Иоанна Хмелевская - Кот в мешке

– Лучше бы нам это прикрыть, – предусмотрительно заметила Мажена.

Бросив в коробку разглядываемого конька, я поспешила вслед за Алицией, оставив девушку со всем шахматным хозяйством. А вдруг Алиции понадобится помощь? Наверняка там кто‑то чужой, ведь свои входили без стука, видя, что двери открыты. Еще не доходя до двери, я услышала жалобный голос этого чужого, точнее, в данном случае, чужой:

– …а пани никому не отказывает в помощи. Очень прошу извинить меня, но я оказалась в таком идиотском положении, что ничего другого мне не оставалось, как свалиться пани на голову, – по‑польски оправдывался незнакомый голос. – Впрочем, если пани позволит воспользоваться телефоном, я бы позвонила Иоанне, она меня спасет, разумеется, я заплачу за телефонные переговоры…

– Я никакая не пани, а просто Алиция, – услышала я голос подруги. – Будешь знать. Ну входи же, что стоишь на пороге? Твоя Иоанна как раз здесь.

Дойдя до конца коридорчика, я увидела пришедшую.

– Беата! Езус‑Мария, а ты откуда тут взялась?

– Иоанна! – одновременно вскричала Беата. – Какое счастье, что ты здесь!

Алиция немедленно воспользовалась случаем приготовить свежий кофе. Поставив на стол белую шахматную даму, с которой встречала гостью, она схватилась за чайник и занялась чашками. Гостья позволила себе наконец уронить на пол маленький чемоданчик, с которым появилась на пороге Алициного дома. Я крикнула Мажене, чтобы оставила там все как есть и пришла пить кофе.

Беата пыталась объяснить все сразу:

– Вообще‑то я здесь проездом, возвращаюсь из Швеции и решила сделать небольшой круг, чтобы посетить Копенгаген, где никогда не была. И представьте, потеряла сумку, наверняка оставила ее в поезде, который поехал себе дальше. О чемодане я помнила, к счастью, и уже подумывала, что придется продать его со всем содержимым, да только ничего ценного у меня там нет, а сомнительно, что кого‑нибудь прельстят мои трусики и прочее бельишко. У меня сохранились паспорт и одиннадцать крон, хорошо, что я держала их в кармане куртки, а все остальное… деньги, кредитная карточка, мобильник, права, ключи от дома – все‑все осталось в сумке! Я вышла из поезда на Центральном вокзале и поздно спохватилась. Сюда приехала зайцем. Чудом запомнила адрес пани Алиции… Алиции…

– Минутку, – перебила девушку хозяйка, – какой это был поезд?

– Из Хельсингора, кажется берлинский, а может, и до самой Варшавы, не помню…

– Во сколько он отправлялся из Хельсингора?

– В двенадцать сорок.

– Значит, на паром еще не въехал. Может, удастся его отловить…

Из коридорчика вынырнула Мажена. Алиция уселась за стол у телефона. Ткнув в нее пальцем, я поделилась с девушками своими замечаниями:

– Вот, поглядите на нее. Если бы ей пришлось звонить для себя, наверняка собиралась бы несколько дней. А вот для других – сразу приходит на помощь. Ну, не гангрена ли? Чтобы так не заботиться о своих интересах, это надо уметь. У меня уже нервов на нее не хватает.

– Приготовим ей кофе, она заслужила, – вызвалась практичная Мажена, Беата же не дыша пыталась следить за разговором Алиции по телефону.

– Неужели она верит, что я могу получить свою сумку обратно? Со всем содержимым?

– Здесь Дания, – скороговоркой ответила ей Алиция, набирая какой‑то очередной номер. Отвечать же пришлось мне.

– Конечно же, это возможно, хотя и не всегда получается. Алиция, как известно, ничего не выбрасывает, у нее сохранились телефонные справочники десятилетней давности, с той поры, когда она еще работала в железнодорожном бюро проектов. Познакомьтесь. Мажена, это Беата, искусствовед из Варшавы, специалист по золоту и драгоценным металлам. Это она делала оправы для моего янтаря. Знаешь, у нее просто талант.

– Так это она? – обрадовалась Мажена. – Я еще восхищалась твоей коллекцией янтаря. Только ты не говорила, что и сама мастерица отличается красотой. Очень приятно, Мажена, арфистка…

Алиция, говорившая с кем‑то по‑датски, вдруг прервала разговор и обратилась к Беате:

– На чью фамилию выставлены твои права?

– На мою, – удивилась Беата. – На Беату Кармаль.

– Ты в каком ехала вагоне?

– Если б я помнила! Не в первом и не в последнем. Где‑то посередине. Во втором классе.

Желая хоть как‑то утешить расстроенную Беату, Мажена сказала ей приятное:

– У тебя, по крайней мере, фамилия подходящая, с ней датчане легко справляются, не то что с нашими.

И принесла девушке чашку кофе. Я извлекла из холодильника пиво и кое‑какую еду для Беаты. Алиция уже говорила оживленно и даже радостно, что создавало определенные надежды. Потом сообщила номер своего телефона и положила трубку.

– Поезд еще в Гедсере. Если сумку найдут, нам позвонят. И отправят. О, молодцы, уже приготовили кофе.

– Алиция, ты гений! – с обожанием глядя на хозяйку, восклицала Беата. – И еще. Мне очень неудобно, но могла бы я воспользоваться…

– Туалет вот здесь, в коридорчике направо. Можно и через ванную пройти.

Ее ведь надо где‑то поместить на ночь, – усаживаясь за стол, говорила Мажена. – Пожалуй, пока на кровать, приготовленную для Павла, ведь он приедет только завтра утром. А если она останется дольше? Придется раскапывать телевизионную комнату.

– Не сразу, – вскинулась хозяйка. – Раз завтра, то завтра же вечером еще сто раз успеем, а там в складном диване уже лежит готовая постель. Я бы чего‑нибудь поела… Это что у тебя, Иоанна? Картофельный салатик? Я бы не отказалась.

Вынув из тостера готовые тосты, я тоже уселась за стол. И в этот момент могучий рев потряс дом до основания. В голове мелькнула шалая мысль, что рев вызвала я, садясь на стул, и чуть было в панике не сорвалась с него, но поняла, что рев шел из туалета. Беата! Что с ней там приключилось? Бачок оторвался или вообще все устройство разлетелось на куски? Но тогда все бы ограничилось мощным взрывом, а не этим продолжительным ревом. Ну прямо трубы иерихонские!

Всполошенно глядя на хозяйку и Мажену, я ожидала увидеть на их лицах такой же ужас, который наверняка запечатлелся на моем. Ничего подобного! Ни одна из них даже не дрогнула, только Мажена, вздохнув, произнесла:

– Ну вот, опять.

– Да ничего особенного, бачок не в порядке, – взглянув на меня и не переставая жевать, бросила хозяйка. Прожевав, добавила: – Вообще‑то он давно испортился, но иногда не ревет, и я думала – сам собой исправился. А он опять за старое принялся. Сантехника у меня старая, должно быть прокладки полетели.

– Хоть бы предупредила человека, ведь сердце может разорваться.

Тут из ванной через кухню примчалась побледневшая и вся дрожащая Беата.

– Что там случилось? Я сделала что‑то не так? Ох, Алиция, у тебя сплошные неприятности из‑за меня. Но я обязательно заплачу, если что сломала.