиннадцать монахинь, которые когда-то служили вместе с ней в монастыре Святой Марии Магдалины. После случившегося там скандала и гибели маленькой Мерседес они понесли наказание. А после отбытия его продолжили свою службу, но только в разных монастырях, разобщенные друг от друга.

– И… И они все умерли?

– Были убиты, – хмуро поправил Мигель. – Способы умерщвления были разными. Некоторые погибали в авариях, других находили задушенными у себя в келье. Одна утонула, вторая сломала себе шею, упав с лестницы. Еще одна сама повесилась. Но тем не менее все эти женщины служили со старой настоятельницей в приюте монастыря Святой Марии Магдалины.

– И впоследствии были убиты.

– Да. Словом, я не понимаю, почему следователи, которые вели дела этих монахинь, не связали их воедино. Вероятно, потому, что орудия и способ убийства всякий раз оказывались иными. Да и разница во времени между этими преступлениями получалась приличная. В среднем в год умирала одна из монахинь. Последней оказалась сама настоятельница.

Женщины молчали. Но не смерть старой настоятельницы огорчила их. В конце концов, за свою жизнь, истязая вверенных ее заботам девчонок, она заслужила кару и похуже. Огорчало подруг другое: со смертью старой настоятельницы порвалась последняя ниточка, потянув за которую, они могли бы узнать тайну рождения Мерседес.

– Что же, теперь у нас остается последний шанс докопаться до правды, – торжественно произнес Мигель, устремив на подруг пронзительный взгляд.

Девушки покопались в списках свидетелей и рискнули предположить:

– Розалия?

– Она самая.

– А если она снова не захочет с нами разговаривать?

– На сей раз у нас имеется достаточно аргументов, чтобы сделать ее разговорчивей.

Несмотря на то что Мигель держался очень уверенно, женщины его чувств не разделяли. А Кира, которой довелось наблюдать Розалию в гневе, могла точно сказать, что эту женщину полиции будет не сломить и не запугать. Если она не захочет чего-то сказать, то и не скажет никогда в жизни.

Розалия была волевой женщиной, другую сеньор Альма ни за что не терпел бы в своем доме на правах главной прислуги и доверенного лица столько лет подряд.

А в доме бабушки Бо-Бо друзей подстерегал еще один сюрприз.

– Розалия ушла, – после многочисленных улыбок, объятий и приветствий сообщили Мигелю пациенты целительницы, которые его узнали.

– Когда? Куда?

– Примерно с час назад. А куда, мы не знаем.

– Она вам ничего не объяснила?

– Нет. Сказала, что идет за покупками. Но ни сумки, ни денег с собой не взяла. И обычно она советуется с бабушкой Бо-Бо, что лучше купить, а тут просто ушла.

Все это выглядело странно. Да еще Мигеля неожиданно потребовала к себе сама бабушка Бо-Бо. Глядя на молодого полицейского незрячими глазами, она взволнованно заговорила. Затем замолчала, обессиленно откинувшись на подушки за ее спиной. Вид у целительницы был крайне взволнованный и удрученный. Обычно безмятежное ее лицо исказила тревога. И подруги могли бы поклясться чем угодно, что это было как-то связано с исчезновением Розалии.

И они оказались правы.

– Бабушка Бо-Бо велела мне поспешить. Розалии грозит опасность. Та беда, от которой она бежала к ней, снова явилась. А бабушка Бо-Бо слишком стара, силы ее на исходе. Она больше не может защищать Розалию. Теперь это должны сделать мы.

– Но от кого поварихе грозит опасность?

Мигель развел руками. Слова целительницы были хороши всем, за исключением конкретных фактов.

– Она лишь сказала – ищи здание с огромной трубой. Если не поспешишь, то скоро пепел Розалии вылетит через него.

– Труба? Пепел? У вас в городе есть место, где сжигают покойников?

– Кремация тел умерших – распространенная практика во всем мире. Мы не исключение, – почему-то обиделся за свой родной город Мигель. – Но бабушка Бо-Бо говорила не о крематории. Я спросил, она сказала, что это другое место. Какое-то старое и заброшенное. Оно находится хоть и в городе, но там давно нет людей.

– Старая фабрика?

– Переставший работать из-за банкротства завод?

– Промышленный комбинат, закрытый за нерентабельностью?

Все три версии, которые выкрикнули женщины по очереди, были схожи между собой. И Мигель, сосредоточенно потыкав в свой смартфон с эмблемой надкусанного яблочка, принялся изучать карту Лимы.