Иоанна Хмелевская - Кот в мешке

– Так это у вас называется… – переводчик ткнул в ведро с объедками…

– Это у нас называется компостным ведерком, – вежливо ответила хозяйка.

– А спитой чай сверху – это я высыпала только что, – опять не выдержала я.

Легавые с каменным спокойствием выдержали весь компост и продолжили допрос свидетелей. Или потерпевших? Пока мы не знали.

Затем Даниэль опять обратился к Павлу:

– Звонок в полицию был сделан в ноль часов пятьдесят минут. Без десяти час. Чем вы занимались все это время?

– Ничем, – не подумав, брякнул Павел. И спохватился: – То есть, того… Ну, сначала я вернулся домой. И они мне не поверили. Подумали, что я их разыгрываю. Алиция так и вовсе… поднялась и удалилась… – извините, в туалете засела.

– А ты так часто разыгрываешь людей?

– С чего ты взял? Может, в молодости мне и случалось, но давно прошло. Вот, Иоанна подтвердит.

Хорошо, полицейские не смотрели на меня, мне наверняка не удалось бы спокойно отреагировать на это заверение Павла. Не далее как в прошлом году на собственных именинах Павел отмочил такое… нет, у меня язык не повернется описать поистине дьявольский номер, который он отколол, потому как очень уж крепко он сидел в политике. Номер, не Павел. Я наверняка вздрогнула, но пронесло.

– Ну ладно, не поверили, и что?

– И мне пришлось их уговаривать пойти самим посмотреть. В конце концов пошли, посмотрели. Иоанна опознала Памелу. Нет, не прикасалась. Она низко нагнулась и попыталась увидеть ее лицо, но всего лица не увидела, зато в ухе заметила… как это… Да, сережку, которую и раньше видела у Памелы. И эту сережку опознала.

А что потом? Потом мы вернулись в дом и заставили Алицию тоже пойти посмотреть, которая до тех пор сидела в ту… А, об этом я уже донес. И Алиция пошла, хотя в темноте она г… видит… не скажу как, не хочу выражаться, словом, плохо видит. Потом мы с Алицией вернулись, и Иоанна принялась искать коньяк, чтоб подкрепиться. На нас будто какое оглушение нашло, подкрепиться очень даже требовалось, особенно женщинам. А потом Алиция все же позвонила в полицию. Два раза ошибалась, набирая номер, нет, не коньяк, очень уж она волновалась… Не знаю, что она говорила вам, я по‑датски ни бум‑бум.

– А где вы были до этого? Ты сказал – возвращались поздно.

– Да везде были. Где попало. Беата приехала в Данию первый раз, причем ненадолго, и я взялся показать ей окрестности, мы тут, почитай, все объездили. И озеро хотел показать, но запутался и не смог найти, где дорога… ну, съезд к озеру. И спохватился, что темнеет, пора возвращаться. А что касается того, видел ли нас кто, так, ясное дело, видели. Толпы людей видели, куда ни поедешь – везде люди, пропасти на них нет! Но лично я их не знаю.

Тут я очень хорошо поняла, зачем этим двоим понадобился укромный уголок Алициного сада. Особенно привлекала поросшая мягкой травой грядка с одичавшей клубникой…

Да и до полиции, кажется, что‑то дошло. Даниэль как‑то очень внимательно пригляделся к Беате, что‑то сказал работодателям, и на этом допрос Павла закончился. Я думаю, главную роль и здесь сыграла собака, исключив участие этих двух молодых людей в убийстве Памелы.

Потом они взялись за Алицию. Тут переводчик не требовался, и Даниэль молчал всю дорогу.

Мною, слава богу, совсем пренебрегли, узнав, что я бываю тут всего раз в год, а с Памелой была очень мало знакома и виделась не больше трех раз, так что ничего не могу сообщить об образе жизни погибшей женщины. Разумеется, о ее мамуле я ни словечка не проронила и очень боялась, как бы не проговориться невзначай. Беату вообще оставили в покое, так что, можно сказать, мы отделались легко.

***

Когда полиция удалилась, Павел с тревогой поинтересовался у Алиции, какие она дала показания.

– Такую чушь несла, что у самой уши вяли, – очень довольная собой информировала нас Алиция. – И считаю, заслужила кофе. Сделайте кто‑нибудь. Сдается мне, у них закрались подозрения… – сбивчиво заговорила Алиция, – во всяком случае, так мне показалось…

– Что?

– Раз Памела пыталась ко мне забраться тайком, считают они, значит… мне как‑то неудобно об этом говорить…

– А ты скажи!

– Но я и в самом деле считаю это сущим кретинизмом…

– Что именно?! – заорала я ужасным голосом, с треском поставив перед ней банку растворимого кофе.

– Раз она так настырно и тайно пробиралась в мой дом, считают они, значит, хотела свистнуть мою керамику, – с трудом выдавила из себя Алиция.

Алиция даже покраснела от неловкости, но мы заставили ее выдать нам версию полиции целиком.

– Я не желала ничего продавать из своих поделок, а дарить их Памеле мне не хотелось, ну они и решили… Да вы не подумайте чего, я вовсе не хвалилась своими поделками, вообще не я заговорила о керамике, а они сами, ну и выдумали такую вот глупость. Вы уж извините, я ни сном ни духом…

Давно мне не доводилось видеть Алицию в таком смущении. С одной стороны, она радовалась, что ни о чем не проговорилась, с другой – не знала куда глаза девать от стыда: а вдруг мы подумаем, что она так высоко ценит свои изделия.

Я сделала попытку успокоить подругу:

– Да не могут они твою керамику считать мотивом убийства, раз убийца не ты. Собака на тебя не показала. И вряд ли ты нанимаешь охранника для своих черепков, оставляя в то же время двери дома незапертыми.

– Но я же не говорила, что и ночью не запираю двери, а днем здесь вообще никто не запирает. Кроме того, у нормальных людей трудно копаться в вещах, если дом полон народу, да и вообще здесь пока еще мало крадут.

– А о чем тебя еще спрашивали?

О знакомствах Памелы. Я отвечала, что мы с ней – люди разных поколений и вращаемся в разных кругах. Так и сказала – вращаемся, пусть думают, что и я вращаюсь. Да я почти и не соврала, если не считать Зенончика… и Прохиндея… и Аниты… и Паразита, не говоря уже о том, что все они – не ее знакомые, а мои, ею лишь присвоенные.

– И как вы думаете, что теперь? – заволновался Павел.

– Ну откуда мне знать, что теперь будет?

Тяжко вздохнув, я нагнулась над столом, выбирая, чего бы выпить – кофе, чаю, пива? Решила кофе, благо чашка стояла под рукой, а Беата упорно готовила новую порцию.

– Алиция, а сейчас я вынуждена тебе сказать то, что мне так неприятно говорить, – угрюмо начала я, но договорить не дали. В комнате появилась Мажена, такая вздрюченная, что влетела без стука.

– Что происходит, Езус‑Мария? Везде полиция…

– Еще тут сидят? – удивилась я.

В панике обведя всех глазами и с трудом пересчитав нас, Мажена немного успокоилась.

– Вроде все тут. А я уж не знала, что и думать. Да говорите же, что у вас происходит?!

– Да ничего особенного, просто у нас появился труп, – ответил Павел, стоя за моей спиной. – Алиция хотела удобрить свой сад, а им не понравилось…