Дарья Калинина - Рандеву с водяным

— Но ведь по телефону вы со мной разговаривать отказываетесь, — возразил Делон. — Трубки швыряете.

— А кто обещал нам помочь выяснить про помятого типа на «Форде»? — спросила я. — Кто обещал задействовать все свои каналы?

— Спорю на сто долларов, — обратилась ко мне Мариша, — что ему отлично было известно, кто этот человек.

— Да, откуда? — почти искренне удивился Делон.

— Брось, пожалуйста! — возмутилась я. — Этот мужик оказался ближайшим родственником Алены. Да чего там, ее отцом. И последний год он активно пощипывал свою дочурку. Так что ты, Делон, будучи близким другом Алены, не мог об этом не знать. И я почти уверена, что ты сталкивался с этим типом — отцом Алены, потому что вы оба бывали у нее дома.

— Ну, знал! — помрачнев, признался Делон. — Но зачем мужику жизнь портить? Он Алену не убивал. Родная дочь все-таки. И к тому же, вы правильно сказали, он с нее кое-какую мелочишку имел. На жалость давил. Мама, мол, на обследование должна лечь. Бабушке сиделку нанять. Сестренке учителя рисования, чтобы частным образом с ней занимался, талант развивал.

К этому времени мы уже оказались у меня дома.

— Но почему Алена не пыталась восстановить отношения с семьей? — спросила я у Делона. — Деньги давала, а к ним сама не совалась.

— Кто тебе это сказал? — удивился Делон.

— Ее мать, — сказала я.

— Должно быть, услышала, что дочь мертва, и не захотела впутываться в это дело.

— Что ты хочешь сказать? — удивилась я.

— Алена общалась со своей семьей. Не слишком часто, но общалась. Во всяком случае, ее мамаша и папаша регулярно навещали дочурку.

— Но почему же тогда мать Алены нас обманула? — растерялась я.

— А чего тут удивляться? — пожал плечами Делон. — Как говорится, наша хата с краю. А то решили бы, что она знала про богатство дочери и решила Аленку прикончить из жадности. Чтобы Аленины деньги и дом достались наследникам, то есть ее родителям.

— А ведь это мысль?! — воскликнула Мариша. — И в самом деле? Почему бы родителям вдвоем не прикончить свою ставшую слишком богатой старшую дочурку? Алена ведь особой щедростью к своей семье не отличалась?

— Конечно, нет! — фыркнул Делон. — По сравнению с теми деньгами, которыми она ворочала и которые у нее были, она своим родителям давала сущие копейки.

— Да, — задумалась Мариша. — И в самом деле, почему бы родителям ради денег не прикончить свою блудную дочурку, которая, в общем-то, стала им почти чужой? Денежки, как известно, не пахнут! А в деньгах Аленины родители явно нуждаются.

— Ужас какой вы говорите! — возмутилась я. — Как это родители могут сговориться, чтобы убить родную дочь?

Мариша с Делоном молчали. Кажется, их этот факт ничуть не смущал.

— Тогда становится понятно, зачем Аленин отец сообщил Светлане Игоревне вместо адреса Михаила, который у него был и которого добивалась Светлана, адрес Алены, — сказала Мариша. — Светлана Игоревна была идеальной подозреваемой. Она примчалась к Алене домой в своем светлом пальто, засветилась там перед соседями, и вот результат — уже сколько времени сидит в изоляторе.

— Но зачем в таком случае Алениному отцу совать в дверь Михаилу записку, в которой Алена умоляет приехать Михаила к ней домой? — спросила я.

— Ну, должен же был кто-то обнаружить труп, — пожала плечами Мариша. — А Михаил был для этого вполне удачным объектом. Лишний подозреваемый.

— Да, звучит довольно складно, — согласился Делон.

— И тогда становится понятно, почему отец Алены задал стрекача, как только мы заговорили с ним о Светлане Игоревне, — добавила я. — Слушай, Делон, а у Алены было много денег?

— Ты имеешь в виду тех, до которых могли бы добраться ее родители? — усмехнулся Делон. — Вообще-то, на мой взгляд, немного. Но как судить. Для людей, живущих на зарплату, это могло показаться солидным кушем.

— А все-таки? Уточни, — попросила я.

— Ну, во-первых, дом, — принялся перечислять Делон. — Он еще недостроен, но все равно тысяч на пятьдесят «зеленых» потянет. Во-вторых, машина Алены. Тоже тысяч восемь за нее можно взять. Ну, и в доме Алена держала кое-какие деньги на текущие нужды. Тысячи три. И кредитки, насколько я знаю, у нее остались при себе. А на счету Алена могла держать и десять, и двадцать тысяч. А может быть, и больше.

— Прилично, — сказала я, вспомнив почти откровенную нищету, в которой жили родители Алены. — Очень даже приличное наследство.

— Поживи я пару десятков лет в коммуналке, где постоянно толчется куча народу и носится табун детей всех возрастов, тоже неизвестно, на что бы я пошла, чтобы только оттуда вырваться, — поддержала меня Мариша.

После того как Делон, напившись чаю с купленными им же самим пирожными, наконец уехал, Мариша сказала:

— Но все это не объясняет того, кого так боялся Михаил. И от кого он прятал своих дочерей.

— Да, — согласилась я. — Вряд ли родители Алены имели что-то против дочерей Михаила.

— А если предположить, что эти два убийства никак между собой не связаны, — сказала Мариша, — то вполне вероятно, что человек, который убил Михаила, и не думал лишать жизни Алену? И наоборот.

— Хорошо, — кивнула я. — Пусть так. Предположим, Алену убили ее родители ради того, чтобы захапать деньги дочери. Дикая версия, но чего только в жизни не бывает. А кто тогда убил Михаила? Вдруг тоже из-за его денег?

— Каких денег? — возразила Мариша. — Фирму он свою продал.

— Правильно! — воскликнула я. — Продал! Часть денег он отдал проституткам и Алене за ее услуги. А остальное? Денег ведь возле тела Михаила мы не нашли! Вдруг это был банальный грабеж? Грабители узнали, что у Михаила с собой полно денег, и решили его грохнуть. А подобрать ключ к двери, пусть даже металлической, — это не такая уж и проблема.

— Версия грабежа мне не нравится, — сказала Мариша. — Мы не знаем, где болтался Михаил последние несколько дней. А значит, не можем вычислить и личности грабителей. Михаил же должен был с ними где-то познакомиться.

И Мариша пошла к телефону.

— Позвоню сестрам Цветиковым, узнаю у них, не говорил ли им отец, куда собирается деть деньги, полученные от продажи имущества его фирмы, — сказала она мне.

Я кивнула и осталась на кухне доедать пирожные, которые притащил Делон. Оставалась трубочка с белковым кремом и булочка со взбитыми сливками. Некоторое время я колебалась, что взять. Наконец разрезала оба пирожных пополам и засунула в рот одну половинку. Разумеется, как только я начала ее жевать, в кухню вернулась Мариша.

— Что-то ты быстро! — хотела сказать я, но вместо этого у меня изо рта донеслось мычание.

— Чего? Чего? — спросила Мариша. — Чего ты мычишь?

Я попыталась побыстрей проглотить пирожное, но оно застряло в горле. А когда проскользнуло, то не туда, куда нужно. Я закашлялась, Мариша принялась бить меня по хребту и чуть не убила насмерть. Рука у Мариши тяжелая. А делать она все привыкла на совесть.