Дарья Калинина - Босиком по стразам

– Где Мигель?! Почему он нас тут бросил? Эй, кто-нибудь… Спасите! Помогите! SOS!

Спасение явилось не с той стороны, откуда его ждали подруги. Вместо Мигеля рядом с ними возникла громадоподобная женщина, которая разразилась дикими звуками, которые мигом распугали всех старичков. Прикрывая головы руками и закрывая уши, лихорадочно уменьшая громкость в своих слуховых аппаратах, дедульки проворно разбежались в разные стороны. Раскаты баса командирши начисто развеяли все романтические порывы их не по возрасту пылких сердец.

Разобравшись со стариками, тетка взялась за подруг.

Уперев руки в свои необъятные бока, она принялась допытываться у подруг, кто они такие и откуда тут взялись. Понять ее можно было без переводчика. Или это у подруг от страха так активизировались умственные способности?

– Нам нужен старый садовник Хуан, – проблеяла Леся, делая руками движения, словно подстригала розы или копала землю. – Садовник. Андестенд?

Видимо, уникальные способности понимания чужого языка, которые открылись у подруг, начисто лишили их способности изъясняться на этом самом чужом языке. Как говорится, в одном месте прибыло, в другом убыло. В частности, английский, которым Леся владела, как она сама считала, очень неплохо, начисто выветрился из ее головы.

Но тетка их поняла. Она сделала рукой решительный взмах, отправляя подруг в дальний конец коридора. Добежав туда, подруги увидели стеклянную дверь, а за ней маленький, выложенный битой плиткой дворик, в котором было расставлено несколько горшечных растений, росли кактусы и пара чахлых деревьев. Там же возился седой старик, возле которого стоял и Мигель.

– Мигель! – обрадовалась Кира. – Ты тут! А мы тебя потеряли.

Вбежав в садик, они обратили внимание на ковыряющегося в земле дедка.

– Это и есть старый Хуан?

– По всей видимости.

– По всей видимости? А ты не узнал у него, точно ли это он?

– Узнал? – хмыкнул Мигель. – Ну, попробуй, спроси у него чего-нибудь.

– А что? Он не отвечает?

– Хуже, – горько произнес Мигель. – Он на меня вообще не реагирует. Словно я столб или дерево. Нет, деревьям он уделяет внимания куда больше!

Кира двинулась в сторону старого садовника, но ее внезапно остановила Леся.

– Не так, – шепнула она подруге. – Смотри, как надо!

Она оправила на себе платье, глядя в маленькое зеркальце, припудрилась, подкрасила губы и взлохматила волосы.

– Ну как? Хорошо я выгляжу?

– Ты просто неотразима. А зачем все это?

– Сейчас увидишь.

И Леся шагнула поближе к старому садовнику.

– Месье, – как можно ласковей и призывней произнесла она почему-то по-французски. – Же не манж па сис жур.

Эта фраза из уст бессмертного спутника великого комбинатора была единственной, которую Леся знала на французском. Почему она выбрала для общения с бедным, выжившим из ума стариком именно французский язык, которого сама не знала и который вряд ли знал необразованный садовник, Леся тоже сказать не могла. Может быть, потому что французский язык казался ей наиболее подходящим для ее цели? И, надо сказать, французский не подвел!

Старый садовник вздрогнул, поднял голову и увидел Лесю. Его глаза прояснились, лицо приобрело выражение трогательной мечтательности. Он счастливо вздохнул и произнес всего одно слово. Но зато как произнес! С чувством! Со слезами умиления на глазах! Простирая руки и улыбаясь!

– Он говорит, что ты ангел, – поспешно перевел Мигель. – Он тебя заметил, он заговорил! Молодец, Леся! Продолжай в том же духе! Он тебя увидел! Он тебя признал!

Леся едва удержалась, чтобы не шикнуть на Мигеля. Чего он вмешивается в ее разговор с садовником? Остановила ее мысль: а вдруг ангелы не шикают и она отпугнет этим бедного старика?

– Бон жур, – промурлыкала Леся. – Какой сегодня прекрасный день, вы не находите?

Переход на русский язык садовник тоже одобрил. Он закивал и подтвердил, что день и впрямь прекрасный, ведь сегодня к нему явился прекрасный ангел, который наконец заберет его отсюда, из этого ужасного места, где он столько страдал.

– Да-да, – ласково подтвердила Леся. – Ангел тебя заберет, обязательно заберет. Но сначала ты должен искупить свою вину.

Садовник был не против, тем более что Мигель доходчиво ему переводил речь Леси.

– Помнишь маленькую девочку? – продолжала Леся. – Ее звали Мерседес. Она умерла, а ты не сделал ничего, чтобы спасти ее.

Мигель переводил, но старик, едва услышав имя Мерседес, весь затрясся. Он упал на колени, простер руки к Лесе и что-то завопил. Леся попятилась, а старик ударился головой о сухую землю, вся его поза демонстрировала крайнюю степень горя и отчаяния.

– Он говорит, ты точно ангел, если знаешь об этом!

А затем, продолжая взирать на Лесю снизу вверх, он открыл рот, и слова полились без остановки.

Мигель уже не успевал переводить, он лишь слушал, время от времени без зазрения совести шикая на подруг. Видимо, старик рассказывал ему нечто в высшей степени важное, если безупречно вежливый и даже галантный Мигель не стеснялся шикать на них.

Едва выйдя из богадельни, где остался утешившийся и изливший им свою душу садовник, девушки набросились на Мигеля с двух сторон:

– Ну? Что сказал садовник? Он помнит Мерседес? Помнит, что с ней случилось?

Однако Мигель не торопился отвечать. Он что-то обдумывал, а что именно, подругам не говорил.

– Старик совсем безумен? – девушки не теряли надежды разговорить Мигеля. – Он помнит Антонию?

Мигель покачал головой:

– Нет, про Антонию мы с ним не поговорили. Сильно сомневаюсь, что он помнит поименно всех девочек, которые жили в приюте. Но Мерседес… Ответственность за нее тяжким грузом приковывает его к грешной земле.

– Он принял Лесю за ангела, небесного посланца. Он был очень сильно взволнован.

– Похоже, маленькая Мерседес обладала особым даром входить в человеческие сердца и оставаться там навсегда. Этот старик не помнит, ни какой сегодня день, ни что у него было на завтрак. Он свое-то имя вспоминает с трудом. Но зато он удивительно четко помнит тот день, когда маленькая Мерседес увидела впервые свет в стенах их монастыря.

– Ты хочешь сказать, что садовник присутствовал при ее рождении? – удивилась Кира.

– Именно так.

– Но этого не может быть. Девочку подкинули в приют! Никто не знал, кто ее мать и отец. Или… Или садовник знал мать ребенка?

– Он ее знал. И скажу вам даже больше того: все монахини тоже ее знали.

– Что?

– Во всяком случае, те старые монахини, которые были так строги со своей малолетней паствой и вынуждены были впоследствии уйти из монастыря.

И Мигель наконец пересказал подругам то, что ему удалось узнать от выжившего из ума Хуана. К счастью, какие-то крохи разума у старика все же оставались. И он сумел рассказать о том, что произошло в монастыре Святой кающейся Марии Магдалины более четверти века назад.