Иоанна Хмелевская - Кот в мешке

Хозяйка махнула рукой.

– Успокойся и садись за стол. Ни за что платить не надо, бачок ревет сам по себе. Вот кофе, пиво, еда. Ешь и пей.

Рев постепенно стихал. Беата немного успокоилась и села за стол. Я налила ей пива, самое лучшее, что можно выпить после пережитого потрясения.

– И давно он у тебя так? – поинтересовалась я. – В прошлом году такого не было. Протекал, правда, малость, но вода лилась почти беззвучно, людей не пугала.

– С зимы, – ответила Алиция. – Течь перестал и начал вдруг реветь. Но не каждый раз, не очень часто.

– Зато преимущественно по ночам, – дополнила Алицин отчет Мажена.

А Беата все никак не могла успокоиться после пережитого и в поезде, и в Алицином туалете. Нервное напряжение изливалось в словах, и девушка не могла остановиться, по десятому разу описывая свои несчастья. И вдруг она увидела валяющуюся на столе белую даму. Глазам своим не веря, схватила шахматную фигурку и принялась разглядывать, вмиг позабыв обо всех несчастьях. Мы только и слышали: «Великолепно», «Потрясающая работа», «В жизни такого не видела!»

– Алиция, откуда это у тебя? Я не ошибаюсь, шахматная королева? Супер! Экстра! Аж мурашки по телу… И такая бесценная вещь валяется у тебя на кухонном столе?!

Мажена тут же воспользовалась присутствием специалиста.

– Как ты считаешь, из чего она сделана?

Еще раз внимательно осмотрев ферзя и даже взвесив его в руке, специалист заявил без тени сомнения в голосе:

– Платина. Отличная работа! Хозяйка все же пожелала увериться:

– А не серебро? Мы думали…

– Какое там серебро, оно намного легче. И не белое золото…

– А ты откуда знаешь?

– Еще бы мне не знать, как‑никак я золотых дел мастер. Профессия у меня такая. Правда, с платиной редко приходилось иметь дело, лишь раз в жизни довелось делать платиновую брошь, у меня в мастерской нет необходимых условий, ведь нужна очень высокая температура, платина начинает плавиться, начиная с тысячи семисот градусов. А вот с серебром и золотом я постоянно имею дело. И вот еще алмазики, они же ошлифованы, поэтому так и блестят. Фантастика!

Такая ценная шахматная королева, похоже, вполне удовлетворила Алицию. Она не преминула заметить:

– А кто говорил, что это не серебро?

– Но и до платины ты не додумалась. Мажена радовалась не меньше Беаты.

– Ну, в таком случае я еще больше горжусь собой! – смеялась она. – Ведь принимала непосредственное участие в открытии этого чуда. Беата, а ты уверена, что это не подделка? Не обижайся, но вдруг, как ее, имитация? Хоть ты и специалистка…

Специалистка ничуть не обиделась и охотно согласилась проверить свое заключение.

– Алиция, у тебя в доме найдется уксус? Или капустный рассол? Или сернистое мыло? Или…

– Эво, чего вспомнила, капустный рассол, – вздохнула Алиция, с трудом поднимаясь со стула. – Да я бы сама его давно выпила, а квашеной капусты уже целый век не видела. Вот мыло, кажется, найдется. А что‑нибудь другое сернистое подойдет?

– Вполне. Если в твоей аптечке завалялась мазь от молодежных прыщей…

Хозяйка скрылась в коридорчике, откуда сразу же стали доноситься стуки и бряки. Я же с запозданием вспомнила, что мы собирались припрятать шахматы, и обратилась к оставшимся дамам:

– Слушайте, о шахматах никому ни гу‑гу. Беата, ты должна понять, у самой ведь хранятся в доме ценности, о которых лучше никому не знать. А нам даже неизвестна стоимость этого шедевра. Мажена, вот представь, что о нем прознает Падла…

– И не говори! – ужаснулась Мажена. – А то брякнешь в недобрый час… А это кто?

Беата была всецело солидарна с нами.

– Не знаю я вашей падлы, но догадываюсь, что ей лучше не знать о сокровищах. Обязательно скажите Алиции, чтобы прятала шахматы подальше. Хотя, с другой стороны… не попадись они мне случайно, вы бы так и не узнали, какую огромную ценность они представляют.

– Твое счастье, что не знаешь Падлу, он может украсть просто потому, что попалась под руку красивая вещь.

– Не будут валяться, – пообещала Мажена. – Уж я об этом позабочусь.

– Покажите же мне все шахматы, – жалобно попросила Беата. – Я никакая не падла, клянусь!

Мы принесли шахматы и обе с наслаждением слушали восторги специалистки, правда далеко не все понимая. Но вот «какое разнообразие технических приемов декора», а также «богатую орнаментацию» и прочие лестные выражения – поймет каждый.

– Так это литье или что? – хотелось знать наверняка.

– Литье и пышная рельефная чеканка в сочетании с тонкой резьбой по металлу, – с нескрываемым восторгом провозгласила специалистка.

Вернулась Алиция с кучей пузырьков, тюбиков, кусков мыла и прочей мелочи. Я сразу догадалась – всё из кошачьих мешков, и почувствовала, как во мне явственно тает прежняя неприязнь к этому увлечению подруги. Вот, опять пригодилось.

Беата приступила к проверке, которая на сто процентов подтвердила правильность ее первоначального заключения. Шахматы оказались платиновыми. Осмотрев все фигурки, Беата определила возраст комплекта лет в сто – сто двадцать. Отсутствие специальной литературы не давало возможности установить изготовителя, наша экспертка могла лишь утверждать, что сделал их какой‑то выдающийся европейский мастер, поскольку на шахматах не было замечено никаких признаков того, что их сделали в Индии, Китае, Персии или на каких‑то других континентах.

Все мы как‑то не сразу осознали огромную ценность, которую представляла наша находка. Езус‑Мария, платиновые шахматы, да мы никогда и не слышали о таких! Они бесспорно являлись собственностью Алиции. Каждый нормальный человек себя бы не помнил от радости, став обладателем такого богатства, но не Алиция. Она больше всего радовалась тому, что сразу усомнилась в их серебряном происхождении. Мысль о том, чтобы продать их и уже безбедно доживать свой век, ей и в голову не пришла. Впрочем, не буду ее критиковать. Кому вообще придет в голову продавать такую прелесть даже под угрозой смерти от голода? Да нет, пусть наслаждается сознанием, что у нее они есть, и незачем впадать из‑за этого в эйфорию. Главное, не проболтаться посторонним.

Погасив эйфорию и в себе, мы немного успокоились. Нам даже удалось отговорить хозяйку от намерения разместить шахматных коней среди остальных лошадок ее любимой коллекции, украшавшей книжную полку в большой комнате. После чего мы запаковали шахматы в их книгу‑футляр и на время забыли о них. Как и о том, что не мешало бы продолжить каталогизацию библиотеки.

***

Тем временем датские железные дороги не дремали. Нам позвонили.

– Твоя сумка уже едет, – сообщила Беате Алиция, положив телефонную трубку. – Они обнаружили ее в последний момент перед въездом поезда на паром и ближайшим поездом отправили обратно.